Ничего личного
Шрифт:
В ответ она лишь фыркнула. Великие дела этих взрослых детей ее не касались. Ей бы со своими делами разобраться…
…Домой Андрей возвращался на излете ночи. В предрассветной тишине оглушительно ревела истосковавшаяся по прогулкам «Хонда», а левый бицепс огненными кольцами оплетало странное, мистическое существо. Про себя он называл существо химерой.
Мастер, которого нашел Гром, и в самом деле оказался настоящим гением. Его химера выглядела не жутко, но устрашающе, не отталкивающе, но дико. Даже по сравнению с Семиным драконом она казалась гостьей из других миров. И она любила своего хозяина. Андрей кожей чувствовал ее странную любовь. Кожа болела и мелко вибрировала от прикосновения перепончатых крыльев.
И пусть в этом не было
А Гром спасовал. Андрей усмехнулся, вспомнив его враз побледневшее лицо, круглые мальчишеские глаза и детскую обиду на весь белый свет и на себя самого. Гром испугался боли. Кто бы мог подумать!
Андрей уже собрался уезжать, а Гром все перелистывал увесистые самодельные каталоги и упрямо молчал. Ему было стыдно за этот страх, стыдно, что он, бывший беспризорник, прошедший огонь и медные трубы, выходивший если не невредимым, то во всяком случае живым из уличных войн, испугался такой малости. Глупый мальчишка! Нужно будет поговорить с ним по душам, научить правильно расставлять акценты. Но не этой ночью, не сейчас, когда боль и обида слишком сильны.
Два с небольшим года назад, отбивая у банды озверевших бомжей до полусмерти избитого, харкающего кровью пацана, Андрей не подозревал, чем закончится его благородный порыв. Пацан отключился прямо у него на руках, и Андрею пришлось отвезти его к себе домой, вызывать врача, мотаться за лекарствами. Был риск – и очень большой! – что, очухавшись, подопечный немедленно сбежит, прихватив с собой что-нибудь ценное, но Андрей пошел на такой риск. Этот пацан с волчьим взглядом напомнил Андрею его самого в недалеком прошлом. И он попытался спасти себя вторично.
Парнишка очухался и, как и предполагал Андрей, сбежал. Правда, ничего ценного не взял, позарился лишь на старую, видавшую виды косуху. Косуха была Андрею маловата, и жалеть о пропаже он не стал.
Пацан объявился через неделю. Он ждал Андрея у гаража, сидел на корточках, кутался в украденную косуху, смотрел исподлобья. Ну точно волчонок.
– Я тут это… пришел сказать спасибо. И это… косуху вернуть.
Косуху возвращать ему явно не хотелось, но ведь пришел, переломил себя!
– Ну, пожалуйста. – Андрей открыл дверь гаража. – А косуху можешь оставить себе, если нравится.
Пацан ничего не ответил, и Андрей подумал было, что он онемел от радости, но оказалось, что онемел он не от радости, а от восхищения. Пацан увидел «Ямаху»!
– Хочешь, прокачу?
Лиховцев никого никогда не катал, но у мальчишки был такой взгляд…
– А можно?
– Ну, если предлагаю. Держи! – Он сунул пацану запасной шлем.
…В гараж они вернулись через пять часов. С той прогулки и началась их дружба. Антон Громов прикипел к нему почти мгновенно. И не прикипел даже, а приклеился как банный лист, стал его тенью. Это детское обожание раздражало и смущало. Нужно было что-то делать, как-то устраивать жизнь пацана. Андрей долго думал, как поступить. На улице Антону не место – это понятно. Забрать к себе? Слишком велика ответственность! Не готов он стать нянькой шестнадцатилетнему оболтусу. Давать Антону деньги? Тоже не дело. Так недолго вырастить из пацана тунеядца. Да и неизвестно, на что тот потратит средства. Легкие деньги до добра не доводят. Деньги нужно зарабатывать самому, потом и кровью, и значит, Антону нужно найти работу. И Андрей пристроил пацана на станцию техобслуживания помощником автослесаря. Его знакомый, владелец автосервиса, даже разрешил парню первое время пожить в подсобке на территории станции. А уже через полгода благотворительность неожиданно вылилась в чистую прибыль.
У Антона оказались золотые руки. Не было такой машины, которую он не смог бы починить. Но настоящей страстью Антона стали мотоциклы. Свой первый байк он собрал из найденного на свалке металлолома. Этого монстра Андрей в шутку называл Чудовищем Франкенштейна.
Но его ужасный внешний вид с лихвой компенсировали прекрасные технические характеристики. Когда Чудовище с легкостью обставил «Ямаху», Андрей проникся уважением к своему подопечному. А потом Чудовище увидел один из Андреевых приятелей, и через пару дней Антон стал обладателем десяти тысяч долларов, а приятель – хозяином Чудовища. Антон немного погрустил о своем первом детище и занялся новым проектом.На сей раз новорожденный выглядел вполне респектабельно. Антон почесал бритый в подражание своему кумиру череп и взялся за баллончик с краской. Теперь это был не просто мотоцикл, а настоящее произведение искусства. Стоило Антону разок выехать на нем в люди, как к нему выстроилась очередь из желающих расписать свои байки.
Вот тогда у Антона и началась настоящая жизнь! На одолженные у Андрея деньги он открыл собственную мастерскую и очень скоро стал одним из лучших в городе кастомайзеров и уважаемым в байкерских кругах человеком. Знакомством с Громом – так он теперь себя именовал – гордились многие, дружбой с ним могли похвастаться лишь Сема и Андрей. Причем отношение Антона к Андрею, несмотря на неожиданный успех и финансовую независимость, оставалось все таким же преданно-восторженным. Первое время Андрей пытался открещиваться от своей роли учителя и благодетеля, а потом понял тщетность этих попыток и махнул рукой.
Любопытным было и то, что Гром, способный собрать или купить любой байк, продолжал с детским трепетом относиться к Андреевой «Ямахе». Не было для него большего счастья, чем оседлать «старушку». Несмотря ни на что, Гром оставался большим ребенком. Почти двухметровый рост, ширина плеч и размер банковского счета ничего не меняли. Гром был мальчишкой, обожающим быструю езду и крутые виражи и пасующим перед болью от наколки.
А Катя уже спала! А Андрею так хотелось показать ей свою химеру. И еще ему хотелось Катю. Давно, с той самой ночи у моря. Он тихонько прикрыл дверь в гостевую комнату и раздраженно потер шрам. С этим нужно что-то делать. В конце концов, у них договор. Она знала, на что шла. А он, между прочим, здоровый молодой мужик…
Час «Х» настал. Катя воткнула в волосы последнюю шпильку и придирчиво изучила плоды трудов своих. Вышло простенько, но со вкусом. Неброский макияж в сочетании с маленьким черным платьем смотрелись пусть и не слишком оригинально, но вполне уместно. Только с волосами пришлось повозиться. Соорудить из буйных кудрей элегантную прическу получилось не с первого раза, но результатом Катя осталась довольна.
Придирчиво изучив свое отражение в зеркале, она со страдальческим стоном сунула ноги в лодочки. Каблук в них был не такой ошеломительной высоты, как на свадебных туфлях, но тоже достаточно внушительный. Придется помучиться. Ведь не придешь же на светский раут в балетках.
А Лиховцеву ее внешний вид понравился. Конечно, он ничего не сказал, но хмыкнул одобрительно. Наверное, это его хмыканье даже можно было считать комплиментом.
– Готова? – спросил он, распахивая перед Катей дверцу машины.
– Нет, – честно призналась она.
– Не бойся. Все будет хорошо.
Ей хотелось верить, что все будет хорошо, что всемогущий и загадочный дед Лиховцева не проглотит ее с потрохами. А если и проглотит, то хотя бы поперхнется. Вот только терзали ее смутные сомнения.
И, наверное, не зря, потому что дом новообретенного родственника больше всего походил не на простое человеческое жилище, а на средневековый замок. И это о многом говорило…
– Впечатляет? – спросил Лиховцев, взял Катю под руку и, не дождавшись ответа, сказал: – Пойдем, покажу тебе цитадель изнутри.
И они пошли! Мимо фигурно выстриженных кустов, мимо работающего фонтана, мимо стоянки с пасущимся на ней стадом роскошных иномарок, прямо к массивной дубовой двери. Дверь распахнулась, стоило им только подняться по невысокой лестнице, и за ней обнаружился самый настоящий дворецкий в белоснежных перчатках и с роскошными бакенбардами. Дворецкий впечатлил Катю куда сильнее всего прочего. Настоящих дворецких она раньше не встречала.