Незаменимый

– Черт побери, этого урода, - пробурчал Рафи себе под нос.

А был еще князь Голицын со своим просто безумным предложением, которое и принять не получалось, и отказаться нельзя было. Он срочно должен был принять какое-то решение – либо каким-то образом достать еще денег, либо смотреть, как умирает его сестра. А как при всем при этом веселиться – улыбаться и смеяться?!

– Рафи, ты настоящий бука! Ты так ни разу и не улыбнулся! Все время, пока мы шли от гимназии и до дома, ты не проронили ни слова.

При этих словах он удивленно поднял голову, оглядываясь по сторонам. Оказалось, они уже пришли на место, а он совсем это и не заметил. Словно в тумане шел.

– Извини, Лиза, - Рафи виновато качнул головой. – Обещаю, что исправлюсь. С меня небольшой сюрприз.

У той тут же загорелись глаза. С лица исчез всякий намек на обиду, словно бы ничего и не было.

– Сюрприз? Какой? – Лиза оценивающе посмотрела на него. – Рафи?

Теперь точно не отстанет, вздохнул парень. Такой, вообще, лучше ничего не обещать. Рафи уже начал пятиться от крыльца, как дверь дома Мирских внезапно открылась и на его пороге показался сам хозяин, Мирский Михаил Павлович, собственной персоной.

– Елизавета! – раздался его строгий голос, от которого Лиза мигом поскучнела. – Заходи в дом! Что это за кривляния такие на улице? Разве такое поведение приличествует юной леди?

Шеф столичных жандармов определенно был не в духе. Смотрел на них так, что хотелось, как и его подчиненный, вытянуться во весь фрунт и застыть без единого движения. Настоящий гроза, внушающий страх одним своим видом.

– Елизавета, сколько раз мне еще повторить свою просьбу? Я очень сильно огорчен твоим поведением, - а вот теперь уже никаких сомнений не оставалось, что Мирский-старший чем-то очень недоволен. – Попрощайся с своим … другом и проходи в дом. Немедленно!

Девушка бросила быстрый взгляд на парня и стала подниматься по мраморным ступенькам. У двери снова оглянулась, словно прощаясь, и наконец, скрылась за дверью.

– А нам, молодой человек, нужно объясниться…

Рафи молча кивнул. Таким раздраженным Мирского он еще ни разу не видел.

– Прошу в мой кабинет.

И не дожидаясь ответа, князь взялся за бронзовую ручку двери.

***

При всей своей чисто человеческой симпатии к этому странному парню, Мирский понимал, что, как раньше, больше быть не может. Прочитанный им этим утром отчет от филлеров, приставленных к Рафаэлю Мирскому, не просто все настроение испортил, а привел в полное замешательство. И ладно бы там о каких-то юношеских глупостях и шалостях было написано, он бы понял и принял. Сам был молод, глуп, в голове гулял ветер, и хотелось совершать разные безрассудства – кулаки почесать в драке, забежать в желтый дом к веселым вдовушкам или чего-нибудь еще. Но отчет-то совсем о другом говорил.

– … Думаю, молодой человек, будет справедливо, если я дав вам возможность объясниться.

Мирский кивнул на кресло у письменного стола, где обычно занимался рабочими вопросами. Оба сели и в воздухе повисла тишина. Чувствовалось, что парень явно не был настроен на откровенность.

– Мне стали известны некоторые малопривлекательные обстоятельства, связанные с вами. И они требуют объяснения. Словом я жду.

Хозяин кабинета не мог не отметить возникшее напряжение. И это, к сожалению, подтверждало справедливость его подозрений.

– Значит, не желаете. Хорошо, тогда начну я, - Мирский поморщился, понимая, что разговор все равно должен состояться. А значит, нужно было «открыть карты». – Мои люди не раз вас видели в компании одной персоны, которая в обществе известна очень неблаговидным поведением. Я говорю о князе Голицыне, известном пьянице, безрассудном игроке, готовым поставить на заклад последнюю рубаху. За последнее время он столько долгов наделал, что от верховного суда его спасла лишь неожиданная смерть отца.

Жандарм не сводил взгляда с парня, явно заставляя его нервничать.

– И я задаю себе вопрос, что может связывать двух таких разных людей. Один - известный мот, буян, откровенный хам, а другой – довольно скромен, вежлив, сдержан и имеет награды от империи. Но узнав о продаже подаренного вам дома, я все понял. Вы, молодой человек, тоже игрок! – Мирский обвиняюще покачал головой. Как же вы так могли поступить. – Тоже больны этой болезнью, которая заставляет совершать поистине страшные поступки. Вам есть, что сказать в свое оправдание?

Парень точно что-то скрывал. И весьма возможно, что он действительно страстный игрок и готов промотать все, что у него есть.

– Опять молчите… А знаете, мне не дает покоя еще один вопрос: почему на все свои встречи с князем Голицыным вы берете свою сестру?

Вопрос был далеко не праздным. Жандарм по роду службы не раз встречался с теми, кто в пылу азарта совершал просто неимоверные вещи. Проигравшиеся в пух и прах аристократы резали своих обидчиков, как свиней, душили жен и матерей, сжигали родные поместья. Еще хуже, когда игра шла не на деньги, а на желания. А человек еще та библейская тварь, желания который могут и ужаснуть.

Неужели этот пацан проиграл свою сестру?! Эта идея пришла в голову мужчине почти сразу же, когда он прочитал отчет филлеров и узнал про эти странные встречи. Ведь, получалось очень складно. Парнишка из-за своей преступной страсти влез в такие долги, которые не смог покрыть и продажей дома. Поэтому и пришлось расплатиться своей сестрой. К сожалению, такое непотребство очень даже было возможно. О падении нравов в обществе Мирскому совсем не нужно было напоминать. Это было очевидной для него, да и для всех, явностью.

– Ваше упрямое молчание мне очень не нравится, молодой человек, - Мирский с трудом сдерживался. Собственно, он все для себя уже решил. – Вы понимаете, что ваше нежелание отвечать на мои вопросы подтверждает мои подозрения?

Лицо и парня, по-прежнему, было каменным, непроницаемым. Упрямец, даже голоса не подал. Значит, он не оставляет ему никакого шанса.

– Итак, молодой человек, наша семья вам неимоверно благодарно за многое – спасение нашей Лизаветы, опеку над ней в гимназии, но вынужден вам сказать следующее, - мужчина вздохнул, поднимаясь на ноги. Решение было принято. – Вам больше не рады в этом доме. Вы должны прекратить общение с нашей дочерью. Вам ясно?

Рафаэль, молча, кивнул. Хотя не сильно верилось, что он со всем согласился. Отец Елизаветы этого не мог ни заметить, что ему совсем не понравилось.

– Предупреждаю вас, Рафаэль, что буду за вами пристально следить. Мне это не очень приятно, но ради безопасности Лизы я с вас глаз не спущу, - взгляд у Мирского стал многообещающим, что уже несло в себе угрозу. – И, не дай Бог, вы совершите что-то предосудительное, пожалеете

***

Едва дверь дома закрылась за ним и он вышел за ворота, Рафи все-таки не сдержался и дал волю своим чувствам: