Невозможное завтра
Шрифт:
Я выдыхаю задержанное дыхание, и окно сразу же запотевает. Я шагаю назад, засовывая телефон в карман, и отступаю обратно на улицу.
Я почти, что у ворот, когда ощущаю щекочущее чувство в волосах, как у кошки, хвост которой становится вдвое больше по сравнению с его нормальным размером. Я поворачиваю голову так быстро, что мой хвост ударяет мне по губам.
В окне на верхнем этаже шевелятся занавески. Кто-то наблюдал за мной.
Я мчусь туда, где оставила велосипед, грубо дергаю его в свою сторону и ударяюсь голенью о педаль. Слезы застилают глаза, и я сжимаю губы, чтобы не завопить.
Только
Тема письма гласит, что Рид Сойер хочет добавить Вас в друзья на Фейсбуке.
Глава 16
Ростом Джули едва ли была хотя бы пяти футов 10, но в толпе после школьных занятий она идет с невероятной скоростью. Я несколько раз чуть было не потеряла из виду ее солнечно-белые дреды. И вот, наконец, она проскальзывает мимо дубовой двери, которая ведет в музыкальный класс, я быстро следую за ней и останавливаюсь у входа.
Я слышу, как изнутри класса раздаются приглушенные ноты пианино. Я поднимаю голову, удивленно обнаруживая для себя, что не узнаю мелодию.
Кир умел играть на пианино. Каждый из нас, Воплощенных, мог, в той или иной степени. Когда ты живешь так долго, как мы, ты находишь, чем себя занять. Кир мог исполнить ноктюрн Шопена, а также Гносианну Сати с безупречным техническим мастерством, но без единой капли страсти.
Я замираю, мои пальцы нащупывают ручку деревянной двери. Кир никогда бы не смог сыграть на пианино с такой глубокой печалью. Эта игра была с эмоциями, с человечностью – и более того, думаю, это могло быть оригинальное исполнение. Я делаю глубокий вздох и захожу.
Внутри я обнаруживаю Джули, склонившуюся над пианино; ее небольшое тело утонуло в голубом пончо не по размеру и мешковатых залатанных джинсах. Ее пальцы порхают над клавишами с умелой грацией, мелодия изменяется от высоких до низких нот, от классических порывов до смутных, пропитанных джазом бурь.
Я жду, не прилагая никаких усилий для того, чтобы показать свое присутствие, но, кажется, она не понимает, что я здесь, до тех пор, пока я не становлюсь прямо напротив нее. Ее руки отдергиваются от клавиш, она испуганно выдыхает.
– Кайли! Ты напугала меня.
– Извини, – улыбаюсь я. – Я не хотела. Я просто хотела спросить у тебя кое о чем. Скоро будут зимние танцы и нам нужна группа, которая бы там сыграла. На танцах. Мы все надеялись, что вы ребята – ты и Эли и... – я обрываюсь, потому что понимаю, что не знаю имени третьего члена группы, парня, который играет на банджо.
– Это не очень хорошая идея, – говорит она быстро, ее губы сжимаются в тонкую линию.
– Это отличная идея, – возражаю я, удивленная. Кир подскочил бы от такого шанса, зная, что это был отличный способ понаблюдать за школьниками. – Вы всем нравитесь.
– Мы не можем. – Ее голос дрожит и неожиданно звучит таким хрупким.
– Но... – мой голос прерывается, когда, к моему крайнему удивлению, она начинает плакать.
– Прости, – говорю я и спешу к ней, неловко похлопывая ее по плечу, пока она трясется. – Что не так? – спрашиваю я спустя некоторое время.
– Все дело в Эли, –
наконец выдавливает она из себя. – Я просто... так переживаюза него. – Она поворачивает свое заплаканное лицо к окну. Мое сердце пропускает удар.– Что ты имеешь в виду, говоря, что переживаешь за Эли? – спрашиваю я. И вдруг я в состоянии повышенной готовности. Она подтягивает колени к груди.
– Просто он... в последнее время не похож на себя. Он такой отстраненный. И грубый. И продолжает забывать слова из наших песен. – Она вытирает глаза запястьем. – Прости, что загружаю тебя вот таким вот.
– Да все нормально. – Мое сердце скачет, как лошадь, как реактивный двигатель. Я обхватываю себя рукой. – Когда это началось? – до меня доносится мой вопрос.
– С тех пор, как убили того учителя, – шепчет она. – Поначалу я могла понять, знаешь, мы ведь все были взбудоражены.
– Знаю. – Садится солнце. Луч света исчезает из окна.
– Короче, мы ищем нового вокалиста. Мы собирались встретиться в среду, чтобы провести прослушивание. Он так и не объявился, что совсем на него не похоже.
– Да, здесь много девушек,– сказала Джули в холле тем вечером, на «Щелкунчике». – И именно поэтому здесь не может быть никакой ошибки.
Они занимались прослушиванием вокалистов.
– Самой ужасное в том, что мы выступаем сегодня на Острове Сокровищ. Это наше самое огромное выступление. Я просто надеюсь, что он сможет собраться. А если не сможет... ну, что же, мы должны будем заменить его. Он даже играть больше не может. Как будто стал другим человеком. Я только надеюсь, что он не, ну знаешь, не подсел на что-то. – Она обхватывает колени руками, выглядя еще меньше, когда сворачивается в клубок.
Страх и уверенность разжигается внутри меня, как у меркнущего солнца. Добродушный скрипач неожиданно становится груб к своим друзьям? Забывает свои песни? Я вспоминаю, что он не смог припомнить, как одалживал мне свою скрипку на вечеринке в Монтклер.
– Судьба, – сказал он, когда мы столкнулись с ним в коридоре. – Если она вообще существует.
Эли – это Кир. Я знаю это так же, как знаю, что после за громом следует молния.
– Уверена, с ним будет все в порядке, – говорю я тихо, проводя пальцами по гладкой поверхности пианино. – Не могу дождаться, чтобы услышать, как вы будете выступать.
– Спасибо, что дала мне выговориться, – отвечает она, но я уже на полпути к двери.
Сегодня на Острове Сокровищ я собираюсь наконец-то убить Кира. Я нашла его до того, как он нашел меня.
Я собрала все по кусочкам. И мне остается только молить о том, что он не сделал то же самое.
Глава 17
Снаружи все еще задерживается солнце, даже когда небо заслоняют фиолетовые облака. Это моя любимая погода, мой любимый вид света. Сейчас только начало пятого, и совсем скоро ноябрьское солнце сядет, но пока что его свет окрашивает все в золото.
Пока Ной везет меня домой, я смотрю на его профиль. После сегодняшнего вечера уже не будет ничего, что сможет разлучить нас. Он паркуется у обочины возле моего дома.