Незапертые чувства

Пит слегка подталкивает меня к двери. В следующий миг я оказываюсь прижатой к ней его телом. Голова начинает кружиться, ноги подкашиваются. Не знаю от усталости или от возбуждения. Я скольжу руками по его спине. Пытаюсь прижаться к нему как можно ближе.

Этот поцелуй отдает вкусом горечи и отчаяния. Мне снова становится страшно. Мы находимся в самом сердце Капитолия, под носом у Сноу. Если он найдет нас раньше, чем мы его - публичная казнь неизбежна. Я предпочла бы умереть от когтей переродков, от пули миротворцев, но только не под насмешливым взором змеиных глаз. Перед тем как убить, он непременно захочет поиздеваться надо мной. Скорее всего, казнит Пита на моих глазах. Возможно, и Гейла тоже.

Воображение довольно живо рисует эту картину в моих мыслях. Я вздрагиваю, прикусывая губу Пита.

– Ты в порядке? – отстранившись, спрашивает он.

Я провожу кончиками пальцев по его лицу, очерчивая линию скул.

– В порядке, - выдавливаю из себя слабую улыбку и снова тянусь к его губам.

Но на этот раз Пит дарит мне совсем короткий поцелуй. Я разочарованно выдыхаю. Он крепко обнимает меня, поглаживая по волосам. Закрыв глаза, прячу свое лицо на его груди.

– Тебе нужно отдохнуть, - шепчет Пит.

Мы выходим из ванной, когда все уже спят. Полумрак сильно давит на глаза. Я сбрасываю ботинки и ложусь рядом с Питом. Он прижимает меня к себе, целуя в лоб. Едва закрыв глаза, я проваливаюсь в сон.

========== Глава 41 ==========

Jaymes Young – Moondust

Когда я открываю глаза, комната все еще погружена в полумрак. Короткая стрелка на моих часах указывает на цифру четыре. Голова немного гудит.

Приподнявшись, я оглядываюсь по сторонам. Финник посапывает на соседнем матрасе. Гейл и Джоанна спят в обнимку напротив. Боггс перетащил свой матрас ближе к лестнице. У его ног лежит автомат. Не видно только Крессиды.

Я аккуратно выбираюсь из-под пледа, стараясь не побеспокоить Пита.

Нахожу Крессиду в комнате с мониторами. Сидя в темноте, рассеиваемой лишь светом от экранов, она задумчиво всматривается в один из них.

– Не спишь? – я прикрываю за собой дверь.

– Выспалась, - отвечает женщина.

Бросив взгляд на мониторы, которые транслируют запись наружных камер, я понимаю, что сейчас не четыре часа утра. По улице со стороны парадного хода идут два миротворца с автоматами наперевес. День в самом разгаре. Мы спали больше двенадцати часов.

– Как я поняла, ты хорошо знаешь Адена? – спрашиваю я.

Крессида задумчиво водит пальцем по столу, вырисовывая невидимые узоры.

– Я работала оператором на шоу Цезаря много лет, - вздохнув, отвечает она. – В то время было много закрытых вечеринок. Мы познакомились около девяти лет назад на одной из таких. Нас свели общие знакомые. Следующие несколько лет мы достаточно тесно общались друг с другом. –

Она запинается на мгновение, заламывая пальцы. Похоже, и у нашей Крессиды есть слабое место. Она всегда тщательно маскировала свои эмоции, характер, отдаваясь работе целиком и полностью. Работе, которая для нее была превыше всего.

– Мы и росли в Капитолии, но это не мешало нам ненавидеть Голодные игры. И говорить об этом я могла только с ним. Адену приходилось хуже. Из года в год надевать свои наряды на будущих мертвецов.

– Первый дистрикт, - фыркаю я. – Они же профи.

– Выживший всегда был только один все эти годы, Китнисс, - качает головой Крессида. – И не всегда профи оказываются везучими. За все время его работы было лишь двое победителей из Первого. Блеск и Кашмира. Два года подряд. Но были и другие 18 погибших трибутов, которых они вместе с Твилл провожали на Арену. Он ненавидел это. А четыре года назад Аден пригласил меня на одну особенную вечеринку. Людей было очень мало, и это было больше похоже на тайное собрание. В тот вечер Аден познакомил меня с Плутархом Хэвенсби. И с того момента моя жизнь круто изменилась.

– И тебе не было страшно? Жить в Капитолии, состоя в Сопротивлении?

– Мне и сейчас страшно, Китнисс, - грустно улыбается Крессида. – Хоть я и готовилась к этому четыре года… К войне нельзя подготовиться. Нельзя подготовиться к смерти.

Она отворачивается к мониторам. Я вижу, как в свете экранов на ее щеке поблескивает слеза.

Уже хочу тихонько покинуть комнату, как женщина останавливает меня.

– Что бы ни говорила Джоанна и остальные, - произносит Крессида, – что бы ни думала ты сама… Я не верю, что Плутарх мог подставить тебя.

Она хочет сказать что-то еще, но ее прерывает пронзительный писк, доносящийся из динамиков, расположенных под потолком. На мониторах видно, как капитолийцы, идущие по улице, срываются на бег и исчезают за пределами видимости камер.

Крессида нажимает на несколько кнопок на клавиатуре и переключает мониторы на телевизионную трансляцию. На экранах появляется уже знакомый герб Капитолия, предвещающий важную трансляцию.

Дверь комнаты распахивается, и на пороге появляется Боггс, а за ним и все остальные.

– Что случилось? – Пит, потирая глаза, встает рядом со мной.

– Пока не знаю, - я пожимаю плечами.

Писк быстро стихает. Герб исчезает, и на экране появляются кадры полуразрушенных улиц Капитолия. Дым, пепел, разбросанные тела. Бесчисленное множество солдат в серой военной форме. Тела мятежников показывают крупным планом.

Голос за кадром начинает комментировать произошедшее. Сгруппировавшиеся отряды миротворцев отбросили мятежников к границам города. Сопротивленцы потеряли большую часть своих солдат.

На экране появляется привычная заставка шоу Цезаря. Сегодня у него важный гость. Напротив бессменного ведущего Голодных игр гордо восседает президент Сноу.

– Рад приветствовать Вас сегодня, господин президент, - на лице Фликермана широкая улыбка.

– Здравствуй, Цезарь, - кивает в ответ Сноу.

С его образом сегодня явно перестарались. Лицо старика стало неестественно загорелым, пухлые губы - чересчур яркие, а на щеках слишком много пудры и румян.

– Как вы прокомментируете нынешнюю ситуацию, президент? – задает свой вопрос Цезарь. – Жителям столицы стоит волноваться?

– Мы все знаем, что однажды в нашей стране уже происходил мятеж, - начинает Сноу. – Темные времена. Мы помиловали дистрикты, подписав с ними договор, гарантировавший всем мир. Мятежники понесли заслуженное наказание в виде Голодных Игр. Но, похоже, этого было недостаточно. Я уверяю, Цезарь, повстанцам не взять Капитолий. Еще на подступах к городу они потеряли половину своих солдат. Что ж, пусть рискнут двигаться дальше. Хотя им давно пора сложить оружие.

– Похоже, самые плохие идеи всегда рождаются в Тринадцатом дистрикте, - усмехается Цезарь.