Никому о нас не говори
Шрифт:
— Я же сказала, что приеду.
— И где дом? — Горин склоняет голову набок.
— Вниз по улице, — подбородком указываю на ближайший от нас переулок. — Но туда только пешком. Машина не проедет.
Тимур как-то обречённо втягивает носом воздух и резко выдыхает его:
— Ну, веди.
По узким каменным тропинкам я иду впереди. Тимур молча следует за мной. Был ли он здесь раньше, не знаю, но даже мне, бывающей в Богудонии раз в год точно, этот район всегда казался каким-то диким.
Все дома и постройки расположены на крутых склонах, ведущих прямо к берегу Таганрогского залива.
Возможно, летом, когда вокруг есть хоть какая-то зелень и над заливом голубое небо, здесь не такая гнетущая атмосфера. Только не сейчас. Пасмурный апрель не идёт этому месту совершенно.
Но Тимур не выражает никаких эмоций. Просто помалкивает и шагает за мной. Но иногда слышу его отборный мат, если он спотыкается по дороге. А ещё через ткань своей ветровки чувствую, как Тимур буравит меня взглядом. Может быть, мне мерещится, но от затылка и ниже мурашки ползут самые что ни на есть настоящие.
Десять минут молчаливого пути, и я торможу у крайней калитки. Дальше уже резкий спуск к заливу. Здесь, на отшибе, и есть наша с мамой типа дача. Ветхая калитка, кривая каменная дорожка через участок, засаженный старыми деревьями и кустарниками: я и Тимур проходим тоже молча.
Он всё так же идёт позади меня, пока я веду его через весь участок к небольшой постройке, которую и домиком-то назвать нельзя. Скорее, это летняя веранда с одной глухой стеной и тремя в виде огромных, почти до земли, окон, которые давно заплёл дикий виноград.
Первой голос подаю я, когда ключами, тайно вытащенными из комода, открываю облезлую дверь веранды.
— Вот… — говорю настороженно и прохожу внутрь.
Делаю боязливый вдох. Летом обычно здесь стоят запахи томатного сока или какого-либо варенья. Мама обожает заниматься всеми видами консервирования и засолки. Но сейчас мне в нос летит запах сырости.
Я осматриваюсь, чтобы убедиться, что здесь всё на месте: диван и шкаф в одном углу, старый кухонный гарнитур с газовой плитой — в другом.
— То есть про хибару была не шутка? — ошарашенно присвистывает Тимур у меня за спиной.
Обернувшись, застаю его с «слегка» обескураженным выражением лица. Поджав губы, хмурый Тимур осматривает пространство из-под капюшона худи. А может, явно привыкший к другим условиям жизни, Горин пойдёт на попятную? Возможно, это не такой уж и плохой вариант, если не учитывать, что Тимуру идти больше некуда.
— Да, это не пять звёзд, — демонстративно развожу руками, — но если тебя не устраивает, то я не обижусь.
— А много ты знаешь про пять звезд? — хмыкает Тимур. Уверенным движением руки он стягивает с головы капюшон и не менее уверенно проходит к дивану. Усаживается на него и опять смотрит на меня в упор. — Нет. Всё устраивает. Только покажи, где ванная, туалет, отопление как включать.
Перед ответом я беру паузу. Как бы так ему сказать-то… Даже неловко.
— Душ на улице. Туалет тоже. А отопления здесь нет, — быстро отчитываюсь я, поглядывая в этот момент на лицо Горина. Оно каменное: скулы напряжены,
лоб нахмурен, нижняя губа поджата. — Это летний домик.— А вода?
Набираю в грудь сырого воздуха. Вот сейчас я точно отправлю Горина в… Как его там… на бойцовском языке… нокаут?
— Здесь нет водопровода. Выше по улице есть колонка. Мама обычно таскает воду вёдрами в бак… Слушай, Тимур, я правда не обижусь, если ты…
— Я разберусь, — он резко обрывает меня. — Мне просто надо отоспаться.
От его ответа я вязну одновременно в тёплом ощущении правильности того, что я делаю, и липком чувстве страха. Я-то помогла человеку, но как мне теперь спать по ночам спокойно, зная, что прячу его на нашей даче?
И, пока я молча стою посреди веранды, пытаясь определиться в своих мыслях, Тимур уже вальяжно откидывается на спинку дивана. Запрокинув голову, он выпускает изо рта клуб плотного дыма. А я от такой наглости выкатываю глаза:
— Здесь не курят.
— Это электронная, — Горин, не отрывая головы от дивана, вытягивает руку, демонстрируя тонкий чёрный стик.
— Дыми на улице, — заявляю я категорично. Не хватало, чтобы здесь ещё провоняло чем-нибудь.
Тимур цокает. Выпускает из ноздрей остатки дыма и, зыркнув на меня, поднимается с дивана.
— И вообще, с такими головными болями тебе нельзя сейчас курить! — осуждающе повышаю голос ему вслед.
— Угу, — бурчит Тимур в ответ и опять выпускает много дыма, скрываясь в глубине сада.
А я устало вздыхаю. Убираю пальцами со лба растрепавшиеся волосы. Взялась же за это на свою голову.
И, пока Тимур курит, я достаю из облезлого шкафа два пледа. Они старые, выцветшие, но чистые. Один из них сойдёт и за подушку.
Положив их на диван, вспоминаю о содержимом своей сумки: пачке чая и печенье. Выкладываю всё на кухонный стол и скептически поглядываю на упаковку с чаем. А чайник-то здесь есть?
Приходится провести небольшую ревизию кухонных шкафчиков. Старую посуду, пустые стеклянные банки и столовые приборы я нахожу быстро, а вот чайник — никак.
Сосредоточенно проверяю каждую полку, пока не открываю одну из нижних дверок. Проходит всего секунда от тишины до моего вопля во весь голос.
Маленькое серое одно за одним разбегается по полке, а потом и по полу, оставляя за собой россыпь какой-то крупы. Из только что открытого шкафчика вылетают крошечные мыши. Две. Три… А может, и больше. Они кружат где-то у моих ног, пытаясь разбежаться в стороны, а меня вид мелькающих по полу зверьков парализует.
— Аня! — с криком на веранду врывается Тимур. В два счёта он оказывается возле меня. Схватив за плечи, с ужасом заглядывает в моё лицо. — Что? — Красные глаза Тимура широко распахиваются.
— Они убежали? Убежали?! Прогони их, пожалуйста! — тараторю как заведённая.
— Кто убежал? Что случилось? — Тимур непонимающе ещё шире округляет глаза и сильнее сдавливает мне плечи.
— Мыши!
Горин ловит ступор. Он несколько раз ошалело моргает, не сводя с меня взгляда, и только потом опускает его на пол. И я осторожно повторяю за ним. Если там всё ещё бегают они, то я точно буду пищать. А под нашими ногами только рассыпанная крупа…