Незнакомцы

Днем, когда завершился последний осмотр и Марси, сидя в постели, обедала, доктор Бесанкорт разговаривал с Жоржей в коридоре. Глядя на расстроенную мать преданным собачьим взглядом добрых влажных глаз, он говорил, озабоченно потирая свой нос-картошку:

— Ни одного положительного теста, все результаты отрицательные. Нет никаких признаков злокачественной опухоли мозга, травмы или расстройства нервной системы.

— Слава богу! — едва не разрыдалась Жоржа.

— Я намерен показать Марси еще одному специалисту, — продолжал Бесанкорт. — Его зовут Тед Каверли, он детский психолог, один из лучших. Я уверен, он выяснит причину ее странного поведения. Забавно, но мне кажется, что мы в некотором смысле вылечили, сами того не осознавая, вашу дочь.

— Вылечили? — удивленно заморгала Жоржа. — Что вы хотите этим сказать?

— Ее поведение типично для страдающих неврозом. Я подозреваю, что у нее развился панический страх перед всем, что связано с медициной. Иногда такое заболевание лечится методом «затопления»: больного умышленно подвергают открытому воздействию предметов, которых он боится, и страх сперва притупляется, а потом проходит. Положив Марси на обследование в больничную палату, мы невольно использовали именно этот метод.

— Но почему у нее развился такой страх? — спросила Жоржа. — Откуда он вообще взялся? У нее никогда не возникало неприятных впечатлений от общения с врачами или пребывания в больнице. Она вообще никогда серьезно не болела.

Бесанкорт пожал плечами и отступил, пропуская сестер, выкатывающих из кабинета кресло с пациентом.

— Мы не знаем, как возникают такие неврозы. Для того чтобы бояться летать на самолетах, вовсе не обязательно сперва угодить в авиакатастрофу. Страхи просто появляются, и все. Даже если мы случайно вылечили ее, возможны остаточные явления. Помощь Теда Каверли ей необходима, он выявит все ее подавленные страхи. Не волнуйтесь, Жоржа, все будет хорошо.

После обеда Марси выписали из больницы. По дороге домой она радостно угадывала в очертаниях облаков фигурки животных, а дома сразу же побежала разбирать гору игрушек, подаренных ей на Рождество. Набор маленькой докторши все еще занимал ее, но не более, чем другие подарки, которыми она так и не успела насладиться.

Немедленно примчались дедушка с бабушкой, соскучившиеся по внучке: в больницу Жоржа их не пускала, боясь, что они выведут девочку из хрупкого равновесия. За обедом Марси совершенно очаровала стариков, была мила и любезна.

Последующие три недели Марси спала в постели Жоржи, но лишь дважды будила мать своим тихим бормотанием во сне.

— Луна! Луна! — повторяла она негромко.

Утром за завтраком Жоржа спросила дочь, что ей снилось, но девочка не смогла вспомнить.

— Луна? — нахмурилась она, глядя в тарелку с кукурузными хлопьями. — Нет, мне не снилась Луна. Мне снились лошади. Мама, у меня когда-нибудь будет своя лошадка?

— Может быть, если мы будем жить не в квартире, а в отдельном домике, — сказала мать.

— Я знаю, — захихикала Марси. — Нельзя держать лошадь в квартире: соседи будут недовольны.

* * *

В четверг Марси впервые показали доктору Каверли. Девочке он понравился. Если она еще и боялась врачей, то успешно скрывала свой страх.

В ту ночь Марси спала в собственной постели, в обнимку с плюшевым медвежонком по прозвищу Мэрфи. Трижды Жоржа вставала, чтобы взглянуть на дочь. Один раз она слышала знакомое бормотание: «Луна! Луна!» — и от странного шепота, в котором смешались страх и восторг, у нее зашевелились на голове волосы.

А в пятницу, за три дня до окончания каникул, Жоржа отвезла дочь к Каре Персаньян и вышла на работу. Пыль и дым казино, окурки и недопитое пиво по сравнению с запахом антисептиков в больнице показались ей едва ли не благовонием, а постоянный шум и эпизодические домогательства не раздражали, а были даже приятны.

Вечером, когда Жоржа увозила Марси на ночь домой, та похвасталась своими новыми рисунками: на листах оберточной бумаги в самых разных видах цветными карандашами была изображена Луна.

Утром в воскресенье, 5 января, когда Жоржа, встав с постели, пошла варить кофе, она застала Марси за обеденным столом, увлеченную любопытным занятием: все еще в своей ночной пижаме, девочка вынимала из альбома фотографии и складывала их в аккуратные стопки.

— Я положу снимки в коробку из-под ботинок, потому что мне нужен альбом, — заявила Марси, хмуря лобик и старательно выговаривая слово «альбом». — Он нужен мне для моей лунной коллекции. — Она показала Жорже вырезки из журнала. — Я хочу собрать большую коллекцию.

— Но зачем? — удивилась Жоржа. — Почему тебя так заинтересовала Луна?

— Она красивая, — сказала Марси, кладя фотографию Луны на освободившуюся страницу альбома, и в ее застывшем взгляде и восторженном выражении лица Жоржа уловила оттенок той же самой одержимости, с которой девочка играла с набором игрушечных инструментов «Маленький доктор». «Вот так и зарождается эта проклятая боязнь врачей, — с тревогой подумала Жоржа. — Тихо. Невинно. Может быть, на место прежнего страха прокрался новый?»

Она готова была бежать к телефону дозваниваться до доктора Каверли, хотя и было воскресенье. Но, глядя на дочь, спокойно перебирающую фотографии, она решила, что ей не следует торопить события и впадать в панику из-за пустяков. В конце концов, Марси ведь не боится изображений Луны, она просто почему-то очарована этим небесным телом. Но это увлечение пройдет. Девочкам ее возраста свойственно увлекаться и восторгаться, это знают все родители.

Тем не менее Жоржа решила рассказать о новом увлечении доктору Каверли, когда снова поведет к нему Марси во вторник.

В понедельник, двадцать минут первого ночи, собираясь лечь спать, Жоржа заглянула к Марси, чтобы убедиться, что та спит спокойно. Но девочки не было в постели: пододвинув в темной комнате кресло к окну, она смотрела на небо.

— В чем дело, Марси? Почему ты не спишь? — спросила Жоржа.

— Ни в чем, мама. Посмотри! — тихим мечтательным голосом промолвила девочка.

— И что ты там увидела? Расскажи мне!

— Луна! — ответила Марси, пристально вглядываясь в серебристый полумесяц на небе. — Луна!

4

Бостон, Массачусетс

В понедельник, 6 января, с Атлантического океана подул сильный холодный ветер, и весь Бостон тотчас же сник: кутаясь в шарфы и шали, тепло одетые люди спешили поскорее укрыться где-нибудь от непогоды. В зимней мгле современные стеклянные башни офисов казались вырубленными изо льда, а солидные старинные строения выглядели убогими и сырыми развалюхами. После выпавшего накануне мокрого снега голые деревья покрылись блестящей коркой, ощетинившись мертвыми черными сучьями.