Нежный зверь

Павел покорно завел машину, а я принялась налаживать прибор, попутно отогревая мгновенно замерзшие на резком ветру ладони и закуривая сигарету.

Глава 5

Мы остановились в тихом дворике, из которого отлично прослушивался кабинет директоров фирмы «Мотор», и я, не обращая внимания на Павла, подкрутила настроечное колесико. Если интуиция меня не подводит, сейчас Кобрович с Лапчатым решат обсудить делишки, а точнее, мое посещение. Лапчатый наверняка поинтересуется, о чем я спрашивала Кобровича.

Долго ждать мне не пришлось.

— …проводил девицу? — поинтересовался наушник голосом Кобровича. Дмитрий Игоревич продолжил начатую фразу.

— Подожди минуту, помолчи, — отчего-то таинственно прошипел Лапчатый.

И в ушах у меня раздались омерзительные шорохи. Будто таракан или мышь прошлись по «жучку». Только через несколько секунд я сообразила, что же это такое. И перекрестилась бы, если бы относилась к людям верующим. Обыск. Лапчатый о чем-то догадался и теперь пытается найти прослушку или что-то еще. Молодец, Татьяна, что перестраховалась!

А разговор продолжился удивленным вопросом Кобровича:

— И что ты делаешь, позволь узнать?

— Все чисто, — нормальным голосом, лишенным таинственно-шепчущей окраски, проговорил Роман Алексеевич.

— А… в чем дело? — не понял Кобрович.

— Дело в том, что нас подозревают во всех смертных грехах, — рявкнул Лапчатый раздраженно. — Эта баба — детективша. Я звонил в прокуратуру, у меня там приятель. Интересовался. Так вот, она черт знает сколько времени там не работает.

— Ну и что? — не понял Дмитрий Игоревич. — Конечно, могла бы и нормально представиться, не прикрываться липовым удостоверением. С другой стороны… Какая тебе разница, кто убийство расследует?

— Да мне без разницы, только эта баба еще до убийства Курским интересовалась, — небрежно ответил Роман Лапчатый. — А он увел у нас документацию. Выводы делай сам, умный мальчик.

— Давай без этого снисходительного тона, — взвился Кобрович. Я так и представила, как черные его глаза уставились на Лапчатого, пытаясь загипнотизировать. — И связи я решительно не вижу.

— Ну знаешь, — хмыкнул Роман Алексеевич снова снисходительно. — Бабу могли нанять конкуренты, пронюхавшие, что документация у Курского. Или еще кто-то. В конце концов, как в старой рекламе туалетной бумаги — без бумажки мы букашки, Димочка.

— Нет, в этом плане Курский, конечно, скотина. Я даже не думал, что он может украсть бумаги. На кой черт ему документы?

— Все равно, жалко человека, — мягко мурлыкнул Лапчатый. — Ну кому надо было его убивать? Нормальный мужик. Кстати, что ты нарассказывал этой бабе?

— Да, в сущности, ничего особенного, — в голосе Кобровича послышалась сдержанная улыбка. — То, что знал, всего-навсего. А с чего ты взял, что она нас подозревает?

— Не знаю, мне просто так кажется, — ответил Лапчатый неуверенно. — Слишком уж обтекаемые вопросы задает, будто не хочет, чтобы мы догадались о ее подозрениях. Старается не выказать особого интереса, а при этом вся пышет любопытством.

— Да, я заметил. Кстати, о документах…

Дальнейший разговор оказался совершенно неинтересным — обсуждалась судьба фирмы, отыскивался выход в сложившейся ситуации. Какие-то бумаги, «угнанные» Ильей Станиславовичем, тревожили обоих соучредителей гораздо больше, чем его смерть.

О черт! А что, если убил Курского один из этих типчиков? Или оба вместе? В конце концов, фирма принадлежала троим, теперь она осталась им двоим. Раз половина фирмы, так, следовательно, и доходов от нее гораздо больше, чем с трети.

Вполне могли кого-нибудь нанять для осуществления убийства, между прочим. Тоже вариант.

Алиби. Надо проверить алиби этой парочки.

Я прислонилась к спинке сиденья и замерла, машинально прислушиваясь к доносящимся из наушников голосам. Тушнинский не обращал внимания на мои действия. Его вообще мало что трогало в этой бренной жизни, насколько я поняла.

Я закурила и продолжила размышлять.

Ладно, только вот насчет алиби не стоит идти к Лапчатому и Кобровичу. Правду все равно не скажут. Да и вообще, пусть думают, что я от них отвязалась. Пусть успокоятся. А то, ишь, насторожились. Будут теперь перестраховываться. Тем более, на кой черт мне делать лишнюю работу? Ведь Киря точно был в «Моторе» и общался с директорами. А значит, по поводу алиби я могу обратиться именно к нему. Это не Гарик Папазян, которому только и нужно… кое-что. Кирьянов — человек бескорыстный. Точнее, помогает мне по дружбе и потому, что раскрытые дела только на пользу его отделу.

Я выудила из ушей наушники и положила приемник обратно в сумку. Услышав шевеление, Павел обернулся и осведомился с прекрасно завуалированной насмешкой:

— Ну что, куда теперь отправляемся?

— Подождите, пока никуда, мне нужно позвонить, — отбрила я его и набрала на мобильнике номер Кирьянова.

После длительного разговора с новеньким мальчиком на вахте мне наконец удалось пробиться к подполковнику, и трубка произнесла Кириным голосом:

— Слушаю.

— Владимир, это Иванова, — коротко представилась я, дабы не было недоразумений. — И мне нужна твоя помощь.

— Ну разумеется, куда тебе без меня? — В трубке послышались тщеславно-насмешливые нотки. — И что же тебе нужно, Танюш?

— Киря, ты проверял соучредителей фирмы «Мотор»? — приглушив голос и подозрительно посмотрев в спину вроде бы не обращавшего на меня внимания Тушнинского, спросила я.

— Лапчатого и Кобровича? — уточнил Кирьянов и, когда я ответила утвердительно, продолжил: — Ну разумеется, мы прорабатываем все версии. Но знаешь, Танюш, глухо, как в танке. Лапчатый был в ночном баре с друзьями, выходил из бара пару раз, но ненадолго. Машина его находилась на стоянке. Мог бы добраться до аэропорта, если бы брал машину. Но машину не забирал, охранники стоянки заметили бы. В общем, мы все проверили, у Лапчатого алиби — не придраться. Что касается Кобровича, с тем несколько хуже. Сидел дома, смотрел телевизор, говорит. Выходящим его никто не видел, но и к нему домой никто не заходил.

— Спасибо, солнышко, — ласково прощебетала я и, попрощавшись, отключила связь.

— Ну что, куда едем? — снова спросил Тушнинский, когда я перебралась на переднее сиденье.

— К аэропорту, пожалуй, — взглянув на часы, я решила, что больше ничего не успею сделать — надо забрать машину. А в аэропорту хоть можно будет подождать в тепле, если что.

Мне страшно хотелось есть, а Тушнинскому — хоть бы хны. И еще ужасно хотелось спать. Павел же вертел баранку как ни в чем не бывало, даже развлекал меня своими репликами. Иногда. Железный человек.

— Татьяна, вы не хотите заехать куда-нибудь и перекусить? — осведомился «железный человек». Будто прочел мои мысли.

— Кушать хочется? — поддела я и ощутила, как предательски заурчало в желудке. Слышно-то как! Ну почему я все время язвлю и пытаюсь нахамить этому человеку? Что заставляет меня так делать?

— И не мне одному, — не спустил ехидства Павел, покосившись на меня. — Так как вы на это смотрите?

— Положительно, — кратко ответила я.

И мы отправились в миленькое кафе, расположенное неподалеку.