Николай I Освободитель // Книга 8
Шрифт:
Одним из воспитателей будущего короля еще с самого младенчества был «русский швед» Йорнар Густавсен, чья история сама по себе достойна отдельного рассказа. Тут и рождение в бедной дворянской семье и участие в нескольких войнах, плен во время русско-шведской войны 1808 года, влюбленность в русскую девушку, брак и десять лет прожитых в России, рост в чинах на новой родине и «триумфальное» возвращение домой во время войны 1815 года. В общем, полный набор.
Именно этот человек привил молодому принцу первые ростки любви в русской культуре, которые потом расцвели буйным цветом удобренные известиями об успехах империи на военном, научном, экономическом и социальном поприщах. В конце концов в
– Однако думается мне, что вы проделали такой длинный путь, и заставили проделать его меня совсем не для того, чтобы поговорить о погоде, - еще спустя двадцать минут протокольного разговора ни о чем, император Николай наконец предложил перейти к теме, которая собственно и являлась главной причиной переговоров.
– С 1 января Таможенный Союз повышает ввозные пошлины на очень большую группу товаров…
– Да, и это всего лишь ответ на аналогичные действия некоторых других стран, которым видимо принципы свободной торговли не известны, - в голосе императора была просто тонна ехидства, учитывая то, какие именно страны он, не называя прямо, имел ввиду.
В первую очередь это была конечно же Великобритания, чья бесконечная череда проблем за последние десять лет изрядно пошатнула статус острова как мастерской мира. С каждым годом поток товаров с востока – причем не только и не столько сырьевых – только нарастал, уже становясь проблемой для собственного производителя. Смесь более дешевой рабочей силы и опережающих технологий просто выдавливала собственно английские товары с рынка, и это заставляло правительство предпринимать решительные протекционистские меры. Сначала все товары, поступающие из России и Пруссии, обязали маркировать сведениями о стране-производителе. Считалось что качество производства и сборки сложных технических товаров в России несколько ниже по сравнению с английским, и такая надпись должна была уберегать падких на дешевизну англичан от покупки некачественных товаров.
Однако на практике надпись «Сделано в России» очень быстро перестала кого-то пугать и наоборот превратилась в своеобразный бренд. Пришлось парламенту в Лондоне идти на более суровые меры и просто поднимать таможенные пошлины, запуская тем самым маховик тарифных войн. Очень быстро тоже самое было сделано и в других странах континента, что в итоге больнее всего било по мелким игрокам типа той же Швеции. Если у Англии были многочисленные колонии, у Франции обширный собственный рынок и союз с Испанией, про Россию и говорить нечего, то Швеции с ее небольшим населением очень быстро стало достаточно сложно вести внешнюю торговлю.
– Я не буду с вами спорить, ваше императорское величество, - кивнул Карл, соглашаясь с русским коллегой, - однако данные действия могут резко негативно отразиться на объемах торгового взаимодействия между нашими странами. Не буду лукавить, однако большинство наших производителей может просто не потянуть такие ввозные пошлины.
– Ну так для этого они и будут вводится, для охраны нашего рынка от внешних игроков. В этом глобально и есть суть Таможенного союза наших стран. Понятное дело, эти действия направленны не против Швеции, но…
Но учитывая, какой процент экспорта Швеции идет на юго-восток, экономику скандинавской страны мог ожидать не слабый удар.
– Да, - кивнул Карл, еще раз попытавшись засунуть куда-нибудь поглубже ощущение нахождения перед большим хищником, который может откусить тебе голову буквально в любой момент. Получалось плохо, - и тем не менее я бы хотел постараться найти некоторый выход, который
устроил бы обе стороны. Возможно, для наших товаров можно будет сделать исключение? Хотя бы частично.Ну а дальше начался банальный торг, в ходе которого русский император в течение часа объяснял своему молодому коллеге, что просто так изменить правила для конкретной страны он банально не может. Что тарифы устанавливаются специальным советом Таможенного Союза, и Николай Павлович повышать или понижать их по одному лишь своему желанию не может.
– Поймите, дорогой брат, хоть я лично и отношусь к вам с большой теплотой также как относился к вашему отцу, однако есть вещи реализовать которые на практике гораздо сложнее нежели это кажется на первый взгляд.
– Хорошо, - Карл тяжело вздохнул и сделал глоток чая, который за время разговора уже успел изрядно поостыть, - в таком случае я с согласия ригсдага и от имени Швеции хочу высказать просьбу о принятии Швеции в состав Таможенного Союза. Я надеюсь, вы не будете говорить, что не способны решить этот вопрос самостоятельно?
Судя по реакции русского императора, такая просьба не стала для него неожиданностью. Ну, учитывая количество друзей России в ригсдаге – а на этот счет Карл совсем не обольщался – было бы странно, если бы Николай не узнал о прошедших там словесных баталиях на этот счет. О чем шведских монарх не догадывался, так это о том, что сама идея о присоединении его королевства к экономическому объединению была изначально высказана отнюдь не в Стокгольме.
– Вы, мой дорогой брат, не обижайтесь, но… Сколько в Швеции сейчас населения? Миллиона три примерно?
– Чуть больше, ближе к трем с половиной, - швед не сразу понял к чему клонит его визави.
– Население Российской империи сейчас вплотную приблизилось к ста миллионам человек и каждый год мы прибавляем примерно полтора процента. Плюс приезжие и жители тех территорий, которые мы присоединяем в Африке, Средней Азии и на Тихом океане. Мы вырастаем на одну Швецию примерно за два года. Скажите, Карл, зачем нам нужна Швеция в Таможенном Союзе?
К такой постановке вопроса шведский монарх был явно не готов. Он изначально рассматривал свое согласие на присоединение к восточному экономическому блоку как большую уступку, из-за которой у королевства очевидно ухудшатся отношения с другими крупными странами, и только жесткое давление торгового сословия, которое боялось откровенного разорения, вынудило его пойти на этот шаг.
– Ну это конечно да, однако три миллиона шведов по способности потреблять товары будут гораздо ценнее трех миллионов русских крестьян, - принялся отвечать Карл сам уже чувствуя, что разговор пошел не по тому сценарию, который предполагался изначально, и что он сам загоняет себя в ловушку. Очевидно идея переговоров с глазу на глаз, на которых настаивала русская сторона, поставила его в не самое удобное положение перед гораздо более опытным в таких делах русским монархом. – И в любом случае Швеция больше и богаче чем скажем Валахия с полуторами миллионами человек, не говоря уже про Черногорию или Армянское княжество.
– Вы же понимаете, дорогой Карл, что отношения Российской империи с этими государствами выходят существенно дальше за пределы экономических интересов. Я даже не говорю про простой военный союз, наша дружба гораздо глубже. Про Грецию, Болгарию и Словакию, где на троне сидят мои близкие родственники и говорить смысла нет.
– Но Пруссия…
– При всем уважении Швеция – не Пруссия, - качнул головой император.
– Но Венгрия…
– И даже не Венгрия. Ни по численности населения ни по его покупательской способности. По площади конечно Швеция куда больше, но пустые незаселенные земли приносят мало прибыли.