Незапертая дверь

–  Ага, а сейчас ты старая и умная, можно подумать, - скептически заметила Наталья.
– Ирка, опомнись, тебе тридцать один год всего. И насчет твоего ума я бы тоже поспорила.

Она всегда подшучивала над Ириной, так повелось много лет назад, когда они еще жили в одной коммунальной квартире и Наталья фактически воспитывала рано осиротевшую соседку. Ира никогда не обижалась, она была безоглядно предана Вороновой и готова была простить ей все, что угодно.

–  Короче, Натуля, я что-то не пойму, - в голосе Иры зазвучали нотки недоумения, - ты не одобряешь, что ли? Ты ментов не любишь, да?

–  Ирка, отстань. Ну с чего мне их не любить? Люди как люди.

–  Нет, ты скажи, - не унималась актриса.
– Если ты против, то я, конечно, не буду... Только я не понимаю, почему...

Воронова наконец открыла глаза, выпрямила спину, привычно погладила Ирину по густым вьющимся волосам.

–  Не выдумывай, ради бога, Ириша. Встречайся с кем хочешь, я тебе в этом деле не указ. В конце концов, ты дважды была замужем и сама прекрасно разберешься, кто тебе нужен, а кто - нет. Он женат?

–  Кто, Коротков?

–  Тот, с кем ты на свидание собралась.

–  Почти. То есть наполовину... В общем, он несколько дней назад ушел от жены.

–  Вернется, - убежденно произнесла Наталья.

–  Ну и пусть, - Ира упрямо поджала губы.
– Но на свидание-то можно сходить? Пока он не вернулся.

–  Сходи, сходи. Только грим пойди смой, на тебя вблизи смотреть страшно.

–  Неохота возиться, я дома умоюсь. Ну все, пока, мы поехали!

Ира чмокнула Наталью в щеку и умчалась в сопровождении Руслана и Яны Нильских.

Дома Наталья занялась ужином для мужа и сына, которые должны были появиться около девяти. Отбивая мясо, она то и дело поглядывала на пол, по которому невесомыми комочками летал тополиный пух. С каждым годом этой гадости становится в Москве все больше и больше, пух летает в воздухе, как снег, забивается в ноздри и в рот, проникает в дома и нахально носится по комнатам, образуя постоянно перемещающиеся кучки, которые, устав в конце концов от суеты, находят себе прибежище в углах и на книжных полках. Вчера только Наталья пропылесосила всю огромную пятикомнатную квартиру, а сегодня жилье выглядит так, словно в нем год не убирались. Ковровые покрытия сочного синего и бордового цветов снова стали белесыми и пыльными на вид. Прямо хоть окна не открывай! Но это невозможно, Наталья любит спать с открытыми окнами, и сыновей с детства к этому приучила, никакой кондиционер не может заменить ей глотка сладкой рассветной прохлады. Вот и приходится делать уборку почти каждый день, после выматывающих съемок и приготовления ужина для себя и двоих отнюдь не страдающих отсутствием аппетита мужчин.

Первым явился сын Алеша. Вот и хорошо, подумала Наталья, Алешка не испытывает тяги к компании, не станет ждать Андрея, быстренько поест, и ему можно будет сунуть в руки пылесос. Пусть ужин отрабатывает.

–  Мам, а пахнет-то вкусно!
– заявил он, появляясь в просторной кухне-столовой.
– Чего сегодня дают?

–  Отбивные с гречкой и салат, - ответила Наталья с улыбкой, целуя сына.

–  А картошечки жареной?
– жалобно протянул Алеша.

–  Сегодня обойдешься. Картошка кончилась два дня назад, и, пока ты ее не принесешь из магазина, она в доме не появится. Кроме того, тебе картошку с мясом есть нельзя, а то скоро в дверь не пройдешь.

–  Понял, не дурак, - покладисто кивнул юноша.
– Завтра куплю.

Он в считанные минуты справился с обильным ужином, залакировав его огромной чашкой чаю с куском вафельного торта.

–  Алешка, ну как в тебя столько влезает?
– засмеялась Наталья, не перестававшая удивляться способности сына поглощать пищу в немыслимых количествах.

–  Я много лет тренировался, - отшутился тот. Дождавшись, когда сын встанет из-за стола, Наталья собрала грязную посуду, поставила ее в мойку.

–  Сынок, я думаю, будет правильно, если ты включишь пылесос, - сказала она, принимаясь за мытье посуды.

–  Ну мам, у меня завтра экзамен, - заныл Алеша.
– Мне еще поучить надо.

–  Поучишь, - спокойно ответила она.
– До утра времени много. Полчаса ничего не решают.

–  Ты зловредина, - пробурчал сын, понимая, что от пылесоса ему не отвертеться.

–  Возможно, - произнесла Наталья, не оборачиваясь.

– Но пылесосить все-таки придется.

–  Ну мам!

–  Не нравится - переезжай в собственную квартиру, она стоит пустая, тебя ждет. Вот съемки закончатся, Руслан с Яной уедут - и пожалуйста, можешь переселяться. Тебе скоро двадцать лет исполнится, ты уже вполне можешь жить один, твой брат в двадцать лет был совершенно самостоятельным. Но ты же боишься от мамкиных пирогов и котлет оторваться! За то, что я тебя каждый день кормлю, можешь раз в неделю что-нибудь сделать по дому, не переломишься.

Она говорила ласково, и суровые по сути слова звучали совсем необидно и ничуть не напоминали семейную сцену. Алеша понуро потащился в сторону кладовки, где стоял пылесос. Дальше вечер покатился по привычной колее. В разгар уборки пришел муж, Наталья снова накрыла на стол, на этот раз на двоих. Как бы она ни была голодна, но совместная трапеза с мужем - это для нее святое. Андрей был для нее не только мужем, но и на протяжении полутора десятков лет близким другом, с которым можно все обсудить и посоветоваться по любому вопросу. Он совсем не похож на Наталью, у него другой характер, другой менталитет, он прожил совсем другую жизнь, и, наверное, именно поэтому он обладает способностью видеть проблему совсем не так, как ее видит Наталья, и предлагать совсем другие решения.

–  Как твой бизнес?
– спросила она, как спрашивала его каждый день.

–  Процветает, - коротко ответил Ганелин. Наталья спрашивала больше по привычке, потому что знала: Андрей не станет обсуждать с ней дела фирмы. Да и ей, по совести сказать, вникать в финансовые и организационные тонкости бизнеса было совсем не интересно. Она ничего в них не понимала, даже в свое время, еще учась в институте, чуть было не схлопотала "неуд" по политэкономии. Тогда спасла испещренная отличными оценками зачетка, ей предложили пересдать экзамен на другой день и с закрытыми глазами поставили "хорошо", хотя Наташа сознавала, что не знает предмет даже на троечку.

–  А что у тебя на площадке?
– поинтересовался в свою очередь муж.

Наталья принялась подробно и с удовольствием рассказывать ему о том, как прошел съемочный день, и о том, что снова приезжал оперативник с Петровки и задавал какие-то новые, очень странные вопросы про Яну.

–  Ты знаешь, Андрюша, у нас из-за всех этих печальных событий получается перерасход средств, - осторожно сказала она.
– Мы выбились из графика, и вполне вероятно, придется потом платить за дополнительное время аренды павильона. Рабочий день удлиняется, приходится людям доплачивать, и все такое. Наш директор производства просто с ума сходит, он же каждую копейку считает, а они теперь утекают как сквозь пальцы. Мне даже страшно тебя спрашивать...

–  Наташенька, ты сначала потрать то, что есть, а там посмотрим.

–  Но может так случиться, что мы потратим твои деньги, а картину не доделаем. И что тогда? Ты уверен, что сможешь найти дополнительные средства, чтобы мы закончили сериал?

–  Честно?
– Андрей очень серьезно посмотрел на жену.
– Нет, не уверен. Я человек, испорченный Булгаковым, и никогда не загадываю на несколько месяцев вперед. А то вдруг Аннушка уже разлила масло, а мы тут с тобой планы строим.

–  Так что же мне делать, Андрюша?
– растерянно спросила Наталья.- Я выпросила у тебя деньги, мы все подсчитали, и я была уверена, что смогу на них снять сериал. А теперь у меня есть основания опасаться, что этих денег не хватит. Я могу пойти на удешевление проекта, сделать его на несколько серий короче. Руслан все время здесь, мы и так работаем "с колес", мы переделаем сценарий таким образом, чтобы гарантированно уложиться в те сроки, на которые у нас арендован и оплачен павильон, и в ту сумму, которую ты нам выделил. Но я должна понимать, нужно мне это делать или нет. Я должна знать уже сейчас, могу ли я рассчитывать на то, что ты дашь нам еще денег сверх оговоренных, или не могу.