Незримое

Я показала неприличный жест – майор не отреагировал. Значит, точно не видит. Все страньше и страньше.

Я еще какое-то время поразвлекалась, заставляя его вертеться туда-сюда, и чуть не свалилась с метлы, когда сережка в левом ухе завибрировала.

«Даже знать не хочу, почему ты выглядишь как Динь-Динь на стероидах, – раздался в голове голос Ковальчука, – но, может, уже зайдешь в дом? У меня тут люди шныряют по комнатам без надзора. Я должен знать, что они делают и о чем говорят».

«Я… – Я вновь посмотрела на крыльцо, но Ржевский уже скрылся за дверью. – Сейчас».

И что мы имеем в итоге?

Плюс: сегодня майор меня, скорее всего, не сдаст.

Минус: признаться шефу все равно придется, ибо без его ведома зарегистрировать новую практикантку невозможно.

Плюс: вероятно, все обойдется без широкой огласки.

Минус: Ковальчук теперь с меня живой не слезет и будет ежедневно напоминать о моей глупости и некомпетентности. Не то чтобы он раньше этого не делал, но ведь всегда есть куда расти.

Плюс: за всеми переживаниями я забыла о холоде.

Минус: теперь вспомнила.

Минус: возвращаться домой придется под покровом ночи, так как усилитель потерян, а без него мой блистательный наряд увидят все маги.

Минус: ночью еще холоднее.

Минус: переодеться не во что.

Минус: охотники порадуются.

Плюс: завтра будет новый день.

Минус: этот еще не закончился.

Глава 2

Он всегда недолюбливал людей, которые «никого не хотели обидеть».

Удобная фраза: произнес ее – и обижай кого хочешь.

(с) Терри Пратчетт

Внутри дом оказался таким же деревенским, как снаружи. Тут тебе и цветастые половички, и ситцевые занавески, и вязаные салфетки, и даже самая настоящая печь. Только почему-то помещений в избытке. Помню вот, в детстве гостила у троюродной тетки под Вологдой, так там дом вроде и немаленький был, а как зайдешь – всего-то сени и одна огромная комната, где и готовили, и ели, и спали, да второй этаж с парой закутков.

Здесь же комнат хватило бы на среднюю цыганскую семью с гостями.

Теперь понятно, чего Ковальчук нервничал. Стен и людей много, а он один – за каждым не уследить.

При виде меня шеф, кстати, только глаза закатил да чуть плечами передернул. Уже ж полюбовался, как я за окном летала, потому и не удивился толком. Впрочем, он бы, наверное, и так не удивился. Чего стоит цитата из характеристики, которую Ковальчук дал мне после двух месяцев совместной работы: «Непредсказуемость и талант к импровизации хороши в умеренных дозах и исключительно тогда, когда направлены на дезориентацию врага. В случае же Зеленцовой об умеренности и врагах речи не идет, а потому ее выходки уже вполне закономерны, ожидаемы и причиняют вред лишь ее ближайшему окружению».

Как завернул. Я не с первой попытки осмыслила. Зато когда прониклась, попыталась свести свои «выходки» к минимуму, дабы вновь стать непредсказуемой. К сожалению, как оказалось, результат зависит не только от меня. Сегодняшние события тому пример.

Шеф слегка кивнул, благословляя меня на обход дома, и вернулся к рассказу одного из полицейских о том, как они прибыли по вызову, как услышали шум и так далее, и так далее. Я такое уже не первый раз слышу и всегда поражаюсь, насколько в действительности скучно им живется – до копов из крутых боевиков точно далеко. Этому бедолаге даже дверь выбить не довелось – преступник все оставил нараспашку. И свет везде зажег, чтоб служители закона в темноте не шныряли и, не дай бог, не поранились. Разве что неоновую стрелку над трупом не повесил и сам не задержался – смылся через окно.

Мысленно посочувствовав почти коллегам, я планомерно двинулась по комнатам, прислушиваясь, приглядываясь и даже принюхиваясь. Я не ищейка, конечно, но бабуля еще в детстве объяснила, что любой из нас может уловить остаточный след магии на одном из уровней. Моим инструментом оказалось обоняние. Слабенькое, но хоть что-то. Если б сама с пеленок не тренировалась, и такого бы не было, ибо в универе на занятиях об этом вообще лишь мельком упомянули и даже не подумали предложить развивать.

Короче, я глазела и нюхала. И не находила ничего интересного.

Люди уныло выворачивали наизнанку шкафы, стряхивали пыль с полок, поднимали ковры в поисках потайных люков. А второй из присутствующих магов (первый, разумеется, Ковальчук) стоял столбом на лестнице, закрыв глаза и бездумно шлепая губами.

Макс Пружинка.

Насколько задорна его фамилия, настолько же сам он зануден и чванлив.

Протискиваясь мимо него на второй этаж, я случайно задела крылом плечо в твидовом пиджаке (с налокотниками!), и Пружинка, распахнув очи, устремил на меня тяжелый взгляд. Затем чуть отстранился, дабы обозреть меня во всей красе и, подобно шефу, закатил глаза. Я даже на миг понадеялась, что обратно они уже не выкатятся, но, увы…

Я все же удержалась, не фыркнула, не состроила рожицу – просто продолжила свой путь. Второй этаж был разбит на четыре комнаты, и три из них оказались совершенно пусты. Вот прям совершенно. Ни единого предмета мебели, никаких штор-ковров-крючков-чего-угодно. Даже пыли не было, что совсем уж странно. Будто кто-то только что прошелся тут влажной тряпкой, но не оставил после себя ни физических следов, ни запахов.

И да, полный штиль на обонятельном уровне напрягал сильнее всего. Если внизу я ничего не почувствовала, потому что там не применяли магии, то здесь царила нездоровая стерильность. Искусственная.

Ввиду отсутствия в этих трех комнатах вещей их никто и не обыскивал, так что я направилась прямиком к четвертой, откуда доносились голоса.

И едва ступив на порог, чуть не бросилась прочь. Во-первых, потому что один из голосов принадлежал моему знакомцу Ржевскому, который при моем появлении вскинул голову, нахмурился и пару секунд сверлил взглядом дверной проем. Благо, потом передернул плечами и вновь уставился на собеседника. А во-вторых, потому что общались они над трупом.

Я почему-то думала, что его уже увезли, ан нет. Лежит родименький, ручки-ножки в стороны раскинул – прям Витрувианский человек, так и хочется обвести по кругу.

Должна признаться: я их до одури боюсь. Трупов, в смысле. И их бывших хозяев, что могут отираться поблизости.

В этом иррациональном страхе я искренне виню своего ненормального старшего братца, который в нежную пору моей юности с чего-то загорелся идеей раскрыть мой потенциал. Игорь ни в какую не верил, что в нашей семье могло родиться подобное мне недоразумение, и вбил себе в голову, будто причина столь слабых (читай «никаких») способностей в неком ментальном блоке.

Этой мыслью он заразил почти всех родичей, в результате чего снимали сей таинственный блок дружно и со вкусом. Только бабуля не впала во всеобщий маразм, но и спасать меня почему-то не спешила, лишь с любопытством энтомолога наблюдала за этим блошиным цирком со стороны.