Никакой Золушки не будет! или Принц Крови в подарок

— Не вздумай клясться в чем-то деймару! Он же попросит у тебя… — завопила и резко замолчала Игги.

Все звуки как отрезало.

— Только дай мне капельку крови своей, милая дева, — оскалилось это бессовестное отродье, — и это обвинение будет с тебя снято. Я могу быть здесь очень полезным союзником, повер-рь…

Глава 11.1.

Холод и жар. Мороз и пламя. Лязг меча и песня ветра. Мы были полными противоположностями. И все же… все же что-то нас тянуло друг к другу – иначе зачем бы нелюдь начал склоняться ко мне все ближе. И ближе. И ближе. До тех пор, пока его губы не оказались напротив моих.

Я старалась на них не смотреть. Не отступать, не сдаваться, и не позволять, я сказала, на себя давить!

Именно поэтому я потупила глаза.

— Только если вы в свою очередь пообещайте, что не используете её мне во вред, — выпалила, набираясь храбрости.

В ответ мне досталось искреннее возмущение:

— Я? Давать обещание смертной?!

— А вы бессмертный что ли? Вечный? — Фыркнула – и осеклась.

А если это вовсе не обычный эльф крови — а какое-то местное божество? Хотя об их неповторимом снобизме и так слагают легенды…

Божество божеством, а все, чего мне сейчас хотелось – это тихо собрать вещички – и шагнуть в далекую снежную хмарь потанцевать с вьюгами. Но такого счастья мне бы никто не предоставил. Поэтому хвостик зацепившейся мысли я аккуратно смотала – и отложила на будущее.

— Вечный, вечный, — мягкой кисточкой огладил меня чужой голос.

Эльф смотрел задумчиво, странно. Можно было бесконечно долго наблюдать за выражением его лица. За изгибом бровей, подрагивающими крыльями носа, чуткими ушами. И гадким характером, разумеется – куда уж без него?

— Так вы обещаете – или мы можем расходиться при своих? — Нашла в себе силы усмехнуться в чужое лицо.

На миг оно сделалось до странности задумчивым – и в этой задумчивости я видела отчего-то и злость на себя, и усталость, и какое-то жесткое яростное стремление… к чему? Подавил его эльф на удивление быстро.

— Повезло тебе, что сейчас не древние времена, маленькая льдинка. Повезло, — тихо пропел себе под нос мужчина, — иначе бы лежать бы тебе со свернутой шеей в лучшем случае… а в худшем, — что-то отразилась в алых зрачках. Что-то, от чего я впервые опешила – и почти испугалась.

Кровавая вакханалия? Тень прошлого? Кем он был, этот совершенно незнакомый мне эльф? И о каких древних временах ведет речь?

— Я бы потом пожалел, конечно, — ледяные пальцы погладили меня по щеке, — но было бы поздно. А сейчас, — он наклонился ближе, вдыхая воздух где-то у меня над ухом, — сейчас я почти спокоен. Это хорошо. И я мог бы вовсе не спрашивать тебя и не давать никаких обещаний. Неужели ты правда думаешь, что меня… меня бы это остановило? – В его голосе не было ни надменности, ни превосходства – только какая-то абсолютная уверенность в своих словах и действиях.

Мы были близко. Очень близко. Дыхание мешалось, мне казалось, что холод чужой кожи пропитывает меня насквозь, что взгляд проникает внутрь, но…

— Вот только сейчас не древние времени, тир. И не скрою, что в нашем сотрудничестве больше, вероятно, заинтересована я, чем вы. Но клянусь, что унижаться я не буду, — вздернула подбородок, — и добровольно вам преимущества не дам. Захотите взять? Попробуйте забрать! Но я справлюсь сама. Без вашей. Помощи. Потому что женщины… — я качнулась к нему навстречу. Жестко задавила смущение. И выдохнула прямо в губы, — могут все и даже чуточку больше по сравнению с тем, что считают самоуверенные мужчины…

— Думаешь, имеешь право так со мной говорить? – Внешне спокойный вопрос. Пальцы обманчиво мягко ложатся на плечо. – Кто ты здесь, девица с Земли? Без покровительства снежных – пустое место. Мелкая недоучка. И думаешь, что что-то представляешь из себя, чтобы говорить со мной в таком тоне? Чтобы рассуждать о наших богах, духах и магии мира, в которых ты ничего не понимаешь?

О, мы перешли в наступление? И нет, я не обиделась. Я была почти уверена в том, что он так поступит. Я знала, что скажет. Предполагала. Все-таки, как-никак, по психологам долго ходила, да и сама смотрела множество лекций и читала «умные» книги. Нет, они не дали мне ответов на мои вопросы, но все же многому научили…

— Думаете, что меня оскорбляете? Нет. Вы себя оскорбляете своим поведением, — усмехнулась ему в лицо. Сглотнула, отведя взгляд от губ, — вы можете сделать, все что вашей душе угодно с более слабым существом. Но это не победа будет, а ваше поражение. Уверена, не такого итога разговора вы хотите. И выигрывать предпочитаете если не более достойно, то более интересно. Клятву!

Что ж ты такой красивый-то, а? А по характеру – натуральный упырь! Но и я себя не на помойке нашла. Может, и правда не представляю пока, чего мне здесь бояться. Может, надо было трепетать перед ним, зубами стучать, лапки перед собой складывать и смотреть взглядом затравленной мыши.

Но чего не умеем — того не умеем!

— Кровью, в моих жилах горящей, клянусь здесь той, которой дали имя Даанри айлэ Нариэ, что возьму каплю её крови для установления истинности её слов о краже моей вещи, золотого желудя, и не использую её более никаким другим образом ей во вред, — морозной стужей упал на плечи чужой голос.

Мне безмятежно улыбнулись.

Глава 11.2.

— Этого достаточно, тирра?

— Да, тир, — и почему мой голос звучал неуверенно? Куда мне с таким тягаться?

Будем откровенны – я не та попаданка из романчиков, которая покоряет принцев и королей одним взмахом ресниц, а укладывает врагов на обе лопатки одним колыханием бюста.

— В таком случае – позвольте, — он склонился к моей руке прежде, чем я смогла отпрыгнуть в сторону.

Тягучее медленное прикосновение. Взгляд из-под ресниц. От него перехватывает дыхание. Чужие губы касаются пальца. Острый клык едва заметно прокалывает кожу – я даже не вскрикиваю. А потом – едва заметное прикосновение языка. Быстрое. Опаляющее.

— Вот раны и нет. Если вы вдруг не знали — наша слюна обладает заживляющим эффектом, — легко разгибается мужчина.

На его губах пляшет странная полуусмешка.

Вытряхнуть ватный туман из головы удается с трудом — но я упорная, я так просто не сдаюсь. Несколько ударов сердца – и удается взять себя в руки.

— Каждое мое слово правдиво. И моя кровь тому свидетелем, — повторяю спокойно.

И ещё раз коротко рассказываю сцену своего появления на балу. Рассказываю – и вдруг очень хорошо понимаю, кто мог прихватить драгоценный желудь. Кажется, это понимаю не только я. Потому что смотрим мы на потолок одновременно. Вот только мое возмущенное: