Невостребованная любовь. Детство

– Ни свет, ни заря, а мы всё гуляем!

Одна подошла и спросила:

– Где тебя черти носили?

– К отцу ходила, – отворачивая заплаканное лицо, соврала Надя, подошла к своей койке, положила спящую дочь и стала раздеваться.

Девушки разочарованно переглянулись и пошли к своим койкам. Все знали, что в районе у Нади живёт родной отец.

– Что ж он тебя ночью-то отпустил, да ещё с ребёнком. Я вижу, пешком шла. На машине не мог отвезти, что ли?

Надя поняла: аргументы серьёзные, могут не поверить, и решила рассказать об отце:

– Он бросил мать со мной, когда я ещё совсем маленькой была. Живёт с другой женой. Боится, как бы я чего не попросила у него…

– Вот гад! – послышалось с одной кровати.

Утром все ушли на экзамены, оставив своих детей няньке. Вдруг в комнату вошёл красивый молодой мужчина, няня спросила:

– Вам кого?

– Мне Наташу, вон ту кудрявенькую, она дочка моя.

– А, так вот она, а мама у вас на экзаменах!

– Знаю! – ответил молодой папаша.

Николай взял дочку на руки и стал с ней играть. Он приехал пораньше в расчёте перехватить жену, если она вдруг решит жить у отца. Он ничего не знал об их отношениях и предполагал, что может так статься. Няня тоже ничего не знала и от простоты душевной стала разговаривать с молодым папашей и рассказала, что вчера Надя ходила к отцу, и что тот выпроводил её вон, несмотря на то, что было уже совсем поздно.

– А раньше она ходила к отцу? – спросил Николай.

– Нет, никуда не ходила, с ребёнком-то много не находишься.

Надя получила новое удостоверение, теперь она была «Механизатор широкого профиля». Когда она зашла в комнату, забрать дочь, Николай встретил её с дочкой на руках:

– Я за вами. Поехали домой, жена, – нарочито с довольным видом сказал папаша, глядя на дочку. Надя молча повиновалась.

Дома Николай вёл себя так, как обычно, словно ничего не произошло. Надя же, наоборот, боялась глаза поднять на мужа. Не умела она ни хитрить, ни лукавить и не пыталась скрыть или спрятать своё отчаяние. Муж это видел. Казалось бы, ему от стыда надо глаза прятать, а тут наоборот – жена прячет. Что не так? Всё казалось так, как было: тепло, прибрано, еда приготовлена, дочка ухожена, на работу ходит, а как каменная. В постели после близости плачет. Что не так? Закрались в душу Николая сомнения, которые так и стремились перерасти в подозрения. Он не хотел верить этим подозрениям. Время шло, а поведение жены не менялось, и он решил съездить в район на разведку. Узнал, когда будет попутная машина, мол, в больницу надо, что-то желудок побаливает.

Когда в районе совхозная машина проехала пару домов далее здания с вывеской «Заготконтора», Николай попросил шофёра остановиться. Вылез из машины и попросил:

– На обратном пути подберёшь меня здесь?

– Подберу, – пообещал шофёр и поехал дальше по своим делам.

Николай зашёл в заготконтору, увидел небольшую очередь, но ждать не стал, на ропот людей ответил:

– Я по личному вопросу, – и, ни на кого не обращая внимания, прошёл внутрь.

– Это ты Егор? – из пяти мужчин по хорошей одежде догадался Николай.

– Встаньте в очередь, – не глядя на вошедшего, сказал заведующий заготконторой.

– Я по личному вопросу.

– Какая разница?

– Я муж Надежды Вишняковой, – сказал Николай.

– Слушаю тебя муж Надежды Вишняковой, – повернувшись к молодому мужчине, с раздражённым видом, сказал Егор.

– Щё ты наговорил моей жене? – спросил Николай.

– Я видел её лет шесть назад, так что – нет, твоей жене я ничего не наговорил.

– Ну, как говорится: на нет и суда нет! – членораздельно ответил заведующему заготконторой молодой мужчина.

Николай развернулся и вышел. Не было более ни сомнений, ни подозрений. Теперь он знал правду, только не знал, что с этой правдой делать и как дальше жить…

Проезжая через центральную усадьбы совхоза, Николай попросил шофёра остановиться. Вылез из машины и сказал:

– Не жди меня, поезжай.

Сам же подошёл к избе Николая Граханова, постучался в сени, на крыльцо вышел инструктор. Николай шагнул на крыльцо, взял его за грудки, сдёрнул с крыльца и прислонил спиной к стене сеней.

– Бить будешь?! – испуганно спросил Николай Граханов.

– Нет, не буду. Хотя надо, да руки об тебя, гниду, марать не хочется! Я пришёл предупредить: если хоть одна жива душа узнает, щё между тобой и Надежей было, если щё-то было – я убью тебя! и с твоей Валюхой сделаю то же самоё, щё ты сделал с моей женой! Ты меня знаешь. Понял?

– Она сама пришла… – попытался оправдаться инструктор, но договорить не успел, в то же мгновение Николай кулаком припечатал морду Граханова к стене, тот сполз по стене на землю и заскулил:

– Ты же сказал: не будешь бить!

– А я разве бью? Я просто погладил тебя одной ручкой. Надеюсь, ты меня понял? Не слышу. Не слышу! – Николай наклонился над Грахановым и поднёс кулак к носу.

– Понял! – часто моргая, завопил инструктор, сплёвывая кровь.

– Не слышу! – громко повторил Николай.

– Понял! – громче ответил Граханов На крыльцо вышла его мать и спросила:

– Никола, хто там прийшов, син?

– Друг, – ответил Никола.

– А чому ти на земли лежишь? – забеспокоилась мать.

– Спикнулся. Всё добре, мама, иди до дому.

Как только мать инструктора скрылась за дверью, одной рукой одним рывком за грудки, Николай поставил Граханова на ноги спиной к крыльцу, другой похлопал по плечу соперника:

– Ну, бывай, друг! – сказал Николай, сделав ударение на слове «друг». Граханов, как собачонка, заглянул ему в глаза, вытирая рукавом кровь с лица. Николай Грехов повернулся и пошёл прочь. Николай Граханов с облегчением вздохнул. Он понимал, что легко отделался, по всему могло кончиться значительно печальней для него, не выйди мать на крыльцо. С этого дня Граханов твёрдо решил идти работать в милицию.

Никогда ещё Николаю дорога в четыре километра не казалась столь короткой, он не хотел оказаться дома до того, как успокоится и придёт в себя. Он шёл, едва переставляя ноги. Останавливался, стараясь собраться с мыслями и разобраться, что делать дальше. Сходил с грунтовой дороги, подходил к берёзам, упирался лбом в белоснежную бересту, чертыхался, бил по стволу кулаком… Снова выходил на дорогу, снова плёлся, едва-едва переставляя ноги… Расстояние до дома катастрофически сокращалось, а он никак не мог успокоиться и смириться с тем, что произошло между ним и женой, как сперва он нанес удар по их отношениям, а потом она доломала всё. Он помнил о рассказе старого сторожа на конюшне и хотел прийти домой спокойным и найти справедливое решение их отношений в будущем. Николай понимал: он сам толкнул её на этот грех, но не мог смириться с тем, что он, альфа-самец, а ему изменяет жена. И с кем? Столько раз он изменял девушкам и молодкам, но ни одна из них не изменила ему, по крайней мере, до того времени, как он сам рвал отношения с ней окончательно. Он никогда об этом не задумывался и не предполагал, как это больно, когда тебе изменяют. Гордыня преобладала над всеми его мыслями, пока он не понял: его не столько грех жены гнетёт, сколько боязнь, что кто-нибудь будет знать об этом. Нет, он же Николай Грехов, он ничего ни боится. Надо взять себя в руки и идти домой. Жена в отчаянии, как бы ни последовала примеру матери, не наложила на себя руки.

Надя не зажигала свет, сидела у окна на лавке, глядя в окно. Ещё засветло она видела, как вернулась машина, на которой муж уехал в город. Что на этот раз? Что будет, если он узнает правду? Раз и навсегда сломал брат счастливую семейную жизнь сестры. Всё пошло не так, как должно быть. Они не расстались, жизнь не свернула с той дороги, по которой вдвоём они шли уже второй год. Да только теперь дорога была в рытвинах, да в ухабинах, не дорога, а сплошная колея, из которой ни Николай, ни Надежда не смогут «выехать» ещё очень долго. Сам же брат Виктор раз и навсегда отстранился от сестры. Он закончит институт, сходит в армию, откуда привезёт жену-метиску – полурусскую-полубурятку, девушку несказанной красоты.