Невыносимые противоречия

Луиза усадила его на диван в гостиной своих родителей. Принесла лёд, приложила к носу Генри. Потянула его футболку вверх. Она делала так в лагере, чтобы проверить его синяки, чтобы осмотреть его. Генри полностью ей доверял.

Альба, Фло и Сесар свалили наверх.

– Я принесу тебе выпить, - Луиза поцеловала Генри в висок.

Она вернулась с бутылкой виски, еще одним пакетом льда и пузырьком с таблетками. К бутылке они приложились по очереди. Держа Генри за руку, Луиза прижала лёд к его ребрам.

На улице завыли пожарные сирены.

– У девушки были светлые волосы.

– прошептал Генри.

– Как у меня, - Луиза приложилась к бутылке.

– Они иностранцы?

– Какая разница? Иностранцы, как ты и я. Такие же жертвы обстоятельств, как ты и я.

Луиза взяла со стола пузырек с таблетками.

– Что это?
– спросил он.

– Антидепрессанты. Президент пьёт такие же. Хранит их в своей спальне. Ты должен всего лишь поменять упаковки, - Луиза сжала его руку.

– Это тебе Лонарди сказал?
– Генри должен был её предупредить, предостеречь насчет Лонарди, но как назло забыл в чём его преступление.

Луиза выглядела отчаявшейся, расстроенной и напуганной. Генри жалел её, как себя.

– Всего лишь поменяй пузырьки. Они абсолютно одинаковые. Никто ничего не заметит. Никто ничего не поймёт. Все произойдет медленно. Постепенно. Никто не свяжет с этим тебя.

Она ни разу не сказала "Смерть", "Убийство" Она не называла вещи своими именами, и Генри был благодарен ей за это. Больше смерти и убийства он сегодня не выдержит. Казалось, они играли в игру. Чтобы победить, достаточно согласиться. Генри даже почувствовал облегчение и удовлетворение, когда взял пузырек у Луизы. Его сочувствие к ней в этот момент было сильнее любви к Францу.

Любовь? Генри думал об этом в машине по дороге во дворец. Действительно, ли он любит Франца? Да, ни к кому и никогда он не испытывал таких сильных чувств. Но насколько его страхи и пустые надежды подпитывают и накручивают его чувства? Был бы Франц так же важен для Генри, если бы Генри не снились кошмары, если бы Генри не ждал постоянно смерти, не думал постоянно о том, что есть вещи хуже смерти.

Любит ли он Франца? Генри прикрыл глаза. Машина плавно плыла по дороге, звукоизоляция салона отсекала шум улицы и мотора. Генри хотел любить Франца. Но кажется, он застрял в иллюзии. Возможно, то что случилось сегодня расплата и за его иллюзии. Отчасти.

– Я слышал о взрыве и пожаре, - Франц ждал Генри на ступенях дворца.

Как только он вышел из машины, обнял, не обращая ни на кого внимание. Генри же посмотрел в глаза Францу, только после того как убедился, что рядом нет президента и Касто. В глубине души он боялся, что Касто будет поджидать его с новой порцией угроз и намеков.

– Ты ранен?
– Франц коснулся припухшей переносицы Генри.
– Сгорела вилла рядом с виллой Гудисон. Ты видел взрыв? Слышал выстрелы? Знаешь, что там произошло?

– Я не хочу об этом говорить.

Касто бы не задавал вопросы как Франц. Он без труда бы в общих чертах угадал, что случилось. Касто знал или догадывался, на что способна Луиза. Кто её друзья. Догадывался, что ждать от Генри. Касто повидал и убил много таких как они. Почему он сейчас не здесь? Прежде чем войти в комнату Франца, Генри еще раз оглядел коридор. Пусто. Появилось стойкое ощущение, что Касто играет с ним, загоняет в ловушку.

На кровати Франца лежал включенный ноутбук. С растояния нескольких шагов Генри видел на экране горящий дом и пожарные машины. Выпуск новостей? Прямой эфир?

– В доме жили иностранцы. Доктор Самер, фармацевт, несколько лет работает в Лумбии по контракту. Неделю назад её дочь приехала к матери на день рождения.

Теперь обе мертвы, подумал Генри. Из-за него? Из-за Луизы? Из-за Касто? Генри не был уверен, но чувствовал себя виноватым.

Франц стоял совсем рядом. Впервые Генри обратил внимание на то, что Франц ниже его ростом. Всего лишь несколько сантиметров. Три пальца. Но достаточно, чтобы Генри видел его макушку. Он коснулся волос Франца, погладил скулу.

– Я, - у Генри перехватило дыхание.

– Что?
– Франц шагнул ближе.

– Я хочу тебя. Так как в нашу первую ночь.

Франц поцеловал его. И Генри испугался. Чем больше он касался Франца, тем яснее чувствовал, что нежность Франца, его открытость, послушание, готовность отдавать - все это, как и чувства Генри, накручено опасностью и усиленно неопределенностью.

"Прости, ты едва не погиб из-за моей самоуверенности", - сказал Франц несколько дней назад. Сегодня Генри опять встрял в неприятности. И хоть Франц не распрашивал, наверняка, он об этом думал. Думал, раздевая Генри. Может, поэтому так часто целовал его плечи, поэтому так лихорадочно и нетерпеливо шарил руками по его телу? Франц увидел синяки, но ничего не сказал. Лишь со свистом втянул в себя воздух, перехватил руку Генри и опустил её себе на задницу.

– Помнишь, ты говорил, что мой голос имеет цвет?

– Синестезия, - Франц лег на спину.
– Если я закрою глаза, возможно, я увижу какого цвета твой голос.

– Сейчас?
– Генри поцеловал подбородок Франца.
– Какого цвета он сейчас?

– Скажи ещё что-то, - Франц закрыл глаза, зрачки заметались под веками, дыхание ускорилось.

– Я переверну тебя на живот, - Генри проследил пальцем линию челюсти Франца, - поставлю на колени, - коснулся подбородка, шеи, положил ладонь на грудь Франца, - и буду трахать, пока у тебя не начнут дрожать бедра и разъезжаться ноги.

Франц рассмеялся.

– Какого цвета мой голос?
– со страхом спросил Генри.

– Оранжевый, он ярко оранжевый, почти красный, Генри.

– Как угроза?

Франц открыл глаза, улыбнулся, раздвинул ноги.

– Это от того, что я тебе угрожаю или от того, что ты боишься?
– настаивал Генри.

– От возбуждения, Генри, - Франц притянул его к себе.
– От того, что я хочу, чтобы ты сделал то, о чем говоришь.

Генри отстранился, и Франц сам перевернулся на живот. До чего же плавно он двигался. Как же прекрасно напрягались его плечи, как красиво сужалась спина к пояснице. Франц обернулся. Рассматривая его профиль, Генри хотел сказать, что никогда не чувствовал ничего похожего. Никогда никого не хотел так сильно. Никогда ни в ком так не нуждался. Но любое слово, любая мысль были бы сейчас ложью.

Они не выключили свет. Забыли в первый раз, забыли сейчас. Генри, вообще, о многом забывал рядом с Францем. Кончая, Генри кусал его плечо, скатившись с Франца, заглянул ему в лицо. Ресницы Франца слиплись, будто он только что проснулся, щеки покраснели.