Незримые тени

На пороге гостей встретил дворецкий. По его лицу было трудно понять отношение к прибывшим, так как оно выражало полное равнодушие, но он весьма вежливо попросил у них верхнюю одежду.

Анна уже осмотрелась и сделала вывод, что Вьяре совсем не чужды вкус и изящество. Обстановка в коричнево-зеленой гамме была сдержанной, утонченной. Анну поразило обилие растений, отчего дом становился похож на оранжерею.

Мальчику дворецкий велел дожидаться в одной из комнат. Анну же сопроводили через длинную застекленную галерею, сплошь заставленную лимонными деревьями, в просторный зал.

В громадном камине черного мрамора вовсю полыхали поленья, бросая оранжевый отсвет на стены и потолок. Задернутые портьеры наглухо закрывали окна. Медленно оплавляясь, горели десятки свечей, вставленные в стеклянные бра. Растения заполняли пространство вокруг, словно переместились из одного помещения в другое.

Здесь мог бы уместиться целый ресторан, но в обстановку зала входил лишь овальный вытянутый стол с дюжиной стульев, стоящий на тканом ковре. У камина боком были приставлены два кресла с высокими спинками, и на одном из подлокотников Анна увидела возлежащую руку с кроваво-красным перстнем. Рука была тонкой, укутанной в фиолетовое кружево.

Створки дверей сомкнулись, и Анна направилась к полыхающему камину.

Рука на подлокотнике не двигалась. Женщина, что скрывалась в тени, никак не отреагировала на присутствие постороннего. Анна подходила все ближе туда, где вырисовывался неизвестный ей до сих пор гордый женский профиль.

Фиолетовое кружево вилось все выше, охватывая плечи, грудь и шею, заканчиваясь у горла в виде узкого стоячего воротничка, украшенного брошью. Огненные блики танцевали на крутых скулах, плотно сжатых губах и трепещущих ноздрях носа с легкой горбинкой. Она придавала всему профилю вид поразительной заносчивости и самоуверенности.

Женщина подняла подбородок и произнесла тоном, не терпящим возражений:

– Садитесь в кресло, уважаемая Анна, прямо напротив меня.

Это «уважаемая», впрочем, она произнесла так, словно нанесла гостье оскорбление, но Анна притворилась, словно ничего не заметила.

В кресле было очень удобно, и девушка, чуть откинувшись, положила руки на подлокотники, копируя манеру хозяйки держаться.

Теперь Анна могла лучше рассмотреть ее. В густых черных волосах, казалось, не было ни одного седого волоса, а широкие темные брови с изломом чуть сходились, выражая внутреннее неудовольствие. Бледно-голубая радужка вспыхивала сотней крошечных огоньков, и Анна подумала, что даже если погаснет огонь в камине, то свет в этих глазах не померкнет.

Непродолжительное время женщины рассматривали друг друга, не произнося ни звука. Длинная нога под фиолетовой юбкой шевельнулась, и Вьяра чуть подалась вперед.

– Итак, ты здесь.

Анна удивилась. Грань, когда они закончили с так называемыми любезностями и перешли на более фамильярный тон, исчезла. Девушка не придала этому особого значения. Правда, "ты" прозвучало так, словно они давно знакомы.

– Меня зовут Вьяра.

Анна чуть склонила голову.

– Под этим именем вас знают местные жители последние годы или несколько десятков лет.

Вьяра устремила на нее пристальный взгляд.

– Именно. Им ни к чему знать мое первое имя.

– Как и мне, – предположила Анна.

– Верно. Хотя ты могла бы его узнать.

– Так и есть. Но мне не слишком по душе копаться в чужом прошлом.

Женщина чуть насмешливо искривила губы.

– Правда? Но разве не этим ты занимаешься, подглядывая в чужие жизни?

Анна проигнорировала выпад.

– Да, – спокойно ответила она. – Я действительно поступаю так, но лишь в одном случае: если меня об этом попросили и дали свое разрешение.

– Вот как.

Вьяра хмыкнула.

– Именно. Иногда я получаю такое разрешение от неодушевленного предмета, если прикасаюсь к нему. Вам это должно быть знакомо.

– Мне это более, чем знакомо. Удивительно, что одним лишь касанием рук можно узнать больше, чем из всякого разговора. Но видения не приходят к нам постоянно, если мы касаемся предметов или находимся среди людей. Иначе бы утонули в бесконечном потоке видений и это сделало бы их бессмысленными. Невозможно было бы отделить одно от другого.

– Я полагаю, – заметила Анна, – что видения избирательны. Например, меня сюда привела обычная деревянная лошадка. Все началось именно с нее. В лавке, где я ее купила, находилось множество иных вещей, не менее интересных, но только эта детская игрушка позвала меня, я в этом совершенно уверена.

Вьяра смотрела, не мигая.

– Продолжай.

– Еще никогда мои видения не были столь четкими и осознанными, как эти. Я приехала сюда не случайно, и вам это известно.

– Мне известно многое, – послышался уклончивый ответ. – Хочу послушать тебя.

Анна набрала полную грудь воздуха.

– Видения, что связали меня с деревянной лошадкой, были подробными. Это единственный случай, когда посредством сновидений я получила шанс увидеть в мельчайших деталях прошлое. Будто перенеслась во времени и присутствовала там наяву. Но видения обрывались на определенном временном отрезке, и я пришла к выводу, что мне понадобятся еще вещи, которые как-то связаны с этой историей.

– Какую же историю ты увидела? – ногти Вьяры непроизвольно царапнули подлокотник. Это не ускользнуло от внимания Анны. Она вздохнула.

– Немного странно рассказывать то, что уже известно собеседнику. Не находите?

Та не ответила, но на лице отобразилось нетерпение. Анна перевела дыхание перед тем, как начать свой длинный рассказ о рождении близнецов, их детстве, взрослении, о том, куда завела их жизнь и чем она завершилась.

Вьяра сидела молча, не прерывая гостью, лишь иногда ее бледно-голубые глаза вспыхивали то злорадством, то гордостью. Когда Анна закончила, хозяйка дома какое-то время долго смотрела в огонь, раздумывая над чем-то.

– Значит, ты увидела всю историю? – проговорила она, легонько отбивая ритм ногтями по ручке кресла.

Анна развела руками.

– Выходит, что так. Но должна признать, что часть видения осталась где-то во тьме.

– Какая именно?

– Я почему-то не услышала того, что сказал Деметрий своей жене напоследок. И как так получилось, что оклеветали невинного человека.

– Невинного? – так и взвилась Вьяра, но тут же одернула себя. – Прощу прощения, – процедила она. – Мне показалось, что он не был так уж невинен. Нет сомнения, что он занимался черной магией и испытывал влюбленность в собственную сестру.