Невыносимая шестерка Тристы

Я осматриваюсь по сторонам, украдкой бросая взгляды на девочек и мальчиков, слоняющихся по коридору. Замечаю его улыбку. Ее глаза. То какую он носит одежду.

Ее ноги. То, как он заправляет свою рубашку. Как она выглядит без нее.

И я останавливаюсь, мой взгляд задерживается на Аве Янг. Как она выглядит, когда двигается.

Ее волосы, откинутые за спину. Мягкость ее губ. То, как на ней сидит одежда.

Мой желудок сжимается, и я чувствую, как мои глаза горят от слез. Я отвожу взгляд.

Покачав головой, прочищаю горло и убираю свои вещи в шкафчик. Нет. Дело только в Лив. Я одержима ей. Я несчастна и цепляюсь за соломинку. И этой соломинкой оказалась она. От кого можно получить удовольствие, кто будет держать рот на замке, скрывая отношения, в которых я буду командовать.

Я достаю учебник по криминалистике для занятий. Еще в прошлом году я посетила все нужные часы по научным дисциплинам, но факультатив звучал весело, и я знала, что Лив будет посещать его. Или посещала.

Но на самом деле мне даже нравится. Возможно, я захочу изучать криминалистику в колледже.

Или, может, я думала, это окажется полезным, когда я буду помогать миссис Гейтс.

Некоторые из поступающих тел довольно интересны.

Я иду в класс, вхожу в лабораторию, но, как только делаю шаг внутрь, сразу же вижу Лив. Я останавливаюсь, мое сердце подпрыгивает.

Она приподнимается на цыпочки к жалюзи, ее черное поло и юбка задираются, а блестящие черные волосы волнами ниспадают на спину. Мне больно.

Лив закрывает жалюзи, загораживая солнце, и оборачивается, красная помада прекрасна, а губы выглядят так, словно они никогда не опухали от моих поцелуев.

Ее кожа идеальна, будто она никогда не горела подо мной.

На ней не осталось никаких следов моих прикосновений.

Я стою там и жду, когда она поднимет взгляд, но Лив не делает этого.

Подойдя ближе, бросаю свою книгу на лабораторный стол рядом с ней и беру один из тестов, которые Маккриди положил на наши столы.

— Мы не закончили, — говорю я ей на ухо.

Лив не поворачивается и не отвечает. Склонив голову, она пишет свое имя на бумаге, пододвигает стул и садится.

Ученики толпятся вокруг нас, заходят и занимают свои места.

— Ты вернулась в школу, — замечаю я, тоже подписывая свой тест.

Она должна хотеть большего, раз вернулась. И сегодня она выглядит прекрасно.

Я оглядываюсь через плечо, Лив все еще сидит ко мне спиной, когда начинает отвечать на вопросы теста.

— Скажи что-нибудь, — тихо рычу.

Но она продолжает молчать. Словно меня здесь нет.

Точнее, что, по ее мнению, должно произойти? Меня окружили, и мы не встречаемся. Та пицца была первым разом, когда мы провели какое-то время вместе, не цепляясь друг к другу.

Я беру свой тест и карандаш и поворачиваюсь к ее столу, занимая место напротив нее. Это не мой лабораторный стол, ну да ладно.

— Я не извинюсь, — говорю ей. — Так что ты можешь с таким же успехом выдохнуть, потому что этого не произойдет. Мы обе уедем, никаких обязательств, и ты знала обо всем этом.

Лив не отрывает взгляда от своего теста, пишет, ставит галочки, будто я разговариваю не с ней.

Я прищуриваюсь. Что, черт возьми, она хочет от меня? Борись со мной. Сделай что– нибудь!

Но я не знаю, как биться с такой Оливией. Она не вымолвит ни слова.

Я смотрю на свой тест, учитель запускает таймер на проекторе и мигает экраном на доске.

— Я отдала тебе свою девственность, — шепчу я.

Она перестает писать.

— У меня были варианты, Лив. — Я сглатываю, подходя так близко к извинениям, как только могу. — Но с тобой я не раздумывала.

Я пытаюсь поймать ее взгляд, но она все еще не смотрит на меня.

— Я никогда не хотела, чтобы ты останавливалась, — продолжаю я.

Я хочу большего. Снова хочу этого.

Я хочу большего прямо сейчас.

У меня кружится голова от всех укромных уголков, которые мы могли бы найти в школе, но она не простит меня так быстро.

Рональд Бакстер садится рядом со мной, и Лив наконец поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом. Она смотрит на мой рот, и я уже представляю, что она могла бы задеть мою ногу под столом или что-то в этом роде, но она берет мой тест, включает горелку Бунзена, и я с широко раскрытыми глазами наблюдаю, как она поджигает угол бумаги и появляется дым.

Краем глаза я вижу, как Рональд тоже замирает и глядит на бумагу.

— Ты оставила меня стоять под дождем, — тихо произносит Лив, белый лист становится черным, скручивается и распадается. — Ты оставила меня стоять под дождем и уехала с этим придурком.

А я, потеряв дар речи, продолжаю наблюдать, как мой тест становится пеплом.

— Нет никаких обязательств, но тебе, черт возьми, лучше быть там, где ты обещала, — выпаливает Лив.

И, прежде чем у меня появляется хоть какая-то ясная мысль, что Рональд поймет из ее слов, она бросает мой тест в раковину и уходит, забирая с собой свои бумаги.

Дерьмо.

Я сжимаю челюсть, смотрю, как она говорит что-то учителю и затем выходит из кабинета. Открыв кран, тушу огонь и рявкаю на Рональда, чтобы он занимался своими делами.

Ладно. Значит, она не собирается так быстро прощать меня.

Хорошо.

Но Лив простит меня. Ей просто очень не понравится, как далеко я готова зайти, чтобы заставить ее это сделать.

Я забираю тест Рональда, игнорируя его взгляд, и стираю его имя, записывая свое собственное. Первые четыре вопроса уже сделаны. Спасибо, Ронни.

***

Каллум смотрит мне в глаза, кружит меня по танцполу и двигается, как вода. Она идеален. Его русые волосы зачесаны вверх и закрывают уши. Безупречная кожа и яркая улыбка. Его карие глаза и то, как он возвышается на несколько дюймов надо мной, — контролирующий, доминирующий, мой защитник. Все, что моя семья хочет для меня, но ничего в этом не кажется правильным. Если бы он был Лив, я бы притянула его поближе. Обхватила его руками, как стальным обручем, и упивалась последующим прикосновением его губ.