Никому о нас не говори

Встряхиваю головой, делаю глубокий вдох и выдох, приглаживаю ладонями домашнюю футболку, штаны, поправляю хвост на затылке — как будто это поможет снять накопившееся во мне напряжение — и иду на мамин зов.

На кухне уже всё готово к моему появлению: фарш в миске, баночки со специями выставлены в ряд, лук почищен, яйцо на тарелочке, а хлебный мякиш замочен в молоке. И мама, важно стоящая у стола.

А я обо всём забыла напрочь. Виновато морщусь, поглядывая на маму. Котлеты! Я обещала нажарить их к её дежурству, и оно как раз завтра.

— Сковородка и плита тебя ждут, — улыбается мама, но стоит ей встретиться со мной взглядом, как она хмурится. — Ты что-то бледная. Точно сможешь мне помочь сегодня?

Бледная? Оно и неудивительно. Я в такие дела ввязалась… Но маме разве скажешь как есть? Поэтому насильно тяну уголки губ вверх.

— Да. Я просто замоталась, — с выдавленной из себя улыбкой я беру со стула свой фартук, накидываю его на шею и делаю шаг к мойке, чтобы вымыть руки.

— Загоняли на физкультуре? — спрашивает мама.

— Почему на физкультуре? — искренне удивляюсь я, смывая с ладоней остатки мыльной пены.

— Ты же сказала, что сегодня поставили дополнительную пару по ней. Разве нет?

От вопроса мамы я вздрагиваю, а в лицо бьёт жар. Боже! Я ведь сама соврала сегодня об этом и забыла.

— А, ну да, — как можно непринуждённее тяну я. Стараюсь держать лицо каменным. — Сдавали нормативы.

— Сдала? — тут же строго интересуется мама.

Я киваю, а в животе скручивается противный, тяжёлый ком. Уж не знаю про нормативы физкультуры, но нормативы по вранью я сдам точно на высший балл. Под внимательный взгляд рядом стоящей мамы я принимаюсь за готовку котлет.

Несколько минут она наблюдает за мной, а я стараюсь никоим образом не выдать, что чем дольше она смотрит, тем сильнее я путаюсь в своих же движениях. Как будто нервно жду, что вот-вот мама так и скажет мне: «Аня, я знаю, ты врёшь».

Но наконец она перестаёт протыкать меня взглядом. Отходит, садится за обеденный стол за моей спиной и решает продолжить беседовать со мной уже оттуда:

— Как вообще успехи? Скоро же сессия.

Я терпеливо прикрываю глаза и тихо сглатываю. Кладу разрезанную луковицу в мясорубку и принимаюсь прокручивать ручку.

— Отлично, — стараюсь говорить уверенно. По крайней мере, мне так кажется.

— Всё успеваешь?

Но от ответа маме меня отвлекает вибрация в кармане штанов. По короткому «вж-ж-ж» я догадываюсь о пришедшем на телефон сообщении. Свободной рукой я лезу за мобильным. А на его экране уже горят буквы:

Тимур Горин:«Где здесь включается свет?»

Шкала моей нервозности мгновенно и ощутимо ползёт вверх. Где-то на бессознательном я всё же ждала сообщений от Тимура. Мало ли что…

Крепко стиснув телефон в ладони, я осторожно поглядываю себе за плечо на маму. Сейчас она что-то сосредоточенно ищет в вазочке с конфетами, а не смотрит на меня. И я пользуюсь этими секундами, чтобы отвернуться и молниеносно напечатать Тимуру:

«Там за шкафом в углу переключатель».

Моё сообщение прочитано, и ответ на него приходит сразу же:

«Не работает».

Я не могу сдержать недовольный вздох. Ну и что мне с этим делать?

— Ань… — голос мамы возвращает меня на кухню.

Я быстро откладываю телефон на стол, принимаясь с усердием дальше перекручивать лук, а его едкий запах уже печёт ноздри и глаза.

— Да, мам, — говорю и хлюпаю носом одновременно.

— Я спрашиваю, всё успеваешь? — её интонация становится требовательнее.

— Да. Всё хорошо, — киваю, ощущая, как в глазах «режет». Слёзы выступают сами собой.

Отвернувшись, вытираю их о рукав футболки, приподняв плечо. И замечаю, что мамы уже нет на кухне. Я не теряю ни секунды. Хватаю грязными пальцами телефон и через скатывающиеся слёзы пишу Тимуру:

«Попробуй ещё раз подёргать переключатель. Он иногда глючит».

Не знаю, поможет это или нет, но что-то же я должна ему ответить… И, пока под именем Тимура Горина светится«печатает…»,я прислушиваюсь к звукам за пределами кухни. Кажется, мама где-то в зале.

Тимур Горин:«Я миллион раз пробовал. Он не работает. Я сижу без света».

«А щиток включил?»

И от ответа Тимура прямо через экран передаётся всё его раздражение:

«Слушай, я чё, по-твоему, настолько тупой?»

— Аня!

Я едва не роняю телефон на пол. Подпрыгиваю на месте не только я, но и моё сердце. Заблокировав экран, кладу смартфон на стол, спрятав его за банками специй. И взгляд свой тоже прячу — только в миску с фаршем. И под мамину тираду пытаюсь проморгать всю резь в глазах от лука.

— Я с кем разговариваю-то? Ты готовить собираешься или будешь дальше в телефон пялиться? Что там интересного-то такого?

— Это просто староста пишет, — бурчу я, погружая похолодевшие пальцы в фарш.

Демонстративно и с усердием смешиваю его, пока ощущаю за спиной присутствие мамы. А мой взгляд направлен на банки со специями. За ними уже опять светится уведомление о сообщении. От нетерпения и желания его прочитать у меня аж сосёт под ложечкой.

И, как только мама опять покидает кухню, я бросаю к чёрту будущие котлеты, быстро омываю липкие ладони под краном и беру телефон. А там уже эмоциональное эсэмэс от Тимура. Оно полно недовольных смайлов и восклицательных знаков:

«Ань, здесь есть свет или нет?????!!!!!!»

Горин негодует. А что делать мне? Я котлеты леплю, а он там, где-то у берега Таганрогского залива.

«Должен быть», — вставляю грустный смайлик. —«Всегда был. Может, что-то сломалось?»

Тимур Горин:«Ты меня об этом спрашиваешь? Ты хозяйка этой халупы».

Предполагала ли я, что в меня могут полететь какие-либо претензии? Конечно да. Условия там явно не предназначены для комфортного проживания, но сколько бы на меня Тимур ни злился, правда есть всего одна. И пишу я её уже без смайлов, ставя в конце только точку: