Незаменимый

В ответ снова получил кивок. Парень был непроницаем, словно слон. Смотришь – смотришь, а «прочитать» эмоции не можешь.

– Пусть распалиться, начнет оскорблять, насмехаться. Можно и даже нужно пропустить пару ударов, чтобы совсем убедить его…

Пожалуй, это и было самым главным, что он должен был сказать. Остальное покажет лишь время.

– А теперь будем прощаться, господин Мирский. Вам еще нужно привести себя в порядок. Если что-то было не по праву, простите, - Воронин развел руками, а после, прощаясь, легонько коснулся кепки.
– Будьте здоровы.

Мирский, уже в который раз, просто кивнул. Развернулся и стал удаляться. Походка была расслабленной прогулочной, словно не по кладбищу шел, а по столичной набережной в воскресный день.

Мужчина проводил задумчивым взглядом фигуру своего клиента и присел на корточки возле могилы. Сейчас, когда гроб был пуст, открывшееся глазу зрелище казалось особенно диким.

– Что же ты такое видел, если так корежило? Голыми руками…

Красный бархат внутри гроба превратился в лохмотья. Там, где ткани вообще не осталось, открывался жуткий вид на дерево, на котором живого места не было. Почти все, куда падал его взгляд, было покрыто глубокими царапинами. В некоторых местах они пронзали дерево насквозь.

– Похоже, в голове у тебя точно что-то поменялось…

***

Мастер не ошибся. Рафи чувствовал себя иначе, чем вчера. Куда-то бесследно ушло то тревожное чувство, преследовало его все это время. И пусть оно уже стало привычным, и почти незаметным, но все равно доставляло ему массу неудобств.

– Так-то заметно лучше, - шептал парень, откровенно наслаждаясь новыми ощущениями.

Сейчас многое ощущалось по-другому. Вместо каждодневного выбора из бесконечного числа вариантов Рафи теперь видел лишь один единственно верный путь к цели. Все стало просто и понятно. Стали ясными ответы на многие вопросы – куда идти, что делать, зачем это делать, как это делать.

– Просто и понятно, - бормотал он, поднимаясь по лестнице доходного дома. Теперь он и Лана жили здесь, в одной из многочисленных квартир-каморок. Особняк продан, и жить предстояло здесь. – Сначала привести себя в порядок, потом гимназия и дуэль, и после встреча с Голицыным.

Он ни капельки не сомневался, что все произойдет именно так. Хотя еще сутки назад, думая о предстоящей дуэли, откровенно допускал и небольшой несчастный случай со своим противником. Что может быть сложного в том, чтобы подстроить случайное нападение в подворотне и непонятный выстрел из зачарованного оружия? Но сейчас этого и в мыслях не было.

– А можно и не переодеваться. Хотя при таком виде со мной и драться не станут, - ухмыльнулся Рафи, окинув взглядом свой потрепанный вид. Одежда не очень хорошо перенесла недавние «похороны»: брюки мятые, с глине, рукава рубашки в крови. Про синяки на еле и говорить было бессмысленно. – Вылитый босяк, честное слово. Воротынский точно ржать станет, как меня увидит. Расслабится, отвлечется…

Платье Рафи все же сменил. Глупо было являться в императорскую гимназию в таком виде. Ему только посмешищем не хватало стать. Чтобы удивить противника хватит и синяков на теле. Пусть лучше думает об этом.

***

Гимназист Воротынский, не отличаясь гениальностью ума, недалеким тоже не было. Хотя и имел весьма характерную внешность - крупный, косая сажень в плечах, квадратный подбородок и дерзкий взгляд, кулаки, что кувалды. Специально пораньше пришел на ристалище, чтобы подготовиться, настроиться на бой. Боевая медитация для активации магического источника всегда занимала много времени.

– Ничего, лишним не будет, - Евгений, закончив первый круг особый упражнений, сразу же пошел на второй. Тело благодарно отозвалось той особой легкостью, которая возникает в момент боевой медитации. – Быстрее этого урода размажу…

Скажет прямо, была у Воротынского и еще одна причина для такой продолжительной подготовки. Очень может быть, что эта причина была и главной. Ведь прямо напротив ристалища тянулись трибуны с местами для зрителей, на которых прямо сейчас, в окружении подруг, сидела одна премилая особа – урожденная баронесса Кшештинская. Жгучая брюнетка с ангельским личиком и кукольной фигуркой, что раньше считалась подругой великого князя Сабурова, сейчас вдруг начала ему оказывать недвусмысленные знаки внимания. И как тут устоять против затуманенного взгляда, фигурной стати и бархатного взгляда прелестной девицы, положившей на тебя глаз? А никак.

– После дуэли поговорим... А то Сабурову все можно было, а мне, значит, только полапать… Нет уж, - медитативный настрой мигом испарился, едва Кшештинская выразительно потянулась. Видела ведь, что он на нее пялился. Поэтому и делала это медленно, по особому, заставляя волосы по всему телу дыбом вставать.
– Вот же сучка… Не терпится ей… Течет аж, - не сводя с нее глаз, парень облизал пересохшие губы. В голове тут же возникли соблазнительные картины обнаженного девичьего тела, принимающего соблазнительные позы. – Подожди, сейчас я этого черта землю заставлю жрать и приду… А, наконец-то, приперся. Черт, а то я уже дымиться начал.

Завидев знакомую фигуру противника, парень быстро пошел к центру ристалища. Именно здесь, по правилам гимназического дуэльного кодекса, поединщики должны были поприветствовать друг друга и произнести ритуальные фразы, после которых и могла начаться сама дуэль.

– Я приветствую тебя, и клянусь сражаться честно, - скороговоркой произнес Евгений, всем видом – выпяченной челюстью, высокомерно оттопыренной нижней губой и презрительным взглядом – показывая, свое настоящее отношение. – Такое убожество даже бить противно!

– Я приветствую тебя, и клянусь сражаться честно, - дрожащим голосом ответил его противник, выглядевший откровенно убого: все лицо в синяках, царапинах, затравленный взгляд, искусанные в кровь губы. – Граф, это какая-то глупость…

Прерывая его, Воротынский смачно сплюнул прямо под ноги. Довольно ухмыляясь, он развернул плечи, вскинул подбородок вверх. Ему все было ясно. Это быдло только хорохориться могло, но, как было босяком с улицы, так им и осталось. Никакой он не дворян, а грязь под ногами. Вот это всем и нужно показать.

– Вот значит какой-то ты самом деле. Когда за спиной никого нет, ссать начинаешь. Гнилой, чуть надавили, сразу дерьмо и потекло. Тьфу! И с Сабуром поди через кого-то разобрался. Ни в жизнь не поверю, что сам против него вышел. Точно, кого-то нанял... Или может родственничек твой Мирский помог? Жандармы такое могут…

Неуловимо дернувшись, Воротынский снес Мирского, как кеглю шаром.

– Что же ты приперся? Думал, я твоего родственничка испугаюсь? – Евгений шел неторопясь, вразвалочку. А куда, собственно, спешить? Дуэль, считай, уже окончена. Осталось лишь поставить эффектную точку, чтобы об этом вся гимназия говорила. – Хочешь со своими зубами ходить, дышать без хрипов, сейчас сделаешь, как я скажу. Для начала в ноги поклонишься…