НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

"Мне опять снятся странные сны. Такие и раньше снились, но этот был особенно ярким и запоминающимся.

Я шел едва заметной тропинкой, вьющейся по огромному ржаному полю, и видел вдалеке, на самом краю, высокое дерево, в тени которого сидел, привалившись спиной к стволу, седой старик. Самое удивительное - знаю кто он.

Тропка долго петляла, но вот дошел и сел рядом, разделив сосредоточенное молчание. Дедушка улыбнулся и достал из лежащей у ног котомки два яблока - одно протянул мне, а другое привычным движением вытер о подол вышитой рубашки и с хрустом раскусил сам.

– Угощайся.

Покатал подарок на ладони - мелкое, не больше китайки, красное с одного бока. Помню варенье из таких в детстве. С веточкой.

– Спасибо. Или лучше - благодарю?

– Ты прав, второй вариант меня всегда больше устраивал.

Мы помолчали. Каждый о своем.

– Не стесняйся, ешь яблоко.

– То самое?

– Оно.

– А где змий?

– Его и не было никогда. Вы сами придумали, чтобы оправдать собственную дурость. Да что же не кушаешь?

– Честно сказать? Боюсь.

– Чего? Это просто сон.

– А если нет? Что-то не чувствую в себе готовности к знаниям.

– Сомневаешься? Это хорошо. А вот тот мужик не сомневался, сожрал и дело с концом. Несколько двусмысленно звучит, не находишь? Да… и кроме знаний о природе поноса он ничего больше не приобрел. А ты кушай яблоко, кушай! Специально самое спелое выбирал.

– И я познаю суть добра и зла? А потом железной рукой погоню всех в светлое будущее, являясь истиной в последней инстанции?

Старик печально улыбнулся:

– А сейчас разве не так? Впрочем, когда-то и я шел по этому пути.

– Читал. А мне это зачем? Повторять ошибки только потому, что создан по образу и подобию твоему?

– Да что ты цепляешься к этой фразе? На ней свет клином сошелся? Я дал гораздо больше - свободу выбора и свободу воли. А что до ошибок… ты делаешь не мои, свои. Без всякого познания добра и зла.

Хм… будто не знаю, что не безупречен. Но зачем тыкать носом, пусть и во сне?

– И какие же ошибки?

– Сам посмотри, - старик показал рукой на поле.
– Видишь тропинку?

– И чего? Тропинка как тропинка.

– Но ведь ты шел не по прямой, хотя цель была блага и светла. Это я про себя, если не понял.

Ну что за манера говорить притчами?

– Но не топтать же колосья? Чужой труд нужно уважать.

– А мой?

– Это как?

– Ты идешь по моему полю с мечом в руке… Пусть даже не всегда сам рубишь… Но я тоже старался.

– Создавая сорняки?

– Даже огурец когда-то был простой лианой в джунглях.

– Пока человек не додумался ее сожрать?

– И не только ее.

– Тогда о чем переживать? Сам только что говорил о свободе воли. Да, хлебное поле мне дороже сорняков, и что? Борюсь, как умею. И еще… совсем недавно кое-кто передал, что вмешиваться в мои дела не собирается. Не так ли?

– Люблю людей за неисправимый оптимизм.

– И?

– Тебе правильно передали. Да и встретиться захотел исключительно из любопытства - посмотреть, изменился ли ты за эти тысячелетия.

– Я вроде помладше… Мы были знакомы?

– Конечно. Удивлен?

– Нет, это же сон.

– Ага, он самый. А ты все тот же - наивный, немного глупый…

– А чего это?

– В хорошем смысле слова, да… И такой же упертый - весь в меня. Кстати, узнаешь место? Здесь будет стоять твой дом.

– Когда?

– Потом. И сейчас. Мы вне времени, но и внутри его. Дом уже построен и шелестит листвой дубок у его крыльца.

– И я смогу вернуться?

– В любой момент.

– Но Орда… И румийцы опять же… А тут еще Орден…

– Тебе решать. Всегда и везде - только тебе. Свобода.

– Тогда потерплю чуток.

– Я так и думал. И надеялся, честно сказать. А будет трудно - приходи, поговорим. Ко мне в гости не бывает опозданий.

– Благодарю.

– Да не за что, это же сон. А яблоко все же захвати с собой, пригодится".

Глава 20

Уже десятый день продолжалась вялая осада Алатыря, и Никифор, принявший командование гарнизоном, привык просыпаться под пищальную пальбу и грохот пушек, всех трех. Обступившие город кочевники с упорством, достойным лучшего применения, долбились в стены, а если по правде, так и вовсе до них никак не добрались. Несколько приступов отбили силами караульных, не созывая народ на стены. Даже немного неловко получилось - хотели погеройствовать, а тут… Будто вор сунулся ночью в чужое окошко, а хозяин с печи швырнул полено в морду. Разбил вдребезги, да снова захрапел, разве что почесался недовольно да на другой бок перевернулся.

Ленивая война, одним словом. Хотя нужно отдать должное барыгам - они как раз старались всерьез. Вот только обслугу осадных машин и камнеметов расстреливали еще издали, а конская сбруя по утрам часто оказывалась съеденной кем-то неизвестным, оставлявшим только следы острых мелких зубов. И стрелы сожрали, которыми степняки задумали, было беспокоить жителей Алатыря по ночам. Впрочем, постоянные взрывы на минных полях и так не давали нормально выспаться.

В это утро на площади перед церковью архангела Гавриила приземлился Змей Горыныч, летавший к князю Николаю с отчетом о состоянии дел в осажденном городе, и привез известие о великой победе на Трезве. Заодно и прихватил, кроме самого нужного, кое-чего полезное из питьевых запасов - такое событие просто необходимо достойно отпраздновать, а то капризная удача, улыбнувшаяся на этот раз, обидится и отвернется, показав выпуклую часть спины.