Никто, кроме тебя

– Только потому, что ты видела, как она роется в мусоре, или потому, что ты заплатила за украденный ею батончик?

– Зачем ей это делать?

– Когда я был лет на пять или шесть старше тебя и уже работал в больнице, ко мне на улице подошёл старик возраста Николая Андреевича и попросил заплатить за его продукты. Я согласился. Купил ему хлеб, консервы, чай, макароны и, кажется, пряники, но, придя домой, обнаружил, что у меня закончился сахар, и потопал обратно. И кого, ты думаешь, я обнаружил в этом магазине. Правильно! Того самого старика. Он сдал всё до последнего пряника и купил две бутылки водки.

– Ты сейчас хочешь сказать, что таким, как она, помогать не нужно?

– Нет, я говорю о другом. Хочешь – помогай. Хочешь – собирай вещи и отвози их в пункты приёма к Илоне или ещё к кому-нибудь, но не будь такой наивной и безотказной. Однажды эта старуха подойдёт к тебе в магазине и попросит купить соли или хлеба. Ты купишь, а на следующий раз она засунет в твою корзинку сыр и окончательно влезет к тебе на шею.

– Хорошо. Я поняла.

Я нарочито смотрела куда угодно, только не на Романа. Он впервые разговаривал со мной так – с позиции «я старше, а значит – умнее». Стало неприятно и даже как-то обидно. Словно мне десять, и я заблудилась в трёх соснах.

– Ладно. – Я сделала вид, что согласилась, и собралась уйти к себе, но на полпути обернулась. – Забыла сказать. Сегодня вечером я уезжаю в Ч***. На два дня.

Взгляд Романа потемнел. Стал растерянным и недовольным.

– Ты же не хотела.

– Не хотела, но планы поменялись.

– И во сколько электричка?

– В половине девятого.

– То есть через час ты уже уйдёшь?

В знак согласия я кивнула.

– Ладно. – Роман встал с дивана и, прочистив горло, прошёл в сторону кухни. – Как знаешь.

В воздухе повисло напряжение, которое можно было резать ножом. Назревала ссора. Наша самая первая ссора, которая естественно случилась на пустом месте. Я надулась, потому что он меня отчитал, он разозлился, потому что на праздники я уезжала в Ч***.

Правый глаз зачесался, и я с силой его потёрла. Правый глаз у меня всегда чесался к плохому, а, точнее, к слезам, и я быстро заморгала, пытаясь отсрочить их появление.

«В ссоре победителей не бывает, и в ссоре всегда виноваты оба, – рассуждала я, скидывая вещи в сумку и жалея, что вырвавшихся слов было уже не вернуть. – Только бы всё закончилось не этим. Только бы мы не разошлись…»

– Давай отвезу. – Роман появился в дверях моей комнаты минут через сорок после своего бегства на кухню. Полностью одетый и с ключами от машины в руках. Его голос прозвучал мягче, заметно мягче, чем тогда, когда мы говорили о женщине в сиреневом берете.

– Не надо, – спрятав глаза, отмахнулась я. – Успею на автобусе.

– Я тебя отвезу, – с нажимом повторил он, – а то ты опять влипнешь в какую-нибудь историю, а я буду волноваться.

Не сдержавшись, я бросила сумку и, уткнувшись ему в плечо, обняла за шею. Ссоры никогда не доставляли мне удовольствия, и я до чёртиков была рада, что Роман нашёл ко мне дорогу так быстро.

За два месяца отношений мы ни разу не разошлись во мнениях. Фильмы для вечернего просмотра всегда выбирали вместе и старались прислушиваться друг к другу. В еде Роман был почти так же неприхотлив, как и Николай Андреевич, и, хотя по его лицу я всегда могла понять, нравится ему приготовленное блюдо или нет, вслух мою стряпню он никогда не критиковал. Правда, свою одежду предпочитал бросать на стул, но я быстро свыклась с этим и убирала без лишних слов в шкаф сама.

– Ты не сердишься?

– Сержусь, но ты же к маме с бабушкой едешь. Значит, соскучилась. – Он взял моё лицо в ладони и запечатлел долгий поцелуй на губах. – Или ты из-за вчерашнего бежишь?

– Нет. – Вполне искренне покачала головой я. Рассказать про то, что этой поездкой я пытаюсь усыпить бдительность бабушки, у меня не хватило духу.

– Хорошо.

Через полчаса мы стояли на перроне под железным навесом, тесно прижавшись друг к другу. К восьми часам вечера погода испортилась, и с неба заморосил мелкий раздражающий дождик. Особого вреда он не приносил и только оставлял на окнах вокзала длинные мокрые полосы. Глядя на них, я устало подумала, что небо сегодня, вероятно, тоже кто-то расстроил.

– Позвони, как приедешь.

– Я приеду поздно. В начале двенадцатого.

– Я тебя дождусь.

– Лучше выспись как следует.

– Высплюсь завтра. У меня целых два дня выходных.

– Два дня выходных?! – Я не узнала свой голос. Теперь понятно, почему Роман разозлился. Два дня выходных, а я уезжаю в Ч***. И домой уже не вернёшься: билет куплен, бабушка предупреждена. Вот ведь чёрт… – Прости. Прости. Прости… – затараторила я, покрываясь румянцем с ног до головы, – Я вернусь второго вечером и...

– Третьего утром я выйду на работу, а потом у меня сразу ночное дежурство. – Он улыбнулся и погладил меня по волосам. – Ладно. Главное – девятого и десятого останься в городе. В эти дни я тоже отдыхаю.

– Ну тогда выспись и допиши статью.

– А ещё мне нужно заглянуть к матери. Она меня уже неделю зовёт. Наверное, нашла новую невесту.

Слово «невеста» растворилось в звуках громкоговорителя, объявляющего электричку. Я недовольно поджала губы, с трудом справляясь с новым приступом ревности.

– Ладно. – Роман рассмеялся и обнял меня за талию. – Я рассказал ей о нас. То есть о тебе. Сказал, что тебя зовут Света, и что ты младше меня.

– Наверное, она думает, что мне тридцать пять. Ну, или на худой конец тридцать.

– Не знаю, что она думает, но она довольна, а это уже хорошо.

Вспомнив маму Игоря и слова Веры, я разрешила себе мимолётную улыбку. В голове возникло странное чувство дежавю. Словно так уже было. Словно Роман уже провожал меня на электричку и примерно такими же словами рассказывал о своей маме. Погладив его по щеке, я в последний раз на сегодня подставила ему губы для поцелуя. Электричка медленно тормозила напротив нас...

Глава 22

Как ни странно, примета про правый глаз в этот раз не сработала, и следующие два дня в моей жизни всё было тихо. Бабушка, как обычно, наготовила с десяток новых блюд, и мы проговорили с ней на кухне до поздней ночи. Мама же из своей комнаты, пока я гостила в квартире, выходила только по крайней нужде и даже обедать и ужинать предпочитала не со всеми, а у себя. Не знаю, может, это бабушка настрополила её от скандалов со мной, а может, она и сама так решила. Тем не менее лично я дискомфорта от этого не испытывала.