Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Император хотел было, что-то сказать, но его перебила императрица, не большого роста изящная женщина:

– Милочка, тебе не страшно прыгать с такой высоты? – обратилась она к Катьке на чересчур правильном русском языке.

– Первые три раза было очень страшно, Ваше Императорское Величество. Но это уже десятый мой прыжок, прыгать, конечно, страшновато, но очень весело.

– Весело? – с недоумением переспросила императрица. И, посмотрев на меня, произнесла:

– Но это же очень опасно! Какое же тут веселие?

– Весело ей становится, когда парашют раскрывается, а до этого она визжит со страху, - выдал я Екатерину.

Та хотела мне возразить, но император взмахом руки прекратил дискуссию и, внимательно разглядывая каждого стоявшего, двинулся вдоль строя. Возле Катьки остались две его дочери и симпатичный худощавый юноша в морском мундире. «Георгий и Ксения с Ольгой» - вспомнил я имена царских детей. Николая не было, видимо ещё не вернулся из своих странствий. Подросток Михаил возле Екатерины не остался и пошёл с отцом. Девчонки о чём-то тихонько расспрашивали нашу амазонку, а Георгий смотрел на неё, как измученный жаждой путник в пустыне смотрит на благодатный оазис.

Между тем император, осмотрев строй, громко сказал:

– Молодцы! Орлы! Я вами доволен!

Молодцы не подкачали и рявкнули в унисон:

– Служим Отечеству и Вашему Императорскому Величеству!

Не зря тренировались. Императору явно понравилось, и он, улыбаясь в роскошную бороду, произнёс:

– Хорошо служите! Я о вас не забуду!

Парни дружно возгласили троекратное «ура» и на этом шоу можно было бы закончить. Оторвавшись от созерцания нашей прекрасной пилотессы, к нему подошёл Георгий и что-то сказал по французски. Я тихонько спросил у Катьки, о чём там разговор.

– Просит разрешение прокатиться на паралёте, - так же тихо ответил она.

Чёрт, а ведь это шанс, сообразил я и негромко обратился к царю:

– Ваше Величество, разрешите Его Высочеству прокатиться. С опытным пилотом никакой опасности нет, а весь мир завтра узнает, что Великий князь Георгий Александрович Романов совершил беспримерный полёт.

Царь секунд двадцать смотрел на меня и размышлял. Наконец сказал:

– Хорошо!

– Только, Ваше Высочество, надо вам переодеться, наверху прохладно, - сказал я, не хватало ещё простудить, склонного к лёгочным заболеваниям царевича.

Окинув взглядом его сухощавую фигуру, добавил:

– У нас есть запасной комплект формы. Вам он будет впору. Пётр принеси, пожалуйста, запасной комплект, он там, в телеге вместе с парашютами лежит.

Петька бегом сбегал за формой и шлемом. Георгий облачился в кожан поверх своего мундира и, взяв в руки шлем, не знал что с ним делать.

– Екатерина, помоги Его Высочеству со шлемом.

Катька улыбнулась, подойдя к Георгию взяла у него из рук шлем, вынула из него «балаклаву», играющую роль подшлемника, показала как надевать и, поколдовав с ремешками, подогнала шлем по аристократической голове.

– Надевайте, Ваше Высочество!
– подала щлем Георгию. – А этот ремешок на подбородке застегните.

Когда принц-царевич был экипирован, ко мне прорвались два молодца в гвардейских мундирах.

– Мы тоже хотим прокатиться! – нарочито грассируя и глядя на меня с нагловатым превосходством, заявил один из них.

Но не того напали. Я также обвёл обоих своим фирменным взглядом и сказал:

– Представьтесь, господа!

– Голицын Борис Григорьевич, - представился первый, несколько недоумевая, что я его не знаю.

– Поручик Голицын? – почти пропел я и сказал, обращаясь к его спутнику. – А вы вероятно корнет Оболенский?

Белогвардейскую песню господа, конечно, не слышали и моего юмора, разумеется, не поняли.

– С чего вы это взяли? Поручик Семёновского полка Зубов Константин Андреевич к вашим услугам! – с вызовом произнёс второй.

С гонором ребята, как бы на дуэль не вызвали, про себя усмехнулся я, и обратился к Георгию.

– Ваше Высочество вы не против, если господа гвардейцы будут сопровождать вас в полёте?

– Не против!
– нетерпеливо махнул тот рукой, несколько досадуя на задержку.

– Только, господа гвардейцы, запасной лётной формы у нас больше нет, придется вам лететь в своих мундирах. И пожалуйста личное оружие оставьте на земле, в воздухе оно вам будет мешать! – указал я на неизменные сабли.

Гвардейцы энергично выразили согласие лететь в своей одежде и без оружия.

– Хорошо! Пилот Балашова, вы берёте на борт Его Высочество. Пилоты Гехт и Сухов, вы летите с господами Голицыным и Зубовым соответственно. Первым взлетает экипаж Балашовой, вторым идет Гехт, потом Сухов. Поднимаетесь на пятьсот метров делаете по пять кругов и приземляетесь в том же порядке.

Два Ивана, не надеявшиеся предстать перед Самодержцем Всероссийским в качестве пилотов и неожиданно получившие такую возможность, сдернули с головы пилотки и напялив шлема бодро двинулись к аппаратам. Гвардейцы потопали следом. А Катьку с её пассажиром уже проверяли на предмет готовности к полётам Архипка с Ярошенко, которые и дали разрешение Петьки Кожину запускать мотор.

Я дал первой паре команду на взлёт и тут обратил внимание на хмуро вопросительное лицо императора. Поняв в чём дело, я почтительно произнёс:

– Не извольте беспокоиться, Ваше Императорское Величество. Екатерина Балашова пилот от бога. По умению управлять паралётом с ней может сравниться только вон тот, - указал я на Архипку.
– Но он парень хулиганистый, а Екатерина в этом отношении гораздо надёжней.

Император понимающе кивнул и стал смотреть, как его сын покоряет воздушное пространство. Катька, поднявшись на оговоренные пятьсот метров, плавненько нарезала положенные круги. А вот Сухов с Гехтом явно решили немного поиздеваться над своими пассажирами. Они несколько раз устраивали змейку, заставляя паралёт поворачивать то вправо, то влево. Прием в принципе безобидный, но непривычных пассажиров укачивает не слабо.

Так оно и вышло. Если Георгий вылез из кресла свежий как огурчик, то господа гвардейцы тоже напоминали огурчики своим зеленоватым видом, но старались не подавать виду, тем более, что их встречали вспышками магния два допущенных за ограждение фотографа. Ну, значит, снимки в газеты попадут уже сегодня. Фотографы снимали в основном царевича с Катькой, но и гвардейцам пришлось попозировать в горделивых позах, опираясь руками на рукояти сабель, благополучно дождавшихся новоявленных покорителей воздушного океана, под моим присмотром на земле.