Николетта Скайрини или Старший брат - босс Варии?!
Шрифт:
– Конкуренты Эстранео передают привет, – ухмыльнулся мужчина, направляя на девочку руку.
На его руке вспыхнуло яркое пламя. Пламя Солнца. Николетта кинулась вперед, но не могла ничего сделать. Ее руки проходили сквозь мужчину, не причиняя ему никакого вреда. Она могла оставаться лишь безучастным, сторонним наблюдателем.
Девочка оглушительно закричала. Это пламя иссушало, сжигало, убивало жизнь. Она сжала голову руками, внутри нее бушевала буря, надеясь вырваться и уничтожить источник агрессии.
Франческа замолчала. Ее руки повисли вдоль тела безвольными плетьми, а после у нее подогнулись
Тут девочка начала подниматься. Внимание привлекло пламя, горящее на лбу малышки. Волосы начали светлеть, пока, в конце концов, не стали абсолютно седыми. По бледным щечкам лились слезы, а разные глаза с непередаваемой яростью смотрели на опешившего Грегори.
– Сдохни! Монстр! Сдохни!
Из правой руки вырвалось голубое пламя, поднимая мужчину в воздух. А после из левой руки вырвалось на свободу оранжевое пламя. Светясь и потрескивая, оно испепелило зависшего в воздухе мужчину. От него не осталось ничего. Даже праха.
– Фран…ческа?
Когда разные глаза встретились с его, черными, Бог Смерти испытал то, чего не испытывал уже давным-давно. Это был страх. Страх перед силой, что была ему неведома, непонятно, но она безумно пугала.
Пламя погасло, и на него смотрел уже не пламенный монстр, а растерянная, даже немного напуганная девочка. Ее глаза по-прежнему были разными, но…. Это пресловутое и безгранично противное “но” непременно везде присутствует.
Девочка была слепа на один глаз. Больше не было прекрасных изумрудных волос и глаз. Были седые волосы, левый глаз был цвета янтаря, цвета пламени, что вырвалось из малышки не так давно, но вот правый глаз…. Он был словно бельмом. Абсолютно выцветший. Зрачок правого глаза не реагировал. Совсем.
И тут в комнату вбежали десятки людей. У них в руках было оружие, которое они наставляли на беспомощную девочку. Что мог сделать растерянный четырехлетний ребенок?
– Получилось! Вы видели, сукины дети?! У меня все получилось! Так! Схватить девчонку живой и невредимой! Невредимой, поняли?!
Девочку начали обступать полукругом, и Франческа прижалась спиной к стеклу. Бог Смерти тоже начал свирепствовать. Тут один из наступающих выстрелил из пистолета и у девочки активировался защитный механизм: пламя снова вырвалось наружу, сжигая все на своем пути. Малышка еще не умела его толком контролировать, поэтому…
– Черт! Вот это да, – в голосе Розье не было страха, был лишь восторг. – Не стрелять! Не смейте навредить моему будущему богатству.
Вскоре, в комнате не было никого, кроме Франчески и кучи трупов. У одного из них девочка вытащила нож и пистолет. Запасные обоймы находились у него на перевязи, которую девочка сорвала. В ее теле появилась недюжинная сила.
Подойдя к стеклу, она внимательно посмотрела на Бога Смерти и протянула ладошку к стеклу, наблюдая за мужчиной одним зрячим глазом. Второй она прикрыла, так как он все равно не видит.
– Франческа, ты…
– Отойди, – холодно произнесла девочка, начиная плавить стекло. Оно поддавалось с такой легкостью, словно было не стеклом, а маслом. С тихим шипением стекло начало стекать на пол, образуя лужицу.
И вот, на пути девочки нет толстой стены.
Она слегка покачнулась: все же для такого слабого тела сложно поддерживать гипер-режим продолжительное время.– Фран…
– Уходи, – кинула девочка, из последних сил выбив дверь в камеру Бога Смерти и кивая мужчине на образовавшуюся дырку: – Один из нас должен покинуть это место.
– Ты ребенок!
– Найди меня, – не слыша его слов, продолжила Франческа, пролезая в свою камеру. Она специально сделала дыру не слишком большой. После передала через дырку оружие, которое отобрала у охраны. – Найди меня. Запомни, ты должен… найти…
– Фран! Франческа!
Упав на пол, девочка затихла. В помещение вбежал еще один отряд вооруженных людей. Подойдя, мужчина навел на девочку оружие и легонько шевельнул ее ногой. Малышка слабо дернулась, но не более.
– Она не опасна, – объявил мужчина, поднимая девчушку и взваливая на плечо. И тут-то он заметил дыру в стекле. А после и оружие в руках Бога Смерти. – Вашу мать! Изолируйте его! Сейчас же!
– Изолируйте и пустите сонный газ, – рыкнул Розье, отчего за его спиной началось шевеление.
Бог Смерти медлил. Он запоминал внешность девочки, которую должен здесь оставить. Оставить после всего, через что она прошла.
– Черт, – цокнул Шинигами, ужом проскальзывая под опускающейся железной стеной.
– Он прошел! Дьявол побери! Заблокируйте все выходы из этого коридора!
Николетту не волновали дальнейшие крики Розье. Ее взгляд был направлен на маленькое тельце маленькой же девочки. Девочки, которой она была. Итальянке не верилось, что все, что она увидела – правда. Что все это пережила она сама.
Картинка снова сменилась. Нижний этаж лаборатории, на операционном столе лежит Франческа, которая потеряла свое имя, забыла его. На столе лежит лишь оболочка, тело опытного образца под номером 6927. В лабораторию ввалилась Вария в полном составе и застыла на пороге. Их взгляды были устремлены на лежащую малышку лет четырех, которой на самом деле пять.
Тут девочка поворачивает в их сторону голову и тихонько спрашивает:
– Вы здесь, чтобы спасти нас?
Именно с этой фразы начинается история Скайрини Николетты, а не Франчески. Именно с этого момента жизнь девушки… меняется.
– Хватит, – рыдала Скайрини, пятясь назад и зажимая уши ладонями, чтобы не слышать крики. – Пожалуйста, прекратите это! Нет! Хватит! Перестаньте…
Мечась по кровати, Николетта не прекращала кричать и плакать. Вовремя вернувшийся Занзас просто сдернул сестру с кровати и сжал в объятиях, словно в тисках. Он держал ее на своих коленях и шептал всякую успокаивающую ерунду, поглаживая сестру по слипшимся от пота волосам. Целовал в макушку, лоб и зарывался пальцами в длинные волосы.
Вария металась в гостиной, словно загнанные в угол хищники. Они слышали крики Николетты. Крики, царапающие сердце не хуже когтей. Нанося ужасную рану одну за другой. Это было невозможно терпеть.
– Врооой! Маммон, когда этот кусок дерьма приедет?! Долго ей еще страдать в плену собственных воспоминаний?!
– Ши-ши-ши, принц тоже хочет услышать, – пусть Бельфегор улыбался, но улыбка была скорее нервной. Уголок рта дергался, как и глаз, чего не было видно благодаря длинной пшеничной челке.