Незримый гений
Шрифт:
Чувствуя себя странно обнадеженной ласковым тоном Эрика, Брилл ощутила, как ее сердце возвращается к нормальному ритму. «Я должна бояться… он угрожал мне страшными карами, если я останусь… но… я не могу найти в себе страха… я…» За ее плечом голоса директоров раздавались уже у самого начала коридора, но Брилл была не в состоянии оторвать взгляд от глаз Эрика. Сознавая, что у нее нет другого выхода, она неуверенно вложила руку в протянутую ладонь.
Длинные изящные пальцы Эрика сомкнулись вокруг ее пальцев, и одним быстрым движением он потянул Брилл вперед, бесшумно втаскивая в тени, поджидающие ее за секретной дверцей. Панель скользнула на место, с тихим свистом закрывшись за Брилл ровно в тот момент, когда Эндрю и оба директора прошли мимо коридора. Не заметив
Комментарий к Глава 44: Неожиданный спаситель
* Продолжительное путешествие, включавшее поездку по Франции, Нидерландам и Италии, что являлось общепринятой составной частью образования английского джентльмена в XVIII в.
========== Глава 45: Найти прощение ==========
Ловким движением Эрик дернул скрытый рычаг справа от себя, и потайная панель с мягким щелчком скользнула на место. Полная тьма окутала их подобно теплу старого лоскутного одеяла в зимний день, прижимаясь по-интимному близко и полностью стирая свет. Пока они стояли совершенно неподвижно, оба прислушиваясь, как с другой стороны панели сперва нарастают, а после удаляются голоса, между ними воцарилось странное выжидательное молчание. Эрик ощущал, как Брилл задержала дыхание, пока они ждали, а потом длинно прерывисто выдохнула, когда угроза снаружи миновала. Отчего-то звук ее тихого дыхания, такой близкий в темноте, нервировал. Это ощущалось совсем не так, как он думал — это ощущалось опасным. От этого осознания его сердце пустилось вскачь, бухая в ушах, пока он не уверился, что Брилл тоже слышит его в воцарившейся между ними тишине.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от этих странных, прилипчивых мыслей, Эрик отвел глаза от того места, где, как он знал, менее чем в футе от него стояла Брилл. Отвернувшись к теням, он крепче сжал руку вокруг ее пальцев и без слов сделал шаг дальше в проход. Его внезапное движение было встречено неуверенным сопротивлением, но прошла лишь секунда, и Эрик почувствовал, как Брилл делает шаг, чтобы последовать за ним. Ее настороженное доверие послало по венам электрический разряд надежды. «Возможно, Коннер был прав. Возможно, ущерб не необратим».
До этого самого движения Эрик не позволял себе мечтать о подобной возможности. Неделю назад, когда Коннер в полной мере просветил его по поводу его недопонимания, гнев, который так долго взращивал Эрик, рассыпался, оставив в его душе зияющую дыру, и это пробудило страх, какого он не испытывал никогда прежде, опутавший его мысли подобно наркотику. С того дня, не располагая ничем, кроме бесконечного количества времени, Эрик терзал себя за свои поступки, не в силах поверить, что на сей раз очередной проблеск счастья у него вырвала исключительно его собственная глупость. В том, что произошло, была лишь его вина, и он знал, что даже столь терпеливому человеку, как Брилл, потребуется чудо, чтобы простить его. Единственная проблема заключалась в том, что Эрик давно уже перестал верить в чудеса, особенно если речь шла о его жизни.
«Как я мог так ошибаться? Только ли мой гнев ослепил меня, или я родился без чего-то жизненно важного — родился без способности быть счастливым? Теперь это все так очевидно… как я мог позабыть тысячи добрых поступков из-за минутного сомнения? Теперь я в состоянии все это вспомнить — с болезненной ясностью. Я все еще могу видеть ее, стыдливо улыбающуюся мне, когда я выказал интерес к ее исследованию… или то, как она смеялась, когда я прогнул ее назад в тот вечер, когда она учила меня танцевать. И Ария… ее я тоже забыл… как я мог оставить ее, даже не простившись? Я был ее учителем… она полагалась на меня… она не заслуживала, чтобы ее бросили. Наверное, я действительно чудовище».
Итак, Эрик как настоящий трус не в силах был заставить себя взглянуть в лицо обвинению, которое наверняка прочтет в глазах Брилл, и поэтому последнюю неделю таился в тенях, наблюдая, набираясь храбрости, необходимой, чтобы поговорить с ней, слишком неуверенный в себе, чтобы сделать первый шаг. Небольшие оказии,
вроде наполнения пустого ведра или возвращения потерянных вещей, подворачивались почти каждый день, предоставляя удобную альтернативу тому, чтобы встретиться с Брилл прямо, и шанс искупить преступления, которые он совершил против нее раньше. И Эрик довольствовался этим в качестве единственного способа их контакта, не имея иных идей, как справиться с ситуацией, — но этим утром, когда он подслушал имя нового покровителя, все изменилось.Он продвигался по проходу, пролегающему параллельно кабинету Андре, когда сквозь стену проник до дрожи знакомый голос. Слушая переговоры между молодым лордом Донованом и обоими директорами, ему не составило большого труда сообразить, что происходит. И еще меньше труда заняло осознание, что если Эндрю наткнется на Брилл или Арию, случится нечто ужасное.
Образ лица Брилл, каким оно было, когда та впервые появилась в Опере — избитое, со швами, — в эти первые мгновения пронесся перед глазами Эрика, послав по телу ослепляющую волну ярости. Ярости на человека, оставившего синяки на ее лице — но больше на себя самого, за то, что отказывался замечать ее бедственное положение. Сгорая от стыда, что когда-то думал, будто она могла заслужить подобное жестокое обращение, Эрик на несколько секунд дал волю гневу, купаясь в очищающем пламени бешенства. Тогда он осознал, что если Эндрю хоть как-то будет угрожать Брилл, он вступится. По-видимому, судьба наконец-то решила сыграть ему на руку.
Нахмурившись в темноте, Эрик пытался выкинуть из головы все мысли об Эндрю и том, что он сделал, желая полностью сосредоточить все свои способности на следующей за ним Брилл. Двигаясь медленно, подстраиваясь под ее незнание обстановки, Эрик осторожно пробирался по проходам, не нуждаясь в свете. Он путешествовал этими сумрачными путями достаточно часто, чтобы составить в голове полную карту Оперы. Показывая дорогу по пологому скату, Эрик направлялся подальше от любого места, где Брилл могла подвергнуться хоть малейшей опасности быть замеченной или услышанной. Пришло время им поговорить друг с другом, и, основываясь на предыдущем опыте, Эрик был уверен, что Брилл без колебаний словесно выпорет его за всю глупость, — поэтому вел ее на крышу, где она сможет до потери голоса кричать на него, не боясь, что кто-то им помешает.
Вытянув руку, он нажал на замаскированную кнопку, заставив открыться дверь прямо перед ними. Ослепительный белый свет, льющийся сквозь проем, принес с собой порыв холодного зимнего воздуха. Свободной рукой Эрик поднял полу своего плаща, чтобы поскорее защитить их с Брилл глаза от омывшего их резкого солнечного света. Как только прошло достаточно времени, чтобы глаза привыкли, он медленно вышел за дверь и ступил на крышу Опера Популер, отпустив при этом руку Брилл. Сделав несколько торопливых шагов по яркому снежному насту, Эрик проложил некоторое расстояние между собой и Брилл, по-прежнему стоящей под укрытием небольшого дверного проема.
— Зачем мы здесь? — напряженно спросила Брилл, ее голос прорезал уединенную тишину крыши.
Оглянувшись через плечо, Эрик чуть поежился от ветра и яростного, слепящего света.
— Ты пыталась убежать от нашего нового покровителя. Это самое дальнее место, куда ты можешь пойти, не покидая здание, — уклонился он от прямого ответа.
Услыхав это, Брилл свирепо нахмурила зачерненные брови.
— Не смей врать мне в лицо подобным образом, — прошипела она, выйдя из затененного проема. — В чем истинная причина? Подумал, что было бы забавно привести меня сюда и немножко постращать?
— Нет, нет, конечно же нет!
— Потому что у меня для тебя новости — учитывая, как прошел мой день, прямо сейчас ты ничем не сможешь меня испугать! — выпалила Брилл, начиная дрожать от холода.
Подняв обе руки в примирительном жесте, Эрик полностью развернулся к ней лицом, принуждая себя встретиться с ее пылающим взглядом.
— Причина не в этом. Совсем не в этом. Я ни в коей мере не хотел тебя волновать. Я выбрал пунктом назначения это место, всего лишь для того чтобы мы могли спокойно поговорить.