Нич Ниднибай

Да, так а потом… Для армии уже стар был…

Йоселе усмехнулся.

– Хорошо, что этот национальный козёл выдумал должность охранника-садовника. Хорошо, что знакомый цамцавовец из охраны резиденции порекомендовал меня на эту должность… Где бы я был сейчас… Ни дома, ни сада того уж и нет. Да и хозяева, у которых работал, куда-то драпанули… Взяли… После дотошнейших проверок и жуткого количества анкет…

Йоси подошёл к резиденции нацпремьера. На проходной цамцавовцы-охранники, словно видели Йоселе в первый раз, тщательно обыскали его, проверили разрешение на ношение оружия, куда-то позвонили и, наконец, пропустили в шмуликовский сад.

Сад был такой огромный, что за то время, которое Йоси работал здесь, он ещё не успел его весь обойти. Вот, например, этот закуток под открытым окном резиденции… Здесь он ещё не был. Из окна слышались звуки радио. Что-то говорил диктор. Потом пошла музыка. Да какая! Та, которую Йоси так не любил: со сплошными диссонансами, бесконечными повторениями и барабанным боем. Это раздражало…

– А это что на земле под платаном? Никак дохлый шальдаг?.. Ещё один!.. Окровавленный!.. Убили птицу!.. И эту!.. И этого!.. Сколько их?!

56

Это был очень важный для любимого «Ахоеля» матч. Но битва была не на шутку, и Шмулик нервничал. Игра закончилась вничью. Нацпремьер был очень взволнован и озабочен.

– Боже мой, что же будет?! Что же будет?! А если «Ахоел» не пройдёт в финал?! Как я переживу это?! Скажите мне!

Шмулик вонзил пальцы своих рук в густоту своей же причёски головы, но в это время вошёл Ицик. Ну, секретарь.

– Господин мой, Шмулик, – горько сказал Ицик, – я вынужден тебе доложить: нас давят на всех фронтах. Войска Независимой Сибирской республики при поддержке новоримлян, цтекнков и таяйцев стремительно продвигаются в южном направлении. Хас вехалила! [17] Но мы можем проиграть войну…

17

Не дай Бог! (врит).

– Ай, оставь меня с твоими глупостями! У «Ахоеля» теко, а ты тут со своей войной!

Ицик удалился с горькой усмешкой на гордо поднятой голове… И как раз в этот момент вождь нации нашёл окончательное решение вянского вопроса. Он молниеносно вызвал офицеров саквояжа, и те столь же молниеносно не пришли. Тогда он вызвал их второй раз… Третий… Наконец, эти разжиревшие увальни таки пришли, держа вчетвером небольшой и совсем не тяжёлый саквояж. Поставив последний на стол, офицеры, каждый по очереди, ласково спросили: а не пожелает ли Шмулькале ещё чего-либо? Вождь поцокал языком, и вояки ушли с ехидной усмешкой на жирно колышущихся головах.

Шмулик набрал код, приоткрыл саквояж и заглянул в него. Титановый ящичек пульта управления ядерными силами Верисеи игриво поблёскивал внутри саквояжа…

Хохотунчик начал проникать в организм национального Шмулика, как это всегда бывало с ним при хорошем розыгрыше. Он представил себе их рожи…

Шмулькале прикрыл саквояж и почувствовал боль в своей собственной печёнке.

– Ну и обожрался я вчера на этом «на огне». Даже ни одной бабы не смог трахнуть. Хорошо ещё, что принял таблетки для похудения…

Чтобы успокоить свою печень, он ещё раз открыл саквояжи улыбнулся…

Что?.. Как улыбнулся?.. Разве не понятно?.. Многоуважаемый и сердечный друг, каждому дураку известно, что подлецы и убийцы улыбаются очень, ну просто чрезвычайно, дружелюбно. «Дружелюбней не бывает». К слову, запомните на моё будущее (если оно, конечно, ещё есть… или будет?.. или было?..), что мужественные и добрые персонажи улыбаются как ни попадя…

Насмотревшись на содержимое саквояжа, умнейшая голова нации с помощью собственного голоса включила радио. Передавали последние известия. Радостным, бодрым голосом диктор сообщил о событиях на фронте (ну, там… о наступлении врага, количестве убитых, числе разрушенных строений, величине убытков и ещё о всякой ерунде), о нескольких сотнях самоубийств, о разрушительных землетрясениях… и наконец, – голос диктора при этом стал торжественно-серьёзным – о результатах футбольных матчей… Потом пошла реклама презервативов, и хорошо поставленный баритон запел:

– К чёрту горе, война войной– Оргазм и прибыль – любой ценой!

Наконец, диктор сказал:

– А сейчас послушайте музыку нашего замечательного современного композитора Хернякпорера.

И понесло из динамика зацикленными диссонансами и барабанами. Даже Шмулика это начало раздражать, и, приблизившись к унижено стоявшему на его добротном столе чёрному кожаному саквояжу, он нежно вытащил из него маленького титанового «дракона», ещё раз полюбовался им, после чего поставил сей предметна полированную столешницу…

В это время за окном затрелил шальдаг… Лидера нации это окончательно взбесило. Он схватил свой родной пистолет, подбежал к окну… и почувствовал некоторое неудобство… Однако через весьма небольшое время это ощущение прошло…

Кстати, пуля, застревающая в мозгу, действительно, в большинстве случаев, причиняет дискомфорт с летальным исходом…

Да, вот ещё что: Йоси совсем неплохо стрелял, за что, собственно, и имел награды в ту, Первую мировую…

57

Уже смеркалось, когда они подошли к бараку. Возле барака стоял охранник-цамцавовец и ковырялся в носу, с наслаждением вытаскивая оттуда огромные козявки, которые он бросал на землю. Цамцавовец, конвоировавший Леольhя, подошёл к ковырявшему и что-то сказал ему. Последний вытащил из кармана сигарету и дал конвоиру. С пальца давшего к сигарете прилипла козявка, но конвоир, не обращая на это внимания, с удовольствием закурил. Затем охранник открыл дверь и втолкнул Леольhя во внутренности барака…

Их было двадцать… Двадцать подростков пробной партии… Они сидели и лежали, играли в компьютерные игры и смотрели видео, читали книги и спали, говорили и молчали, смеялись и плакали. Все были одеты в одинаковую зелёную лагерную униформу на голое тело. На ногах были чёрные спортивные тапочки с матерчатым верхом.

За один день Леольh уже знал их всех по именам…

Вот взлохмаченный Сашка. Время от времени он задаёт Леольhю один и тот же вопрос:

– Зачем нас тут держат? Что это за дом отдыха во время войны?

И Леольh, не зная, что ответить, бормочет:

– Такие у них порядки.

Толстый Серёжа с остервенением колотит по клавиатуре компьютера, периодически повторяя:

– Блин!

Высокий, белокурый Витенька спит, но по щекам его ползут слёзы… Ракета попала в его школу… Нет, детей там уже не было… Но Светлана Наумовна… Чернокудрая и черноглазая молоденькая учительница физики, в которую он был без памяти влюблён… Она погибла…

А Петя… Рыжий Петя всем безостановочно рассказывает про своих, погибших у него на глазах, маму и папу: