Никаких больше попаданцев!

— … — он почти готов был грызть свои теневые ногти (а точнее когти), которые мог чётко различить на своих пальцах, более не напоминавших заточенные подвижные смоляные палки.

И пускай полноценно «ощущать» себя впервые за долгое время, проведённое в этом кибернетическом мире, было приятно, но в то же время это означало, что теперь он должен был «делать всё сам». Познав наслаждение бойни, Пустой теперь даже завидовал себе прошлому, что мог просто наслаждаться редкими, но сочными импульсами жестокости, без нужды постоянно контролировать тело мальца. Ибо обретённому им «телу» были чужды такие прогулки и дотошные выискивания жертвы. А пробивавшееся от длительного пребывания в сознании истинное «нутро» Пустого отнюдь не желало быть закованным в такого рода Доспех или Клинок.

— «Но лишь теперь я осознаю, как сладки были те моменты. Тогда же я просто действовал по своего рода программе».

А ведь если посмотреть на сложившуюся с Кавасаки ситуацию, с точки зрения остальных попаданцев, то выходило, что собственная Система взбунтовалась против него и получила контроль. Та, что изначально не то незримым мановением «мудреца по ту сторону», не то еще какой проказой силы или самой судьбы в каждом из потусторонних посетителей супер-города зарождалась дабы им «помочь».

Только вот на основе чего она решала, что будет для них лучше?

***

Этот же вопрос тревожил и того, кому довелось «урвать приз», предназначавшийся вовсе не ему.

— Долго же ты меня искал. Я давно сумел отвадить отсюда того бесстыдного Покорителя, что тебя преследует, — незнакомый глас донёсся до ушей Ино из мрачной подворотни одной из самых нижних улиц Седьмого.

Сюда чистолюбивый люд редко захаживал. Но «метко», скажем так! Это место предлагало отличный способ «развлечься и отвлечься» после экстремально непростого дня на работе. Офисный планктон легко было сюда заманить запрещёнными терминалами с доступом к Чистой Сети, дурманящими запахами «особых храмовых благовоний» и соблазняющими голосами полуголых женщин и мужчин, модифицированных так, чтобы исполнить любую прихоть. В ночное время это место полнилось посетителями и «гидами», отчего Пустому постоянно приходилось улавливать недовольство Ино, оглядывающему округу.

— Ну? Так и будешь стоять и просто глазеть? Тут такое ой как возбраняется! — хохотнул причудливо выглядящий, даже на фоне остальных прохожих, незнакомец и ускользнул обратно туда же, откуда и выглянул, чтобы подозвать своего собрата.

По счастью или несчастью. Тут уж каждый для себя сам рассудит.

Проследовав за ним, Пустой не заметил, как оказался в каком-то просторном подвальном помещении. Что могло быть и заброшенной парковкой, по рассуждениям, промелькнувшим в голове Кавасаки. Все тут здания стояли чересчур близко друг к другу, а улицы и здания сверху образовывали крайне низкий потолок для всякого транспорта. Да и нрав тут у людей не приветствовал скрывающихся за тонированными стёклами напыщенных снобов.

— Почему я не должен убить тебя прямо здесь и сейчас? — прорычал Пустой, пытаясь глазами Ино разглядеть фигуру вора, скрытую светом постоянно мигающих и отживающих свой срок ламп.

— Ой. Как-то я был не готов к такому вопросу. Мы же оба — одного поля ягоды, и вроде должны быть полны героизма и состра… — попытался ответить незнакомец.

Пустой подвёл тело Кавасаки ближе, постепенно покрывая его доспехом, скрытым под просторными серыми балахонами одежды. Ему удалось лучше рассмотреть неординарную личность, что зазвала его сюда. Очки в дорогой оправе, с линзами, скрывающими настоящий цвет глаз. Зелёные волосы и тонкая длинная их косичка, что свисала почти до пояса. Чёрно-белые клетчатые пиджак, рубашка и брюки с серым галстуком. Золотые часы на левой руке и ониксовая трость в правой. Подошвы его серых туфель так и шаркали по полу, когда он с довольным видом красовался перед Пустым, заметив, что тот обратил на него свой пристальный взор.

— «Шут» — заключил для себя демон.

— Или же передо мной совершенно другого рода «союзник»? — задумчиво произнес модник в ответ.

— Просто отдай ядро и, быть может, сможешь уйти отсюда спокойно. Без одной-двух конечностей, разумеется.

— Но я же только что намекнул, что мы с тобой на одной стороне! — посмел себе разыграть обиду, подходящую разве что маленькой «маминой принцессе» очкарик, наклонившись вперёд и опершись подбородком на тыльные стороны перекрещенных ладоней, возложенных на широкое навершие трости.

Могло показаться, что пред демоном просто оказался дурак, совершенно не понимающий, с кем говорит. Но им обоим было понятно, что он такого лишь разыгрывает. Дабы потешить своё эго.

Перчатки доспеха превратили пальцы Ино в когти, что готовы были вместе со следующим его шагом вперёд устремиться к горлу наглеца. Внутри ладоней раскрылась пара отверстий, дабы дополнительно залить оппонента пламенем, рискни он уцелеть после такого.

— Я лучше смогу распорядиться теми силами, что предназначались тебе, демон, — попаданец напротив заметил эти телодвижения Пустого, но даже не дрогнул.

Бледный доспех рывком подался вперёд, чтобы окончить весь этот фарс, но внезапно с потолка на него свалилась громадных размеров шахматная фигура коня. Шахматист дернул тростью и пол под ними на мгновение покрылся чёрно-белыми клетками.

— «Первая фаза Честной Игры активирована» — пред глазами Эйна возникло сообщение Системы в голубой рамке, окаймленной золотом.

Его полоска манны в верхнем правом углу того неказистого интерфейса, что одновременно с этим возник пред его взором, немного уменьшилась. Но впредь будет уменьшаться куда меньше после активации его фигур и трюков. Ну, если они будут соответствовать тем правилам Трёхмерных Шахмат, что установила Система.

— Конь на D-3, — приказал фигуре Эйн ровно в тот миг, как очухавшийся воин, покрытый бледными пластинами, ринулся на него вновь.

Фигура из белого камня устремилась вперёд, врезавшись в нападавшего и протащив его по небольшому крюку вправо от шахматиста. Когти доспеха плотно в неё впились и попытались разорвать, но та лишь покрылась трещинами. Тогда пламенная струя вырвалась из рук враждебной Эйну фигуры и пробила её насквозь.

— «Несоответствующее правилам взятие фигуры. Фигура восстановлена и отправлена в запас» — новое сообщение Системы заставило шахматиста улыбнуться.

— Пешки, — призывал он.

Ино Кавасаки, завладевший телом, несмотря на всякие протесты Пустого, снова бросился вперёд на этот раз с реактивным ускорением. Зиг-загами он сократил дистанцию меж собой и врагом, пока по пути на него сверху «сыпались» пешки размером с него самого, намереваясь «срубить».

Они вставали чётко на клетки на экране, возникшем перед лицом Эйна, тогда как владелец демонического доспеха носился из стороны в сторону, задевая такое их число, что:

— «Оппоненту присвоена роль Пешки, оппоненту присвоена роль Слона, оппоненту присвоена роль Короля, оппоненту присвоена роль Королевы…» — система, занося в свою базу его движения на раскрытом поле, наделяла его одной за другой Ролями.

— «Круто, конечно, носиться туда-сюда, как Королева: и по диагонали и по горизонтали. Но в моей Игре за подобную свободу надо платить…» — улыбался в душе Эйн.

Кавасаки ощущал, как каждый новый шаг, рывок и прыжок постепенно давались ему сложнее, чем предыдущие, до тех пор, пока отдача от каждого движения не стала болезненной настолько, что заставляла болезненно всхлипнуть. Из-под маски этого звука не должно было доноситься, но никак не сбросившее довольную улыбку лицо шахматиста напротив словно слышало и наслаждалось этой мелодией молодых мучений.