Незабываемая ночка

— Ярл Корир, — позвала его бретонка. — Давайте я немного подлечу вас, и вернемся уже в Винтерхолд.

— Сильно помяли, что ли?

— Разбили нижнюю губу, стесали кожу на одной щеке, а на другой синяк поставили. Где и как вас ещё зацепило — не знаю.

— Ничего, не смертельно. Как там говорится — шрамы украшают мужчину, даже если они получены в пьяной драке.

Девушка выдавила из себя грустную усмешку и присела рядом.

— Довакин, — позвал её норд, жалобно подняв на собеседницу голову. — Я даже на собственной свадьбе так не нажирался, чтобы не помнить ничего! А вчера после нескольких кружек того пойла уже сам не свой был.

— Сэм опоил нас каким-то особым зельем, — успокоила архимаг.

— С тобой уже было так?

Было, конечно, тут же догадался Корир. Иначе не говорила бы так уверенно.

— Да. Что-то подобное однажды очень быстро срубило нас с подругой. Я за ночь чудесным образом переместилась из Виндхельма на болота Морфала. Как выяснилось позже, просто проспала всё это время на спине у быстрого и выносливого коня.

— А после зелья этого Сэма мы изрядно буянили по всему Скайриму. Вот сволочь. Найти бы, да начистить этому шутнику морду!

Девушка присела рядом и вытащила из-за пазухи листок бумаги — тот самый, что валялся на полу в храме Дибеллы.

— Как я поняла, это он записку оставил, — волшебница развернула сложенный надвое лист. — «Чтобы починить посох, нужны: палец великана, святая вода, перо ворожеи».

Сначала правитель Винтерхолда недоумевал, о каком посохе идет речь — но вспомнил начало их злополучного состязания. Посох в виде огромной розы был наградой за победу. Норд снова вспомнил о своей семье. Что сделает Тейна, когда ей расскажут, что её муж вышел из таверны в обнимку с двумя бретонами (одна из которых — молодая и весьма привлекательная девушка), как она будет пытаться объяснить всё это их сыну, что Ашур подумает про своего отца, что в итоге скажут его подданные и жители других скайримских холдов?..

— Пусть эту розу себе в задницу засунет, — едва слышно пробурчал ярл. — Что обо мне люди говорить-то будут?

— Да бросьте вы, — успокаивала девушка. — За то, что вы в талморском посольстве устроили, вас пол-Скайрима на руках, я уверена, носить будет!

Впервые за утро правитель Винтерхолда позволил себе рассмеяться: вот кому действительно будет стыдно друг другу в глаза смотреть, так это Эленвен и всей её талморской шайке!

— А откуда, интересно, взялся меч у меня на боку?

— Меч у вас на боку акавирский, один такой мы с Лидией в своё время из Храма Небесной Гавани забрали. Покажите мне его, может, мы ещё и в Вайтране побывать успели.

Норд вытащил из ножен меч и протянул Драконорождённой. Бретонка внимательно изучила его, затем прошептала над ним какое-то заклинание, заставив клинок вспыхнуть слабым синим сиянием.

— Да. Это Бич Драконов, меч из Храма Небесной Гавани. Настоящая акавирская работа, — заключила она, протягивая оружие ярлу Винтерхолда. — И он теперь ваш, ярл Корир. Носите с честью.

Корир осторожно принял из рук девушки меч, внимательно вглядывался в узоры на акавирской стали, извитую цубу, чудом сохранившуюся оплётку на рукояти… Когда он видел акавирское оружие так близко? Настоящее, а не сиродильские и морровиндские его копии? Пожалуй, никогда.

— Я… даже не знаю, что сказать тебе, — растроганный норд чувствовал, как его руки начинают дрожать; он поспешил убрать меч обратно в ножны, чтобы девушка не заметила его выходящих из-под контроля чувств. — Давно мне никто не делал таких подарков. Скамп, а я ведь и фехтовать совсем разучился. Что же, будет повод всё вспомнить. Ладно, пойдем завтракать. Думаю, денег с продажи козы великану нам на двоих должно хватить.

Вчерашние собутыльники спустились на самый нижней уровень города, где и располагалась таверна. На небольшом рынке наблюдалось некоторое оживление, среди которого Корир заметил, как достаточно молодой ричмен вытаскивает кинжал и не спеша подходит к ничего не подозревающей молодой имперке. Стражники, как один, сделали вид, что ничего не видят — значит, смерть этой молодой женщины была нужна кое-кому из Серебряной Крови, и лучше в это не вмешиваться. Архимаг, однако, без участия остаться не смогла; девушка кинулась в сторону преступника, преграждая ему путь и отталкивая имперку в сторону, в её руках блеснуло зелёное свечение. И почему надо обязательно на рожон лезть? Ладно, он ей потом всё объяснит! Ярл подскочил к ричмену, заблокировал его вооруженную руку, обхватил запястье, со всех сил ударил его основанием ладони в грудь, подставив при этом подножку. Парень повалился на землю, тихо ругаясь.

К поверженному подскочили стражники, подняли его и, скрутив руки за спиной, увели прочь.

— Дальше мы сами, — заверил один из них.

В глазах волшебницы отразилось удивление, будто бы ничего подобного от правителя Винтерхолда она не ожидала.

— Эй! Ты же в порядке? — громко поинтересовался молодой ричмен.

— Да. В полном. А теперь ступай своей дорогой, — посоветовал Корир.

Парень специально полез в карман и вытряхнул из него на землю лист бумаги.

— У тебя выпало что-то, посмотри.

Довакин же подняла записку. Ярл скорчил злобную гримасу и повернул голову на девушку.

— Сожгла немедленно, — резким тоном приказал он; архимаг замешкалась. — В вашей Коллегии даже такой ерунде не учат?

Записка в руке девушки в тот же миг вспыхнула ярким пламенем, а пепел развеялся по ветру.

— Простите, господин, — подыграла она.

Правитель Винтерхолда завел парня за угол здания магазина.

— Женат? — спросил он, заметив у бретона на пальце золотое кольцо; парень кивнул. — Дети уже есть?

— Пока нет, но я скоро стану отцом.

— Тогда послушай моего совета: возвращайся к своей семье и забудь о своих намерениях, какими бы благородными они ни были.

— Но… ты — определенно из знати, норд, и не здешний…

Подумал, что знатный норд из других краев может спокойно копаться в тайнах клана Серебряной Крови, — заключил Корир. Вроде бы парень этот местный, про особое коварство этой семейки должен быть в курсе. И уж только полный идиот не догадается, что ставший ярлом после военного переворота (так удачно совпавшего с переговорами на Высоком Хротгаре!) Тонгвор будет покрывать любые грязные делишки своей семьи и ради удержания власти готов убить любого, даже самого Ульфрика Буревестника (как бы им не восхищался), что уж там говорить о ярле какого-то далёкого, забытого всеми богами и даэдра городка, и тем более — рядовом жителе Маркарта!

— Поверь, тебе даже Ульфрик Буревестник не поможет.

Ричмен, состроив недовольную физиономию, предпочел оставить норда и его спутницу в покое.

— Почему… — решила было спросить девушка.

— Позже объясню. Пошли уже завтракать.

Слухи, конечно же, разнеслись быстро, и вся таверна обсуждала несостоявшееся убийство. Сама имперка молча жалась у камина, поглядывая в сторону то двери комнаты, то парочки чужеземцев, спасших ей жизнь. Пока, наконец, не вернулась в свою комнату, вскоре не вышла оттуда, в руках бережно держа что-то, и не направилась в сторону своих спасителей.