Ничего личного

Андрей шагнул к столу, плечом отстранил Катю, сгреб посуду и зашвырнул в мусорное ведро. Катя не шелохнулась, не сказала ни слова.

– Вот так! – Он вытер о джинсы вспотевшие ладони.

– Что – вот так? – спросила она.

Если бы он знал, что «вот так»!

– Это была моя любимая посуда, – сказала она тихо, и Андрей так и не понял, издевается она или нет. В этой женщине оказалось слишком много непонятного, слишком много раздражающего.

– Можешь пользоваться моей. – Он еще держался.

– Твоей я не могу. Еще, чего доброго, возьму твою любимую ложку. Ты расстроишься, я расстроюсь. Нет, я не могу.

Все-таки она над ним издевалась.

– Да бери все что хочешь! – заорал он. – Только прекрати этот цирк!

– Как скажешь. – Катя пожала плечами. – Я просто пытаюсь существовать в установленных тобой рамках.

Андрей потер шрам и, признавая поражение, устало опустился на стул. Она добилась своего. Если так пойдет и дальше, его непреступная крепость рухнет под натиском врага. Сегодня он разрешил ей пить чай из своей любимой чашки, а завтра она начнет разгуливать по дому в его рубашке, пользоваться его бритвенными принадлежностями и смотреть сериалы, лежа на его любимом диване. Вот что ждет Андрея в недалеком будущем.

Катя успела распаковать свои вещи и переодеться, а он все размышлял о своей нелегкой доле.

– Я хотела бы кое-что с тобой обсудить. – Когда его жена снова вошла в кухню, на ней были линялые джинсы и рубашка в клетку.

– Что обсудить? – Андрей провел рукой по жесткому ежику отросших волос.

Катя отошла к окну, оперлась спиной о подоконник.

– У меня есть сестра. Она сейчас за границей, но она очень хочет с тобой познакомиться. И мне бы не хотелось, чтобы она узнала о нашей… о характере наших отношений.

– То есть ты хочешь, чтобы она не узнала, что ее сестричка продалась за тридцать тысяч евро? – уточнил Андрей.

Катя молча кивнула, и это было сродни капитуляции.

– Дело твое. – Андрей решил проявить великодушие. – Можешь наврать ей с три короба.

– Уже наврала. Я сказала Лизе, что вышла замуж по любви, что ты чудеснейший, добрейший человек. – Она мотнула головой, словно отрицая сказанное. – Что нам хорошо вдвоем.

– Ну, из всего вышеперечисленного я соглашусь только с «чудеснейшим и добрейшим человеком», – усмехнулся Андрей, – а все остальное – явное преувеличение. Но это дело твое, меня оно не касается.

– К сожалению, касается. – Катерина поморщилась, потерла поясницу. – Лиза хочет с тобой познакомиться. Не очно – сейчас она не сможет. Можно по скайпу. Хорошо?

А он ведь не подумал, что вместе с женой получил и полный набор родственников: сестра, мама, папа, дядья, тетки…

– Когда состоится сеанс связи? – Лучше бы побыстрее. Сделал дело – гуляй смело!

– Можно сегодня?

– Можно. Ты мне только сразу скажи, сколько их у тебя.

– Кого?

– Родственников, желающих со мной познакомиться.

– Двое – Лиза и Дениска, мой племянник.

– А все остальные что же, совсем не любопытные?

– Больше никого нет, – сказала она и снова потерла поясницу. – Есть еще тетя, но она не станет настаивать на знакомстве. Так я звоню сестре?

– Одну минуту. У меня встречная просьба.

Насторожилась, в струнку вытянулась.

– У меня тоже есть родственник, – продолжил Андрей. – Мой дед. Вам с ним предстоит познакомиться в самое ближайшее время.

Катя вздохнула, Андрею показалось, что облегченно. Это она зря, не понимает, с кем придется иметь дело.

– Мой дед – очень специфический человек. И я не могу гарантировать, что ваша с ним встреча будет приятной.

– Он не одобрил твой выбор?

Андрей кивнул.

– Ты хочешь, чтобы я постаралась смягчить удар? Я должна попытаться ему понравиться? – Она смотрела на него очень внимательно, нервно теребила кончик рыжей косы.

– Это невозможно, не обольщайся на сей счет. Я просто хочу, чтобы то, что произойдет, не стало для тебя неприятной неожиданностью.

– Я все поняла. – Катя перебросила косу через плечо. – Сделаю все возможное.

Она не поняла. Она думает, что может сладить со Стариком. Снова зачесался шрам, наверное, из-за проснувшейся совести. Ее унижением он оплатил свое безоблачное будущее. По-скотски? Так ведь ей к унижениям не привыкать. И брать за унижение деньги тоже не впервой. Немалые деньги. В конце концов, они заключили сделку. Так что ничего личного! Вот только шрам все не переставал чесаться.

Наверное, поэтому с Катиной сестрой Андрей был мил и любезен, даже жену свою молодую за плечи приобнял.

Они были похожи – сестрички-лисички. Обе рыжие, обе веснушчатые. Вот только Лиза, старшая сестричка, казалась смертельно уставшей, до нездоровой бледности, до черных кругов под глазами. Что она там делает за границей? Отчего так устала? А обещанного племянника поблизости не видно. И это хорошо, потому что с детьми у Андрея как-то не складывалось, не знал он, о чем с ними разговаривать. Он и с Лизой-то не особо разговаривал, все больше Катя. И когда связь оборвалась, а потом и не восстановилась, вздохнул с облегчением. И Катя тоже вздохнула, посмотрела на него как-то странно, а потом сказала «спасибо». Она благодарила его за то, что он вел себя с ее сестрой не как подонок, а как нормальный человек, и от этой ее благодарности стало вдруг совсем тошно. У нее была семья, пусть маленькая, состоящая всего лишь из сестры и племянника, но какая-то непривычно правильная и дружная. Хватило короткого общения по скайпу, чтобы это понять. И семью свою Катерина любила, улыбалась так радостно, когда передавала привет этому своему племяннику Дениске.

После сеанса связи они выпили на кухне кофе – оба не боялись пить крепкий кофе на ночь – и поболтали ни о чем. Никогда раньше не болтали, а тут сподобились. Получилось немного неловко, но все равно славно, при хорошей фантазии можно было представить, что они тоже семья. Маленькая настоящая семья.

Иллюзия закончилась, когда, ополоснув чашки, Катя пожелала спокойной ночи и ушла к себе в комнату. А Андрею хотелось, чтобы она осталась если не в его спальне, то хотя бы вот тут, на кухне. И, мучаясь от бессонницы, разглядывая тени на потолке, он решил, что не позволит Старику ее обидеть. Пусть по принуждению, пусть лишь на два года, но они тоже семья, а семью надо защищать…

Разговор со Стариком состоялся на следующий день, и это был странный разговор.

– Доброе утро! – Андрей без стука вошел в дедов кабинет, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло.

– Скорее уж добрый день. – Старик бросил выразительный взгляд на наручные часы.

Для него, привыкшего вставать с петухами, десять утра – это как раз самый разгар дня. Вот и сейчас его рабочий стол был завален бумагами. Бумаги Старик любил гораздо сильнее, чем Андрея, наверное, потому и не спешил от них отрываться. Андрей терпеливо ждал, его такой мелочью, как демонстративное игнорирование, не проймешь, он тертый калач.