Незнакомец. Суровый батя для двойняшек

Удивленно смотрю на высокие ступеньки, думаю, как это будет выглядеть, когда я начну взбираться и расставлять ноги. Ведь на мне коротенькая юбочка.

Содрогаюсь от одной мысли, что глаза этого чужака будут «касаться» моих бедер.

Странные мысли преследуют в те самые минуты, что я делаю попытки залезть во внедорожник.

– Маша, тебе помочь? – слышу позади себя.

Не реагирую, продолжаю попытки.

– Помочь? – голос более настойчивый.

Сердце бьется на сверхзвуковой скорости, когда мощные руки мужчины берут меня и подкидывают вверх так, что я по инерции падаю ровно на сидение. Чуть не бьюсь головой об дверцу, но вовремя наклоняюсь.

– Реакция есть, дети будут! – ухмыляется помощник отца, и громко хлопает дверцей, закрывая ее.

Какие дети? Мне девятнадцать. До этого дня я считала, что сама еще ребенок.

По крайней мере, моя мать делала всё, чтобы я верила в это.

Седой усаживается на водительское сидение и выжимает педаль газа. Спустя десять минут наш автомобиль выбирается на шоссе и наращивает скорость.

– Твой отец звонил. Недоволен, что мы так долго едем, – цедит сквозь зубы мужчина.

Слежу за тем, как меняется его безупречное лицо. Как по нему расползается ненависть и злоба.

– Вы не любите моего папу? – обрушиваюсь на незнакомца. – Зачем тогда работаете на него?

– Блондинка, ты чо несешь! – скашивает на меня неприятно удивленные глаза. – Не вздумай повторить это дерьмо при нем!

Сердце обрывается. Такой милый и обходительный мужчина вмиг превращается в разъяренного тигра, стоило только задеть его самолюбие.

– Вы не любите подчиняться? – спрашиваю, пытаясь докопаться до сути ненависти.

– А ты психолог???

– Социальный работник.

– Смешно! Ха-ха! – грубит Седой и на этот раз заглядывает мне в глаза.

И в этот момент ощущаю свистящую пустоту внутри него.

– Вам неуютно в этом мире…

– Ты блаженная? Никогда не видел подобного диссонанса – модельная внешность и мозги. Тяжело тебе будет жить девочка!

Жую губы. Думаю о том, если сотрудник папы такой сложный и тяжелый человек. Непонятный совсем. То каким окажется отец???

Заставляю себе переключиться – смотрю в окно.

– Почему у тебя так много вещей с собой? – неожиданно спрашивает водитель. – Разве ты приехала не на выходные?

– Нет. Пробуду с папой столько, сколько понадобится. Он тяжело болен. Я нужна ему! – слова даются с трудом. Не хочется думать о плохом, но приходится. – В одной из сумок шуба, куртка. Если вдруг всё «это» продлится до зимы.

Седой резко бьет по тормозам и уходит на обочину.

– Малахольная, ты чо несешь??? – рычит на меня обозленно.

– Папа умирает… – шепчу задушено.

Глава 4

Седой

Что несет эта глупая кукла?

Непроизвольно кладу руку на ее тонкое запястье и сжимаю его как тисками своими пальцами.

– Кто. Тебе. Сказал. Что. Отец. Умирает?

Сердце качает кровь с утроенной силой. Кажется, даже слышу его. Сейчас я как вампир – все мои чувства обострены. Глаза готовы увидеть невидимое, уши – услышать только то, что слышат звери. Нос готов унюхать за версту.

Как я мог пропустить такой важный момент?

Два года под боком у Угрюмого, и вдруг информация о его болезни стала известна всем, кроме меня?

Мне не доверяют?

Если так, то это конец!

Угрюмый подозревает меня в чем-то?

Или хуже того, уже в курсе, что я агент под прикрытием. И для меня готовится ловушка???

Ловушка… Капкан… Клетка…

Слова пульсируют в голове. И меня бомбит не по-детски.

Как на зло, снова не могу справиться с собой рядом с этой пигалицей. Почему так происходит?

Я – майор полиции Серов Мирон Михайлович не могу справиться с собой рядом с девятнадцатилетней тщедушной малышкой. Ее синие глаза заглядывают мне прямиком в душу, и копаются в ней с особой циничностью и бесцеремонностью.

Дочь явно пошла в отца!

– Мама сказала, – шепчет Маша и я вижу, что она дрожит вся. То ли от страха, то ли от холода. Не поймешь. На всякий случай включаю печку. Не полезу же я обниматься к дочери босса, чтобы согреть ее.

– Стоп… – заставляю себя остыть и обмозговать ситуацию.

– Твоя мама сказала тебе, что ты должна приехать срочно в России, потому что папа смертельно болен. Верно?

– Да.

Падам. Цепочка событий склеивается. Выдыхаю облегченно.

Я не раскрыт. План полиции не сломан.

Видимо, произошло еще что-то, о чем я не был осведомлен.

Становится ясно почему Угрюмы в последнее время такой нервный, плохо спит, видит кошмары, просыпается в пять утра, и сидит на кухне, глушит черный кофе.

– Мне жаль, – говорю безэмоционально, и девушка бросает на меня осуждающий взгляд. По ее мнению, я должен был распустить нюни. Поплакать вместе с ней. У нее отец умирает, у меня хозяин.

Но я не собака. Хозяев у меня нет.

В целом не привык подчиняться.

Даже службу я выбрал себе такую, чтобы как можно чаще находиться вдали от начальства.

Закусив губу, бросаю на Машу быстрый взгляд.

Машенька, что с тобой будет, когда узнаешь правду?

Твой отец – бандит. Скоро сядет за решетку. Его имущество будет конфисковано. А тебе придется идти работать, как всем простым девушкам.

Бросаю взгляд на ноги Маши, и она машинально поджимает их под сидение.

– Извини. Ничего личного. Привычка глазеть на женские ножки, – произношу тихо.

– Вы женаты? – слова Марии бьют меня под дых. И я вздрагиваю. Отворачиваюсь от пассажирки, смотрю на дорогу. Одна за другой бегут в голове мысли о жене, но я их отбиваю, не впускаю в себя. Не хватало еще раскиснуть.

В груди нарастает боль.

Да, Машенька. Я женат. Но из-за твоего отца нам не удалось пожениться официально. Поэтому моя девушка осталась без кольца и печати в паспорте. Пожалей меня.

Нет, эта не пожалеет.

Такие, как Мария Угрюмова-Маркина любят людей только в одном случае, когда они им служат и деньги приносят в зубах.

В висках пульсирует, становится трудно дышать. Трудно врать, когда на тебя смотрят подобным изучающим взглядом.