Николай I - попаданец 2

– Сэм, вели запрячь пролетку.

Через полгода губернатор Винстон в присутствии многих конгресменов и сенаторов заложил краеугольный камень будущего комбината Байер и Ко. Подле завода наметили территорию будущего города, который амбициозно решили назвать Бирмингем, в честь индустриального собрата из Англии. Уже в 1857 году завод начал давать продукцию, одним из первых в США применив конвертеры Бессемера. Как и обещал Генрих Штосель, запуск металургического комбината стал взаимовыгодным. К началу гражданской войны Бирмингем вырос до тридцати тысяч жителей, а производимые сталь и рельсы стали значительным вкладом в обороноспособность Юга, не имеющего собственной, значительной индустрии. С другой стороны новое предприятие уже через три года стало приносить прибыли, заработав миллионы долларов на госзаказах во время Гражданской войны. Большая часть из этих денег ушла в Европу, а оттуда и дальше в далекую Россию. Но часть золотого дождя владельцы вложили в расширение бизнеса, проложив железную дорогу до Техасса, откуда она соеденилась с Мексикой, через ветку проложенную русскими до Санта Фе.

Глава 30.

На пристани у стенки Балтийского завода столпилось множество народу. Моряки стояли шпаллерами вдоль широкого бетонного парапета, ожидая прибытия императора. Позади синей шеренги, на небольшом возвышении расположились гости и духовой оркестр. День выдался, как на заказ, безоблачный и зрители, в основном военные, тихо беседовали в предвкушении редкого зрелища. Ведь за последние тридцать лет боевых кораблей практически не строили, занимаясь переделкой существующих судов в винтовые пароходы. Огромный завод, с пятью современными элингами все эти годы занимался строительством транспортов и небольших фрегатов с паровой установкой. Балтийский флот и до того испытывающий проблемы, продолжал гнить и разваливатся. К началу пятидесятых годов с его составе не сохранилось не одного линейного корабля и весь флот состоял из восьми фрегатов и двух десятков более мелких судов, скатившись до уровня Дании и Швеции. Правда в отличии от предшественников, тихо гниющих в порту, эти фрегаты плавали, а их команды приобретали необходимый опыт кругосветных путешествий. После покупки Калифорнии и быстрого роста этой отдаленной провинции, кругосветные вояжи стали привычными и редко какой моряк хотя бы раз не побывал в Александровске и Ново-Архангельске. А некоторые успели посетить оба Александровска, один в Калифорнии, а другой у устья Амура.

Все изменилось, когда морским министром стал Николай Карлович Краббе. Молодой тридцативосьмилетний моряк и дипломат, он являлся ярым поборником броненосного флота и энергично начал воплощать свои идеи в жизнь. Его назначение на должность морского министра в 1852 году совпало с началом перевооружения армии и флота. Соответственно увеличилось финансирование морского министерства. Как оказалось, несмотря на плачевное состояние флота, Краббе не пришлось начинать свои реформы с нуля, ибо к этому времени в Петербурге, Риге, Николаеве и Севастополе уже построили мощную производственную инфраструктуру, где отрабатывали новейшие виды паровых двигателей, силовых установок и стальных сплавов. Помимо этого, недавно прошедшие испытания стальные, казнозарядные орудия давали очень впечетляющие результаты в плане меткости и дальности стрельбы. Да и такие новинки, как гальванические мины, господ Якоби и Вансовича, да первая подводная лодка генерала Шильдера непрестанно совершенствовались и стали привычными.

Заслуга Николая Карповича состояла, прежде всего в том, что все эти достижения он систематизировал и развил, создав основу будущего флота. Благодаря увеличенному финансированию, уже в первый год была принята новая кораблестроительная программа, призванная поставить под флаг небольшой, но достаточно сильный флот, способный как охранять свои берега, так и угрожать коммуникациям противника. Помимо существующих мощностей во Владивостоке и Александровске заканчивали модернизацию сухих доков для ремонта кораблей и возведение эллингов для самостоятельнй постройки судов водоизмещением до пяти тысяч тонн. В Ново-Архангельске, Пуэрто-Мексико и Веракрусе построили огромные угольные станции для своих и иностранных судов. За короткий срок, на Путиловском заводе наладили выпуск казнозарядных, нарезных двухсотпятидесятимиллимитровых орудий, ставших стандартом отечественного кораблестроения и прибрежной артиллерии. Скорострельность один выстрел в минуту делала его воистину грозой современных кораблей.

Мексиканский президент Хосе де Урреа, в благодарность за помощь оружием в Американо-Мексиканской войне согласился на постоянное базирование русской эскадры в Верекрусе. Договор был заключен на пятьдесят лет. Учитывая, что сама Мексика флота не имела, присутствие дружественной эскадры способствовало спокойтвию в этих водах. А потому соглашение оказалось обоюдовыгодным. Постройка новых фортов и оборудование военного порта недавно закончились и ожидали прибытия этой самой эскадры.

Учитывая предстоящие задачи, на Балтийском заводе запустили четыре бронированных фрегата по пять тысяч тонн каждый, первый из которых, названный в честь столицы, 'Москва' сейчас спускали на воду. Его постройка завершилась в рекордные двенадцать месяцев и теперь новое детище Краббе должно было пройти испытания, прежде чам направиться в Веракрус, дабы стать основой будущей русской флотилии в этих водах. Через три месяца ожидался спуск его близнеца, фрегата 'Петербург', и еще два фрегата из этой серии 'Киев' и 'Владивосток', лишь недавно заложили на верфи.

Справедливо полагая, что в случае войны Балтийский флот окажется запертым в Финском заливе, Николай Карпович, с подачи императора, предложил усилить его минными и артиллерийскими позициями, а более мощные и мореходные фрегаты строить для дальних морей, ибо в случае конфронтации с Британией или США, они могут неплохо порезвится на коммуникациях противника, опираясь на базы в Мексике и Калифорнии.

Потому больше всех среди присутствующих волновался сам Краббе. Он придирчиво оглядел строй, еще раз посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что все в порядке и посмотрев на часы, сказал, обращаясь к вице-адмиралу Нахимову:

– Его величество должны подъехать через пять минут.
– Фраза эта предназначалась скорее самому морскому министру, переживавшему за свое детище, которое колосом возвышалось над, казавшимся миниатюрными по сравнению с ним людьми.

– Не волнуйтесь вы так, Николай Карпович. Все в полнейшей готовности. Мои ребята гордятся тем, что будут служить на этаком красавце.

Крабе протер платком красноватое, немного пухлое лицо и сказал:

– И правда, красавец получился. Вот уж англичане позавидуют. Их посланник напрашивался посмотреть корабль изнутри, но я сказал, что судно это военное, а потому не положенно. Я бы его и на сегодняшний спуск не пустил, но увы, дипломатия, будь она неладна. Уж больно капитан Картер настырный. Ниприятный такой субъект. Ну да бог с ним, с Картером, а вы уж построже с караулами. Тут и англичане, и французы, и даже итальянцы больно любопытными стали.

– У нас, как вам известно, доступ строго по пропускам. А матросы уже две недели находятся на казарменном положении. Корабль новый, вот они пока теорию разучивают. А с завтрешнего дня, мы уходим в море на тестовые испытания. Заодно подальше от любопытных глаз.

И действительно, фрегат получился необычным. Все в нем противоречило устоявшимся до сих пор канонам: отсутствие пушечных портов, бронированные борта, более узкие, по сравнению с линейными кораблями обводы. Американцы по донесениям разведки тоже заложили подобного монстра, но тот строился целиком из дерева, а его орудия были менее мощными и скорострельными, чем на 'Москве' . Получившийся в итоге корабль выглядел величественно, хотя и немного просто, по сравнению с двухпалубными судами предыдущих дет. Домирирующим цветом корабля оказался серо-голубой. Никакой резьбы или иных украшений на нем не наблюдалось. Даже паруса, для снижения заметности сшили из сероватой парусины. Это был корабль для боя.

Сердце фрегата составляла двухцилиндровая паровая машина мощностью в шесть тысяч лошадинных сил, которая позволяла ему развивать фантастическую скорость в семнадцать узлов. Запаса угля хватало на десять дней непрерывного хода, поэтому при попутном ветре использовались паруса, а гребной винт убирался в корпус корабля. В отличие от обычных линейных кораблей, на 'Москве' установили всего восемь двухсотпятидесятимиллиметровых орудий, размещенных в бронированных казематах. Зато по скорострельности один выстрел в минуту и по дальности стрельбы в три с половиной километра они не имели себе равных.

Разговор двух моряков был прерван стуком копыт, возвещавшим о прибытии императорской четы с наследником. Матросы взяли на караул, а Краббе с Нахимовым заняли места в конце шеренги. Когда карета остановилась в нескольких шагах от строя моряков, оркестр грянул марш, под звуки которого императорская семья прошла вдоль стройных шпалеров будущей команды фрегата и остановилась рядом с Нахимовым и Краббе. Вице-адмирал, откозыряв, отрапортавал о готовности, а император поблагодарил его и всех моряков за службу. Далее батюшка, неизменный атрибут подобных действ, благословил новое судно и его команду, после чего Николай Карпович торжественно вручил государю бутылку шампанского, дабы разбить ее о железный борт судна. Иностранные аташе с любопытством вытягивали шеи, стараясь не пропустить такого зрелища.

Император с сыном подошли к борту корабля. Несмотря на высокий парапет, пятитысячетонный бронированый монстр на добрых три метра возвышался над площадкой, которая однако не скрывала надпись 'Москва'. Николай Павлович протянул бутылку сыну, сказав обращаясь к зрителям:

– Корабль сей есть будущее нашего флота, потому дадим дорогу молодым, которые есть будущее нашего отечества.
– Наследник с коротким замахом бросил бутылку в борт судна и пенное содержимое разлилось вокруг веселыми брызгами.