Никогда_не...

Время играет нам на руку — начиная с того момента, как он вернулся. Было уже слегка за полночь, толпа успела разойтись — и Артур свободно зашёл в кофейню к Денису. Стараясь на думать о том, что всего этого можно было избежать, явись я сюда немного позже, устраиваюсь на переднем сиденье немного боком — почему-то, если я сижу, как обычно, прислонившись спиной, жутко ломит затылок и головная боль возвращается новой силой. Жалеть о случившемся сейчас нет смысла. Нужно думать не о том, что случилось, а о том, что делать дальше.

Может, действительно, несмотря на нежелание встречаться с докторами, пусть посмотрят меня, сделают там… МРТ или рентген, чтобы узнать, что с моими мозгами. Всё-таки, впереди у нас длинная дорога в другой город. Хотелось бы перенести ее нормально и не впасть в старческое слабоумие, когда до старости еще далеко. Тогда и впрямь получится, что Артур связался с больной и немощной, и я испорчу ему жизнь и цветущую молодость.

— Ну что? Поехали? — он садится рядом, негромко хлопнув дверью и трогается с места так мягко, как будто пытается задобрить самого сурового в мире гаишника. — Как ты? Не тошнит?

— Не-а, — теперь, когда мы снова вдвоём, я даже пытаюсь улыбнуться. — Ты меня лечишь. Одним своим присутствием.

— Полин, не надо… — я понимаю, что мою попытку пошутить он воспринимает как успокоение, как слова «Ты не виноват, что так вышло», только еще больше подогревающие его чувство вины.

— Не указывай мне… что надо. И что не надо, — с шумом вдыхая сквозь зубы, когда, несмотря на его желание ехать аккуратно, мы всё-таки подпрыгиваем на небольшом ухабе, возражаю я и добиваюсь того, что он всё-таки улыбается краешком губ — вспоминает о моей нетерпимости к любым приказам. И правильно. Пусть вспоминает. А заодно и подумает о чём-то другом, отвлечется.

— Слушай, а у вас в больнице… МРТ есть?

— Вот теперь ты точно прикалываешься, — тень улыбки исчезает с его лица. — Какой там МРТ, тут хоть бы дежурный врач трезвый был. Хотя… Может, сразу в область? — прищурившись, он как-будто что-то прикидывает. — У нас же реально травматология так себе. Ну, вручную тебя осмотрят, молотком постучат…

— Не надо молотком, мне и так настучали. И в область не хочу… Я в норме!

— Полин, — привычным движением он кладёт мне руку на колено ноги, которую я поджала под себя, чтобы было удобнее сидеть. — Сейчас как бы не до шуток. Не надо делать вид, что тебе не больно. Я… блядь, я как сам это чувствую… Если б было можно, я бы лучше подставился, только чтоб не ты… Ладно. Извини, это все трындеж, тупо слова… Сейчас главное, чтобы тебя врач просмотрел — всё-всё, не в области. В нашу городскую едем, не волнуйся. Раньше надо было волноваться и что-то делать… Уезжать, как ты говорила. Нет, я захотел выебнуться, хутор тебе показать. Вот и выебнулся…

— Общение с Вэлом не пошло тебе на пользу. Теперь ты ругаешься как он, — несмотря на просьбу Артура, я не могу не подшучивать над происходящим — в чём-то то это действует на меня как дополнительное обезболивающее.

— Да ладно, — невесело хмыкает он, и тут же снова становится нахмуренно-сосредоточенным. — Ты меня просто с худшей стороны не знаешь. Вэл ни при чем… Кстати, насчёт Вэла. У него есть номера каких-то адвокатов или доверенных, кто мог бы это дело разогнать? Справки из больницы про травмы и побои у нас сегодня будут. Только у нас тут ими можно жопу подтереть — а вот у вас…

— Почему именно у Вэла? Неужели, думаешь, у меня нет хороших юристов? — стараясь не уточнять, что мои юрисконсульты специализируются на интеллектуальной собственности и авторском праве, обиженно спрашиваю я.

— А ты можешь сказать, что нет, — безошибочно угадывает мою несостоявшуюся хитрость Артур. — А вот твой Вэл — никогда не поверю, что не поможет в этом вопросе. Да он выглядит как чувак, который вечно со всеми судится. Такой, знаешь, не плюй рядом.

— Очень похоже на Вэла, — моя улыбка быстро гаснет под влиянием следующей мысли. — Ты все-таки хочешь, чтобы я на них заявила? На кого, Артур? На Наташку? На ее подруг? На полицию? На весь город? Или на Кристину, которая устроила на меня разоблачение — ты кстати, видел эти ее посты?

— Да. Еще на вокзале, как Вэла посадили. Я телефон включил, думал прозвонить в город по работе — ну и… увидел. Слушай, она совсем без руля, эта блогерша? Я сразу не понял, когда ты мне сказала, что всё-таки на нее вешаешь весь тот трэш, который у малой на выпускном случился. Я, помню, ее защищал даже. Как один человек может так всех переколотить? А теперь вижу — может. Поэтому и говорю — надо Вэла подключать. Он тоже блогер и тот еще хайпожер. Только нам сейчас это и надо. Пусть поднимет такой хайп, какой только сможет. Чтоб под что угодно подвёл — под преследование за профдеятельность, под клевету, под оскорбление достоинства, под побои, да под что угодно. И пусть зацепит всех, чем больше народу, тем лучше. Чтоб это они от позора отмыться не могли… а не ты.

— И не ты… Это что же, мы со всем городом воевать будем? — я протягиваю руку, чтобы дотронуться до его плеча и у меня это почти получается — ладонь, которой повезло больше, и по ней не топтались ботинками, ложится ему на локоть, но тут же сползает вниз — от таблеток, которыми меня напичкала Эмелька, я чувствую сильную слабость.

— Да мне посрать, Полин… То есть, все равно. Против всех так против всех. Мне краснеть не перед кем, — он раздраженно дёргает плечом, а потом, чтобы смягчить свой жест, накрывает мою сползшую на сиденье ладонь своей.

— Неправда. Ты хоть и сказал что для тебя твоя семья — никто, но тоже переживаешь. Там же слив года просто. И мы с тобой. И ты без ничего, — я снова начинаю странно булькать — этот звук теперь заменяет мне смех.

— Да ладно, Полин, — по-прежнему хмурясь, Артур внимательно смотрит на дорогу. — Охеренные фотки. А кому не нравится — пошли все нах… Короче, ты поняла.

— Куда уж понятнее, — как же тяжело смеяться только внутри себя. Теперь я хочу быстрее поправиться еще и для того, чтобы можно было нормально смеяться или плакать, обнимать Артура со всей силой, на которую я способна, и больше не видеть в его глазах выражения затаённой вины и злости. — Ну, а если серьезно? Что там было — на хуторе, когда я уехала? Тамар Гордеевна — она сильно истерила?

— Не то слово, — Артур, наконец, позволяет себе устало улыбнуться. — Пока я приехал, она уже лежала с компрессом на голове и с тонометром в руке. Ей давление раз десять меряли-перемеряли, все бегали вокруг, тряслись, как она любит. Я прям помешал этому ее празднику.

— Ого… А про нас с тобой — тоже узнали? Потому что Гордей Архипович…

— Ну вот дед как раз ее в комнате и закрыл, чтоб не кричала на весь хутор. Сказал, семейные дела надо по семейному решать, а не горлопанить на всю улицу.

— Слушай… Не хочу признавать, что я совсем не разбираюсь в людях… Но твой дед — сколько я на него фырчала, а он спокойнее и нормальней всех отреагировал… А я его упырем и самодуром считала.

— Да там тоже не все гладко. Но да, он один в адеквате остался. Сказал, чтоб я тебя брал и шуровал куда подальше, и носу в эти края не совал, пока не уляжется. Но чтоб к осени обязательно вернулся, он нам хату присмотрел.

— Ох, мамочки…

— Да, вот так. А пока, сказал, будет разгребать весь этот гадюшник, что мы устроили. Я не стал уже ничего говорить, насчёт осени. Ему не до того было — у них с матерью пошла коса на камень, никогда не видел, чтоб они так ругались.