Николай I Освободитель // Книга 8

– Господа народные представители, - Попович вышел к трибуне и принялся высказывать собственное мнение по этому поводу. Поскольку он из всех собравшихся к реальному производству был по жизни ближе всего, остальные присутствующие слушали химика с изрядной долей уважения. Вообще-то на повестке дня было утверждения состава торгово-промышленного комитета, а не вопрос железнодорожного строительства, однако тема была слишком уж горячая. – Хочу обратить ваше внимание на то, что железная в любом случае будет полезна всем в губернии. Это и возможность заработать для людей и потенциальные подряды для наших купцов ну и для моего… Хм… химического завода крайне полезная новация. Уже не первый год нам… Химикам в смысле ставят на вид опасность производства взрывчатки так близко к городу, да и запахи… Ну вы сами знаете. Так вот постройка железной дороги к Ставрополю позволит перенести часть производств севернее Самары за пределы городской черты. Все останутся только в выигрыше.

Несмотря на то, что Попович уже не был представителем завода – впрочем, он все же владел небольшим количеством акций предприятия – он по привычке отстаивал его интересы. Хоть изначально заводские цеха строились за чертой города, Самара за двадцать лет стремительно выросла в размерах, и теперь обступила производственные цеха фактически со всех сторон. Подобное соседство было не удобно ни городу, ни жителям, ни самим заводчанам, но просто так переезжать на пустое место – хоть уже сейчас было понятно, что на старом просто не хватит свободной площади для дальнейшей деятельности – химики не хотели. Вставал банальный вопрос – как доставлять на предприятие живущую в городе рабочую силу, да и с транспортировкой продукции между цехами выходила загвоздка. Железнодорожная ветка, кинутая вокруг изогнутого Волгой «колена», решала сразу много задач. Вопрос был только в том, найдутся ли на нее деньги.

Деньги в итоге нашли. Нужный миллион рублей - с хвостиком – собрали по подписке в губернии всего за месяц, что наглядно продемонстрировало, насколько выросло благосостояние населения, и насколько больше в принципе на руках у людей стало денежных знаков. Последние двести тысяч взяли в кредит в Первом Российском Банке под залог будущих налоговых поступлений, которые должны были пойти от эксплуатации дороги в бюджет Самарского земства.

Саму дорогу тоже построили всего за один сезон – за зиму все подготовили, составили проект, завезли необходимые материалы, и за пять летних месяцев прокинули однопутную колею вдоль изгиба реки. Первый состав по маршруту Самара-Ставрополь пошел уже 1 октября 1845 года. С учетом того, что в городе уже имелась ветка, идущая на Оренбург – весьма кстати загруженная, ведь на ней во многом «висело» снабжение расквартированных в Туркестане российских войск – и планов по постройке ветки до Уфы, Самара на глазах превращалась в крупнейший логистический узел на Волге. Оставалось только мост через реку соорудить и соединить заволжскую железнодорожную систему с основной.

Пока этого еще никто не знал, но до начала постройки моста через главную реку России около Сызрани оставалось еще всего каких-то пятнадцать лет.

Глава 19

– Ну, что скажете, Владимир Иванович? Как вам такой вариант броненосца?

– Эээ… Оригинально, ваше императорское величество, - капитан второго ранга Истомин был явно обескуражен обращением к нему императора по имени отчеству. – Страшно внутри, если честно. Неуютно. Тесно. Однако сказать что-то плохое про сами механизмы не могу, все работает исправно.

– Маневренность? Как руля слушается? – Это уже Лазарев вступил в разговор. После окончания войны он получил погоны вице-адмирала и весь Балтийский флот под начальство, так что именно Михаил Петрович фактически являлся тут главным ответственным за все происходящее.

– Не очень хорошо слушается, тяжеловат кораблик получился, ваше превосходительство, - пожал плечами кап-два. – И на волне качает чувствительно, приятного мало.

– Башня хорошо крутится? – Опять зада вопрос я.

– С башней проблем нет, механизм поворота отрабатывает четко, чувствуется, что есть запас прочности под установку больших орудий.

– А что, Михаил Петрович, может сами слазим в консервную банку? – Мы стояли на борту фрегата «Казань», который нынче работал за флагмана быстрой эскадры на Балтике и рассматривали пришвартованный к борту корабля «Ураган». В моем прошлом мире данный вымпел без всякого сомнения классифицировали бы как «монитор», однако тут пока таких кораблей еще никто не знал, так что вероятнее в будущем их всех скопом будут называть «ураганами». Тысяча двести тонн водоизмещения, сто миллиметров брони главного пояса, одна поворотная башня с броней в сто шестьдесят миллиметров, две стандартные наши 120-мм пушки в качестве главного вооружения. Кроме того, была идея всунуть туда торпедный аппарат, однако с самоходными минами дела пока у нас обстояли не очень – никак не желали торпеды плавать с нужной скоростью и в нужном направлении, - так что пока от этого варианта отказались.

– А чего бы не слазить, ваше императорское величество, - с готовностью согласился адмирал, а вот присутствующая же здесь на борту охрана от такого решения была явно не в восторге.

– Ваше величество, - путь к перекинутому на борт «Урагана» трапу загородил начальник дежурной смены в чине майора. – Я настоятельно не рекомендую этого делать. Корабль новый мало ли что может случиться, поймите правильно.

– Во как, - я повернулся в Лазареву. – И ведь ничего не скажешь, сам должностную инструкцию подписывал, по которой охрана должна препятствовать необдуманным и опасным действиям охраняемого. И вот теперь на тебе.

– Нет, ну если инструкция, - не скрывая улыбки протянул вице-адмирал, рядом явно выдохнули и другие морячки, которых такой демарш майора изрядно смутил. Но если их главный начальник изволил шутить по этому поводу, то значит все нормально, суетиться не нужно. – Кто мы такие против инструкции-то, тем более самим императором-то утвержденной. Ну что ж обойдемся без экскурсии.

– В порт придем, там пришвартуемся покрепче и можно будет посмотреть поближе, - принял соломоново решение я. – А пока и правда, это будет лишним.

Надо признать, что строительство «Пересвета», а за ним и «Осляби» фактически было большой провокацией. Получившие во время войны по носу британцы, естественно, отдавать место главной морской державы каким-то восточным варварам не собирались и почти сразу бросились строить корабли, которые могли бы стать ответом нашим фрегатам фельдмаршальского и городского типов. При том, что подходящей артиллерии у них под рукой просто не было – дульнозарядные бомбические пушки показали себя ультимативным оружием против тяжелых деревянных линкоров и при этом были абсолютно бесполезны против небольших и маневренных фрегатов – и на ее разработку нужно было как минимум несколько лет, самым простым и очевидным решением тут было перестроить уже существующие вымпелы под новую реальность.

Была принята масштабная программа перестройки и модернизации флота, англичане не сдерживали себя и пустились во все тяжкие. Старым деревянным парусным линкорам срезали верхнюю палубу, ставили паровую машину, обшивали борт броней, а количество пушек сокращали при этом до самого минимума. Оставляли только самые тяжелые с нижней палубы, остальные, стреляющие не бомбами а обычными чугунными ядрами, просто отправили в переплавку.

Что-то похожее вроде как пытались делать и в нашей истории, вот только там от таких кракозябр быстро отказались, перейдя на нормальные полностью металлические корабли, а как будет тут – вопрос пока оставался открытым.

При этом одновременно с переделкой старых линкоров – в дело в основном пошли совсем уж древние 60-пушечники, - Адмиралтейство руководствуясь только им понятными резонами продолжило строительство и деревянных парусно-винтовых кораблей, лишенных брони. Наверное, логика какая-то в этом все же была, интересы Британской империи простирались широко, буквально по всему шарику, и далеко не везде нужны были броненосные корабли. В столкновении с какими-нибудь племенами тумба-юмба они были очевидно избыточны, а вот денег бы жрали при этом полной мерой.