Никогда не отпущу тебя

Но с другой стороны, он не хотел больше ждать, когда они, наконец, будут вместе, и десять дней отпуска были единственным свободным временем, до его назначения на постоянное место службы. Это означало, что если он хочет укрепить их отношения — а именно этого он и хотел больше всего на свете — ему необходимо сделать это во время их ближайшей встречи в ноябре.

Другими словами, он собирался сделать предложение. И если она согласится, то уехать в школу пехоты женатым мужчиной и встретиться с Гри в марте на постоянном месте службы уже не как с подругой, а как с женой.

Он знал, что это означало, чего он от нее просит, и это его беспокоило. Он просил ее за десять дней принять судьбоносное решение и посвятить свою жизнь ему. Он просил ее пожертвовать своей собственной жизнью и переехать в Калифорнию. Он просил ее покинуть свой дом, друзей, работу, учебу и выбрать жизнь с ним.

Не то, чтобы она не могла поступить в колледж в Калифорнии. Она могла бы. Она могла бы, стоило Холдену настоять, и он помог бы ей в поиске работы, если это то, чего она хотела. И, чёрт возьми, Корпус морской пехоты предоставил бы им жилье и все остальные льготы, которые прилагаются к проживанию на военной базе.

Вот только выберет ли она его?

Сможет ли бросить все, что имеет, и выбрать его?

Он не знал. Он не знал, хватит ли ей сил распрощаться со своей прежней жизнью, при том, что взамен она получит лишь его. В последнее время это не давало ему спать, но он не видел другого пути. Он мог бы взять отпуск весной или летом, если подаст прошение до того, как его перебросят в первую шестимесячную поездку в Песочницу, также известную как Ближний Восток. Но если честно — ну и да, немного эгоистично — он хотел, чтобы она как можно скорее была с ним. Он хотел, чтобы она с самого начала присоединилась к нему в этом новом захватывающем приключении. Он хотел, чтобы она всегда была рядом, где бы он ни находился, ждала его каждый вечер, когда он возвращался с учений, а пока был в отъезде, жила на базе вместе жёнами других военных. Он полжизни прожил без нее. И теперь хотел всю оставшуюся жизнь прожить вместе с ней.

— Эй, почтальон, — сказал Текс, один из его сослуживцев, когда Холден в воскресенье днем вошёл в казарму. — Что, отправлял очередное письмо своей девушке?

От того количества писем, что он писал и получал (а также из-за того, как свирепо и отчаянно он дрался, когда был «в ударе»), его инструктор стал называть его «Рядовым почтальоном», и это прозвище так к нему и прилипло (прим. Здесь игра слов. В английском слово «Postal» означает «почтовый», а также «безбашенный», «сумасшедший»). Он не возражал. На самом деле, это было даже здорово, поскольку постоянно напоминало ему о преданности Гри и их совместному будущему.

— Нет, — ответил Холден. — Твоей маме. Потому что видел, как она пялилась на мою задницу, когда тебя высаживала.

— Оооо, слив засчитан, — сказал его друг Грэм, поставив утюг на гладильную доску и одобрительно хлопнув Холдена по ладони, когда тот проходил мимо.

— Да ты умник, Крофт.

— Приближается неделя хозяйственных работ, — бросил Холден, взглянув через плечо в сторону Текса. — Слышал, рядовой, тебя хотят отправить в прачечную.

И конечно Текс на это повёлся.

— Это почему?

— Узнали, что ты виртуозно отстирываешь свои обосранные трусы.

— Пошел ты на х*й, Крофт, — в ярости процедил Текс и, показав Холдену средний палец, вышел из казармы.

— Когда-нибудь он тебе врежет, — сказал Грэм, аккуратно складывая свои выглаженные брюки.

— Не люблю, когда он высказывается на счёт моей девушки, — произнёс Холден, лежа на нижней койке и глядя вверх на фотографию Гризельды, зажатую между прутьями металлической опорной рамы двухъярусной кровати. — Хрен с ним.

— Ты ещё ей не говорил? О том, чтобы пожениться? Переехать в Калифорнию?

Грэма, который сразу же после назначения на своё первое постоянное место службы собирался жениться на своей школьной подружке Клэр, также как и Холдена определили в артиллерию, хотя он предпочел бы быть членом экипажа орудийной бригады. Существовала большая вероятность, что они будут служить вместе, ну или, по крайней мере, рядом.

Холден покачал головой.

— Ещё нет.

— Они могли бы подружиться с Клэр, — сказал Грэм, оперевшись на койку Холдена. — Она из Индианы и не знает в Калифорнии ни единой души. Они вроде как в одинаковом положении. Я имею в виду, если Гризельда согласится. Они обе подняли ставки и направились на запад, чтобы выйти замуж за морпехов.

Холден кивнул.

— Да. Я… Я дам тебе знать, как поговорю с ней. Эй, спасибо, старик.

Он наблюдал за тем, как Грэм развернулся и направился к своей койке. Наверняка, чтобы написать Клэр очередное письмо или подготовиться к итоговому письменному экзамену, который им придётся сдавать уже через несколько недель.

Холден напряженно всматривался в ярко-голубые глаза Гризельды и, замерев от волнения, думал: «Милая девочка, ты согласишься? Скажешь мне «да»«?

***

Гризельде очень нравились занятия в колледже.

Нравились даже гораздо больше, чем она себе представляла. Она любила обязательное чтение, хотя оно было для нее настоящим испытанием, обмен мнениями и новые способы мышления. И не смотря на то, что ее бесспорными фаворитами, были лекции по английской и американской литературе, она также очень дорожила и прочными знаниями, полученными ею на занятиях по критическому анализу и структуре английского языка. Хотя ей пришлось признать, что всё же было в профессоре Фостере что-то такое, что по-прежнему не давало ей покоя.

Его лицо не казалось ей знакомым.

И его звали не Сет.

И все же время от времени, очень редко, она улавливала в правильной и интеллигентной речи профессора Фостера едва заметную гнусавость. Она была такой незначительной, что могла показаться почти надуманной, но пару раз он сказал «твой», как «вои», и она была готова поклясться, что, по крайней мере, один раз точно слышала, как вместо «снова» он произнёс «нова». Лёгкий акцент моментально врезался ей в мозг, и оба раза ей приходилось успокаивать и убеждать себя в том, что это из-за фамилии Фостер у нее совсем помутилось в голове, и ничего более.

Погрузившись в свои раздумья о профессоре Фостере, она не услышала, как дверь комнаты открылась, и внезапно у изножья кровати возникла широкая улыбка Пруденс.

— Пру! — воскликнула Гризельда. — Ты меня напугала!

— Я только что вернулась из школы. Мама готовит мне перекусить.

Гризельда села, отпихнула в сторону книги и тетрадь, и похлопала ладонью по кровати.

— Как дела в школе?

Пруденс присела рядом и пожала плечами. Воротничок ее свежей белоснежной сорочки коснулся мочек ее ушей.