Николай I Освободитель. Книга 5

На этот раз соотношение сил было не столь впечатляюще огромным в пользу Решид-паши, поэтому турок решил не держаться за город и отступил к Хомсу.

Нужно отметить, что в это время на Ближнем Востоке во всю бушевала эпидемия холеры, и обе стороны жестоко страдали от этой болезни теряя существенно больше войск в виде санитарных потерь нежели убитыми и ранеными на поле боя. Все это вынуждало в первую очередь Египтян торопиться, поскольку численно они туркам уступали и соответственно имели меньший запас прочности.

17 сентября в битве при Хомсе удача сопутствовала Ибрагим-паше. Он неожиданным ударом в обход левого фланга сумел посеять в рядах османов неуверенность и только существенное преимущество последних в артиллерии — ее было просто в три раза больше: 41 орудие против 153 — позволило не допустить обрушения всего строя. Несколько залпов картечи в упор охладили пыл излишне поспешно почувствовавших себя победителями египтян и позволили армии Решид-паши отступить в относительном порядке. В относительном, поскольку большая часть обоза все равно досталась победителю, да и потери османы в итоге все равно понесли большие чем солдаты Ибрагим-паши.

После захвата Хомса, боевые действия и вовсе практически прекратились. Лезть с ослабленной армией в горы Малой Азии Ибрагим-паша совершенно не желал, да и сопротивление турок одновременно с перенесением войны на коренную территорию проживания государствообразующего народа ожидалось там куда как более жестоким. Плюс, не смотря на все поражения, потери и болезни, под рукой Рашид-паши еще оставалось около 100 тысяч солдат, при том что сами египтяне могли выставить на поле боя в лучшем случае 25–30. Все же завоеванную только что Палестину и Сирию тоже нужно было контролировать, и на это уходило не мало далеко не бесконечных сил.

С другой стороны, и расслабляется подданным султана Махмуда II тоже резона не было совершенно. Во-первых, война все же шла на их территории, а значит, чем дольше она будет длиться, тем больше — при любом итоговом раскладе — потеряет Стамбул. Ну и во-вторых, угроза нападения Персии с востока никуда в общем-то не делась.

При этом войска продолжала косить холера, каждый месяц унося на тот свет по несколько тысяч воинов с каждой стороны. Боевые действия вроде как замерли, а общее количество потерь — и расходов соответственно — продолжало расти, делая больно кошельку и султана, и мятежного паши. Патовая ситуация.

В такой ситуации первая скрипка от военных перешла дипломатам. Посол России в Стамбуле предложил султану свое посредничество при заключении мира с восставшим египетским пашой. Казалось бы, именно России вмешательство в конфликт выгодно наименее. Какой смысл прекращать войну если она бьет по твоему экзистенциальному врагу? Однако мысль тут была очень простая: к развалу Османской империи европейские государства пока были не готовы, а значит в любом случае этого не допустят. Вмешаются Англичане с Французами и возможно Австрийцы, что с одной стороны укрепит их авторитет в дипломатических делах на континенте, а с другой — может поспособствовать дополнительному сближению между собой. Вот чего хотелось меньше всего, так это оформления полноценного блока из Франции, Австрии и Англии. В общем, если не можешь что-то побороть, нужно это возглавить, мысль, с какой стороны не посмотри, не новая, однако в целом достаточно актуальная.

С Египтянами возможность вступления в конфликт России в качестве посредника обсуждалась заранее. Мы сразу предупредили Мухаммада Али, что вступим в войну только в случае полного краха турецкой армии, а иначе попробуем помочь ему сохранить максимум из завоеванного уже во время переговоров.

Для турок же Россия виделась единственно страной, которая реально может защитить их — вот ирония-то — здесь и сейчас. Лондон и Париж далеко, Вена занята внутренними проблемами, а русские войска — вот они, на границе стоят. Поэтому Стамбулу было выставлено условие, что турки принимают Россию в качестве единственного посредника на переговорах или мы умываем руки. И уже в этом случае нападение Персии на восточные рубежи Османской империи становилось практически неминуемым.

Условия мирного договора иначе как компромиссными назвать в итоге было просто невозможно. Мухамад Али получал под свою руку Палестину и Сирию, причем должности наместника этих территорий признавались Стамбулом наследными. При этом формальная зависимость Египта от Стамбула сохранялась, и даже устанавливалась небольшая ежегодная дань, которую Мухаммад Али должен был выплачивать в пользу формального сюзерена. Чисто символически, для подтверждения зависимого статуса.

Всем было очевидно, что никого условия этого мира полностью не устраивают, а значит, рано или поздно будет второй раунд. Но опять же Россию это максимально устраивало, поэтому я не видел смысла изобретать велосипед и что-то сильно менять. Плюс мы за свои услуги выбили из Султана изменение режима проливов на следующие пять лет. Теперь русские корабли могли проходить Босфором и Дарданеллами без всяких ограничений, а военные корабли третьих государств не допускались в бассейн Черного моря вообще. Вряд ли эта бумага бы спасла нас от удара по Крыму в случае союза Турции, Англии и Франции, но она во всяком случае давала бы дополнительное время на подготовку и страховала от совсем неожиданных ситуаций.

Плюс кое-какие торговые преференции для русских купцов — мелочь а приятно.

— Над чем чахнешь, твое величество? — Я сидел возле камина невидяще, глядя в разложенные на большом чайном столике бумаги. Весна выдалась холодная и сырая, настроение было где-то в районе плинтуса. Днем ранее я собственноручно закапал в парке Михайловского замка тело умершего от старости Фенрира. Последние месяцы он был совсем плох и уже практически не ходил, так что смерть пса была лишь вопросом времени. Ну и, конечно, необходимость принимать сложные решения тоже никогда не добавляла настроения.

— Посмотри, — я указал зажатым в руке стаканом с коньяком на заваленный бумагами журнальный столик. Юсупов ничего не говоря и тонко чувствую мое настроение тоже налил себе янтарной жидкости на два пальца, подвинул второе кресло к огню, расстегнул мундир, сел сделал небольшой глоток и только после этого потянулся к бумагам. Может показаться странным, но императорам, как не крути, тоже нужны друзья, и Борис был одним их немногих, кто мог заходить с мои личные комнаты без привычных тут церемоний.

Глава переселенческого департамента и товарищ Министра внутренних дел, а также действительный статский советник, все также молча погрузился в чтение текста. Много времени на то, чтобы прочитать проект указа, занимающий всего пару страниц, из которых чуть ли не половину текста занимало титулование, не понадобилось.

— Да уж… — Пробормотал Юсупов, — ты ему сказал?

— Нет еще.

— Он обидится.

— Даже не сомневаюсь, — я кивнул, — однако это мера просто необходима.

Еще Павел, не к ночи будет помянут, приводя в порядок систему престолонаследования закрепил право титулования «Великий князь» и приложенные к этому льготы за всеми своими — то есть императорскими — потомками по мужской линии. Романовы, как и Рюриковичи до того, никогда особой плодовитостью не отличались, и ситуация, когда никаких подходящих наследников нет вообще, случалась фактически гораздо чаще чем, когда их был избыток.

И только я знал, к какой жуткой неразберихе и политическому беспорядку приведет это решение уже лет через пятьдесят, когда Романовы расплодятся до неимоверного количества, и при этом все вместе будут сидеть на шее государства. Вроде бы в итоге какой-то закон ограничивающий количество великих князей принят будет, но, когда и кем, я естественно не помнил. В любом случае эту проблему я хотел решить заранее, не доводя до тяжелых последствий.

Ну а поводом для этих действий стало то, что жена Михаила забеременела, и вскоре у меня должен был родиться племянник. Ну или племянница, тут уж как повезет.