Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Фотографы видимо извели прихваченные с собой фотопластины и, свернув аппаратуру, отбыли. За главных героев сегодняшнего шоу, Георгия и Екатерину, взялись репортёры. Они наперебой расспрашивали их о полете и ощущениях и планах. Наконец Георгию это надоело, и он их вежливо послал, сославшись на дела, и репортёров тоже попросили выйти за ограждение.

Отвязавшись от назойливых газетчиков, Георгий подошёл ко мне:

– Господин Щербаков, я хотел бы научиться пилотировать ваши «паралёты». Это возможно?

Смотри-ка сработало! Зацепило парнишку. Летать ему понравилось. Подозреваю, что наша пилотесса Екатерина Балашова играет здесь не последнюю роль.

– Для вас, Ваше Высочество, нет ничего невозможного, но как на это посмотрит ваш отец?

– Уверен, он не будет против, впрочем, я сейчас его спрошу.

Он подошел к отцу и стал ему что-то экспрессивно втолковывать. Тот выслушал его и, ничего не отвечая, направился ко мне:

– Господин Щербаков, насколько велика опасность самостоятельных полётов на ваших аппаратах?

– Полёт на «паралёте», Ваше Императорское Величество, для опытного пилота гораздо менее опасен, нежели езда верхом на коне вскачь по пересечённой местности для всадника. И потом, обучение будет идти поэтапно под руководством опытных инструкторов.

– Ты имеешь ввиду эту отчаянную девицу? – с непонятной усмешкой спросил царь.

– Ну почему же, есть среди нас и другие достаточно опытные пилоты, но я бы рекомендовал Екатерину Балашову.

– Отчего так?
– поинтересовался царь.

– Причин, Ваше Величество, несколько. В том, что она очень хороший и опытный пилот я убеждать не буду. Но кроме того она умна, терпелива и дисциплинированна. А это означает, что Его Высочество под её руководством пройдёт все необходимые этапы обучения. К тому же она довольно хорошо говорит на французском и отлично на итальянском языках, что поможет ей более уверенно общаться с Его Высочеством.

– Ну что же, звучит убедительно!

– Главное, Ваше Императорское Величество, что через несколько лет вы получите компетентного командующего военно-воздушным флотом.

– Даже так?! – обвёл тот скептическим взглядом сына.

Тот очень хотел казаться спокойным, но заметно волновался, ожидая отцовского решения.

– Быть по сему! – произнёс император и усмехнулся нарочитой пафосности этих слов.

Ещё раз оглядев нас он, повернулся и пошёл к каретам за ним тронулись его жена и дети, следом потянулась и свита. Георгий же остался, остались и гвардейские офицеры..

– Поздравляю вас, Ваше Высочество, отныне вы первый курсант ещё не существующего училища летчиков. Надеюсь, что вы не будете возражать, если учить вас будет Екатерина?

– Не буду! – чуть покраснел тот.

– Тогда вовремя занятий мы будем называть вас по имени, без величания.

– Согласен! Зовите просто Георгием.

– Договорились. Пилотская форма у вас, курсант Георгий Романов, уже есть, значит завтра начнем занятия.

Когда я назвал царевича Георгием, гвардейцы дернулись, и на их лицах явственно проступило желание как минимум набить мне морду и как максимум пристрелить на дуэли. Вот же столичные мажоры! Надо как-то сбить с них спесь, и отбить всякое желание вызвать меня на дуэль. Я, разумеется, на их подначки, если таковые последуют, не поведусь и стреляться с ними не стану, но крови мне попортить они вполне могут.

– Вы, господа гвардейцы, тоже желаете научиться летать? – спросил я насупившихся молодцов в гвардейских мундирах.

– Желаем! – горделиво опершись на саблю и картинно выставив вперёд ногу, сказал Голицын.

– Если курсант Георгий Александрович Романов не против, то возьмём в курсанты и вас. Только запасной лётной формы у нас больше нет. Придется вам, господа, самим заказать её. Учиться летать без специальной одежды чревато ушибами и травмами. Как только обзаведетесь лётной формой, сразу же приступим к вашему обучению.

– Да где же мы её возьмем? – спросил Зубов.

– Закажите у портных. Там нет ничего сложного. Нужна прочная кожаная куртка и шлем. Шлем не обязательно делать твёрдым как у нас, достаточно того, чтобы он защищал голову от ушибов, которые при обучении неизбежны.

Мне не хотелось связываться с мажорами из высшего общества, поэтому я и старался как-то от них отделаться.

– И ещё одно существенное условие господа!

– Что за условие? – раздражённо спросил Голицын.

– Условие это строжайшая дисциплина во время обучения. Вам придётся подниматься на паралётах на довольно большую высоту, собственно вы уже поднимались на пятьсот метров. А высота не прощает небрежностей и ошибок. Так что если вы не готовы строго следовать указаниям инструктора, то лучше вам и пытаться не стоит летать, - пошел я на явное обострение. И не ошибся.

– Да что ты себе позволяешь? Ты! Штафирка штатская? – вскипел Голицын, хватаясь за саблю.

Однако! Какой вспыльчивый молодой человек, этот поручик Голицын, так он до революции не доживёт и героем белогвардейской песни не станет, укокошат болезного на дуэли.

Георгий с интересом наблюдавший, моё с господами гвардейцами общение, увидев это, вдруг холодно и отчётливо произнёс:

– Голицын! Успокойся!

Появившийся откуда-то Прудников хотел было сунуться к офицерам для моей защиты, но после слов Георгия тихо и незаметно отвалил в сторону. Царевич, оглядев мажоров, сказал:

– Голицын, Зубов идите к лошадям. Я подойду через минуту.

Голицын, бросив на меня яростный взгляд, развернулся и быстро двинулся за ограждение. Следом пошёл и Зубов.

– Алексей, зачем ты их провоцируешь? – неожиданно обратился ко мне царевич. – Полоснул бы тебя Голицын саблей и что тогда?

– Ну это вряд ли. Неужели, Ваше Высочество, вы думаете, что я стал бы дожидаться, когда он меня саблей достанет?

– Голицын, как и все гвардейские офицеры, саблей владеет основательно, а ты безоружен.

– Это не совсем так, Ваше Высочество, - сказал я и показал Георгию револьвер.
– Если бы поручик вытащил саблю из ножен, я бы прострелил ему руку. – добавил я и засунул револьвер назад в кобуру.

– Так у тебя револьвер? Ты пришёл с револьвером на встречу с императором? – удивился Георгий.

– Дело в том Ваше Высочество, что последние три года меня довольно часто пытаются убить. Поэтому с револьвером я не расстаюсь и даже когда ложусь спать, то кладу его под подушку.

– Вот как? – неопределённо произнёс Георгий и добавил: