Ни живые, ни мёртвые

Кто кому горло перережет.

— Она была нашей, — затянувшись, Инграм холодным взглядом смотрел на меня, встав с кресла. — Ты вчера сбежала, как трусишка, пока мы с ней прощались. Ты отвернулась от неё, лишь бы не принимать ещё одну чужую смерть. Ты поступила подло, как и всегда поступаешь со всеми. А мнишь себя великой, хотя ты — лишь жалкая пташка, ничего больше.

Я сжала зубы, но ничего не сказала. Казалось, Инграм только и ждал от меня порыва гнева, криков, пощёчины. Очередная провокация. Очередной нож в спину. Его игра стоила мне выдержки — и мне это нравилось. То, что он не боялся меня, не пытался сбежать или легко отделаться. Он был первым, кто перешёл мне дорогу и при этом остался в живых. Инграм открыто противостоял мне, пытался укротить, запугать, присвоить себе, как я присваиваю каждого униженного человека. Как приз. Да, внешне он не был красавцем, но его уродство восхищало. Как и моральное.

«Мне нужен тот, кто будет со мной наравне».

— Как давно Тинг была с вами? — мне было непривычно теперь осознавать, что Тинг не была такой беззаботной милашкой, какую из себя строила. Что она состояла в свите Ворона и хранила нечто странное в книге...

— Достаточно, чтобы стать родной. — Арни допил свой кубок до конца.

— А вы сами как давно знакомы друг с другом? — я внимательно следила за тем, как Инграм приближался к своему товарищу.

— Достаточно, чтобы стать братьями друг другу, — Инграм положил руку на плечо пригорюневшего Арни.

О Нюйва, как же я устала. Рухнув в другое кресло, я приложила холодный металл кубка ко лбу. Почему мне никто не мог нормально отвечать? Почему обязательно надо было говорить загадками, намёками, цитатами? Неужели сложно рассказать всё как есть? Как будто меня специально водили за нос, давали подсказки то тут, то там. Радовало, что я действовала не бессмысленно, осознавала чужие ходы, вот только для целой картины всего найденного было ещё крайне мало. Я пока не знала, ни что таили мои так называемые друзья, ни кто убил Тинг, ни с кем она заключила договор, ни что сотворил Рэбэнус Донован на самом деле.

Нерешительность дрожью пробежалась по руке. Пара капель постепенно впиталась в рукав красной рубашки. Я не имела чёткого понятия, зачем всё это расследовала: то ли из-за слов Инграма, то ли из-за вины перед Тинг, то ли просто от скуки... Однако отступать в любом случае уже поздно. Первые шаги сделаны, оставалось лишь дойти путь до конца.

Видит Нюйва, такова моя судьба.

— Теперь вместо неё будешь ты.

Инграм сначала занял место Тинг в нашей группе. А теперь я — её место в секте... нет, в свите Ворона. Такое ощущение, словно этот ход планировался с самого начала. Подстроено. И странный настрой Инграма и его давление на меня побуждали всё больше верить подозрениям. С другой стороны, пока я это осознавала, мне почти ничего не угрожало.

— Я так понимаю, у меня нет права отказаться.

— Ты была на нашем собрании, — кинув окурок в камин, Инграм с каждым словом стал всё ближе подходить ко мне. — Слышала речь. Носила воронью мантию. Находилась в усыпальнице. И знаешь часть наших секретов. Тут либо смерть, либо присоединение.

«— Не хотелось, чтобы ты рассказала всему институту о нашей... деятельности. Но если всё же соберёшься рассказать, то теперь и ты замешана во этом деле».

— И вы бы вправду убили меня? — как и я когда-то убивала...

— Наши руки далеко не чисты, птенчик. И твои тоже. — Инграм словно прочёл кровавое прошлое в моих синих глазах. — Кровью кровь не отмоешь.

— Нужен обряд посвящения.

Арни встал рядом с нами, держа в руках две колбочки: одна пустая, а другая с какой-то чёрно-красной жидкостью. Кивнув ему, Инграм вдруг схватил меня за кисть руки и полоснул лезвием бритвы по венам. От неожиданности я выронила кубок, отчего тот со звоном разлил содержимое по полу. И даже не успела пискнуть, как уже пара капель моей крови оказалась внутри пустой колбочки. С довольной улыбкой Арни подошёл к столу, чтобы начать там что-то химичить.

— Что за...

— Не рыпайся, птенчик.

Инграм навис надо мной пугающей фигурой, грубо вцепившись в плечо. Стало робко и крайне страшно — такие же чувства, как и тогда, много лет назад, когда Алестер... сделал со мной это. Первый раз. Словно не было после этого бесчисленное количество парней, стонов, отвергнутой близости, когда я всеми силами пыталась забыть образы прошлого. А сейчас...

Инграм нагло ухмыльнулся, с лживой нежностью расстёгивая первую пуговицу моей рубашки. Воздуха стало катастрофически не хватать. Дикое желание заполняло грудную клетку воспалённым вирусом, прожигая каждый вдох. Такое ощущение, словно Инграм не расстёгивал уже вторую пуговицу, а подвергал меня смертельным пыткам, насилию.

Инграм...

Хищник, провокатор и лжец — глядя на него, я не могла отделаться от безумной мысли упасть на колени перед ним.

Я.

На колени?

Тугой узел завязывался где-то в животе — волнение собирало в себя всю желчь, тревога спазмом сжалась в желудке. Я не понимала Инграма — его образ состоял словно из вороха листьев, скрывающих бездонную яму. Хотелось вцепиться ему в плечи и затрясти, чтобы сорвать его зловещую улыбку, лукавый взгляд и полное отсутствие человечности в чёрных мешках под глазами. Жажда хоть как-то защититься приводило к атаке — вот бы увидеть в этих чёрных глазах страх, услышать крик ужаса, с корнем выдрать белые волосы.

Я так мало знала Инграма, но так сильно он уже повлиял на меня. Казалось, вся жизнь до — кромешная пропасть, и только сейчас наконец-то прощупывались ступеньки.

Вот только не вверх, а вниз.

Как и всегда.

Ещё один человек, который не даст ни капли тепла. Если люди приносили лишь мрак, то стоило ли тянуться к свету?

Я крепче сжала в руках ткань платья. Слишком заигралась в собственном воображении, и не заметила, как вновь проиграла в шахматной партии добра и зла. Но чем закончится игра с Инграмом?

Ведь он не поставит меня на колени, верно?..

Третья, четвёртая... пятая пуговица. Кожа покрывалась мелкими мурашками от каждого прикосновения холодных пальцев. Чёрные глаза неотрывно следили за моей реакцией, и мне с трудом хватало выдержки, чтобы не дрогнуть всем телом и не вырваться из чужой хватки. Впервые меня раздевали без моего желания, против воли и по непонятным причинам — ведь Инграм дал прекрасно понять, что не хотел со мной секса. Тогда для чего он сейчас спускал с меня лямку не только платья, но и лифчика? И почти оголил грудь...

Прикрыла глаза.

Вдох.

Выдох.

Точно жду удар. Пощёчину. Нож прямо в сердце.

Но ничего не произошло.

Шаги Арни заставили открыть глаза. Тот без абсолютного интереса глянул на меня и протянул пробирку с чем-то чёрным Инграму.

— Всё готово.

Инграм наслаждался своей властью надо мной, когда надевал резиновую перчатку и лил непонятную жидкость на ладонь. Взгляды встретились — и я не могла отделаться от ощущения, что проиграла. И уже давно.

Секунда — и Инграм вдруг резко приложил ко мне ладонь, прямо напротив сердца. Я вскрикнула от боли: словно кровь взорвалась в венах, а сердце обожгло огнём. Что-то ужасное проникало прямо внутрь меня, отравляло, очерняло. Так больно, точно я вновь оказалась беззащитной семилетней девочкой...