Незаменимый

– … Думаю, она не просто так оказалась ночью на улице, - нахмурился Рафи, пытаясь в уме сложить детали этой запутанной картины.
– К бабке не ходи, встречалась с кем-то… Давай-ка, Витян, еще раз пошарим по дому. Может все-таки что-то упустили в первый раз.

И в точку! Через час потный и измазанный в пыли, Рафи держал в руках большую книгу в твердой обложке с красивыми фигурными вензелями. По словам товарища, раньше он ее в доме не видел.

– И зачем, интересно, ей понадобилась книга о дворянских родах? – вслух спросил Рафи, начиная переворачивать тяжелые мелованные листы с красочными иллюстрациями, на которых красовались вычурные гербы знатных родов. – Смотри-ка, закладка!

Затаив дыхание, парень открыл книгу на том самом месте, где была закладка.

– Ух ты, род Сабуровых!

Вот теперь-то все детали этой непонятной прежде картины встали на свои места. Именно Сабуровы идеально подходили на роль тех самых людей, которые могли хотеть его крови. Причем, «хотеть крови» вряд ли было фигуральным выражением. Рафаэля, явно, хотели прикончить.

– Что же вы, черти, никак меня в покое не оставите?! – с нескрываемой ненавистью прошипел парень, с хрустом выдирая эту самую страницу из книги. – Опять на рожон лезете? Снова крови хотите?

С обреченностью Рафи вздохнул. Это все напоминало какой-то замкнутый круг с врагами и смертями, которому не было ни конца, ни начала. Похоже, смерть снова постучалась в его дверь, и ее не удержат никакие запоры.

– Похоже, они никогда от меня не отстанут.

Вновь, стало абсолютно ясно, что ему придется защищаться. Хотя…

– А почему защищаться? Я ведь знаю, кто мой враг. Разве этого мало, чтобы начать первым.

Рафи повернулся к Витяну, который все это время терпеливо ждал.

– Ты, кажется, хотел револьверы с зачарованными патронами? – тот непонимающе кивнул. Конечно, хотел. – Сколь тебе нужно? Десять, двадцать, тридцать? Как думаешь, что случится, если у босоты в городе появится такое оружие?

Витян сначала хмурился, пытаясь сообразить, что может произойти. А потом вдруг расплылся в улыбке:

– Фараоны с жандармами в натуре обосруться…

***

В тиши императорского дворца раздавались гулкие шаги. По широкой мраморной лестнице поднимался высокий мужчина, затянутый в жандармский мундир с золотым шитьем. Хмурился, смотрел прямо перед собой, не обращая никакого внимания на роскошное убранство интерьеров.

– Сергей Александрович, мое почтение! – Мирский, глава отдельного корпуса жандармов, встрепенулся, когда ему на встречу начал спускаться знакомый, один из имперских министров. – Как здоровье вашей супруги, дрожайшей Марьи Ивановны?

Тот даже не остановился. Лишь мазнул по нему отстраненным взглядом, и пробурчал в ответ что-то неразборчивое. Такой маловразумительный ответ мог означать и ответное приветствие, и пожелание доброго дня, и даже извинения. Но Мирский прочитал в нем совсем другое, что ему очень не понравилось..

– Хм… Рожу кривит, даже не остановился, чтобы поздороваться, - у него шевельнулось в душе нехорошее предчувствие. Отношение придворных всегда была наилучшим барометром императорской милости. Если придворные тебе улыбаются или лебезят перед тобой, то ты в фаворе. В противном случае, ситуация полный швах. – А раньше рот не закрывал. Михаил Павлович, как ваше драгоценное здоровье? Михаил Павлович, как вам сегодняшние новости? Михаил Павлович то, Михаил Павлович се…

Значит, его не просто так вызвали во дворец, уже окончательно понял Мирский. Скорее всего это происшествие в столичной тюрьме стало для императора последней каплей.

– Подожди, Миша, не вешай нос, - подбадривал сам себя Мирский, вышагивая по коридору. Спину держал идеально ровно, лицо было совершенно невозмутимым. Шел так, словно ничего плохого не случилось. –Сейчас ты все обстоятельно доложишь императору. Расскажешь про разработанный план поимки сбежавших арес…

План у него, и правда, был. Кое-что из него он даже уже начал претворять в жизнь. К этому часу полиции и жандармам уже удалось поймать большую часть сбежавших из тюрьмы арестантов. Оставшимся на воле беглецам, он был уверен, тоже не долго гулять. Главное, чтобы ему дали время загладить свою вину.

– Мне нужен последний шанс…

Но, когда Мирский переступил порог императорского кабинета и оказался внутри, то мгновенно понял, что никакого второго шанса у него не будет.

– Михаил Павлович, как хорошо, что вы не заставили себя ждать, - холодно кивнул ему император и махнул рукой, приглашая подойти ближе. – А мы вот с вашим заместителем как раз обсуждаем недавнее происшествие.

Граф Орлов, возглавлявший один из департаментов Отдельного корпуса жандармов, в этот момент выглядел вылитым бульдогом, который вцепился в свою добычу и не намерен ее отдавать. Плотный, низенький, с круглым лицом и чуть выступающей челюстью, он даже бровью не повел при виде своего непосредственного руководителя.

– Я, Ваше Величество, готов немедленно представить вам свой план по поим…, - Мирский попытался перехватить инициативу в разговоре, но был тут же остановлен властным взмахов царственной руки.

– Не надо, Михаил Павлович, не надо. Граф мне все уже рассказал, и я полностью с ним согласен. Пришло время для жестких решений, которые позволят защитить покой наших подданных. Граф, прошу вас.

Орлов, решительно дернув головой, сделал шаг вперед. Выпятил челюсть, чуть наклонился вперед, словно перед атакой. Ощущение бульдожьей хватки стало настолько явным, что впору было креститься.

– Как я и докладывал, Ваше Величество, были допущены непозволительные промедление и мягкость, которые мне сложно чем-то оправдать, - в голосе ясно звучали обвиняющие нотки, перед лицом императора готовые с легкостью превратиться в приговор. – Предлагаю, немедленно взять под арест весь персонал столичного тюремного заведения и допросить его сотрудников с особым пристрастием. Также высочайшим повелением разрешить стрелять на поражение в беглецов…

«Бульдог» не умолкал, предлагая все новые и новые меры запредельной жесткости. Ограничения уже касались не только уголовного элемента, но и части добропорядочных жителей столицы, что могло привести к волнения. Странно, что император этого не видел.

– Ваше Вели…, - Мирский снова попробовал вставить слово, но опять был остановлен императором.

– Михаил Павлович, скажу прямо, ваши последние действия вызвали мое глубокое неудовлетворение, - император недовольно качал головой, давая понять, что обратного хода уже не будет. – В свете всех последних событий, думаю, будет правильно, если вы попросите об отставке с вашей должности.

У Мирского тут же перехватило дыхание. Он, конечно, ожидал какой-то негативной реакции на произошедшее, но такого – никак нет. Император недвусмысленно давал ему понять, что выход у него только один – уходить добровольно.