Нити Судьбы
Шрифт:
Держит его за руку, не дает ступить за край. Возвращает…
Замирает, почти не дыша… Так близко, что можно коснуться губами губ…
Фенрис сорвался с места и побежал. Магия стремительно покидала его тело, забирая с собой и физические силы, но он продолжал бежать… Собственная жизнь казалась такой пустой и ничего не значащей, по сравнению с тем, что на свете больше не будет её, красивой, рыжей ведьмы. Он упал возле неё на колени и приподнял, прижимая к себе.
– Лайя, очнись! Лайя, я здесь! – звал он её, обнимая и укачивая. Так страшно и пусто внутри. Неужели он опоздал? Неужели темная субстанция поглотила её и забрала жизнь? –
Ресницы дрогнули… Её зелёные глаза открылись и силились его различить. Фенрис слабо улыбнулся.
– Умница… – прошелестел его голос.
– Фенрис, – она дотронулась до его щеки, – ты снова вернулся за мной. Фенрис…
Она горько заплакала, прижимаясь к нему. И он вдруг подумал, что в этом звуке было больше жизни, чем во всем, что было до…
Тьма отступила.
Фенрису стало гораздо легче, хотя общая слабость всё ещё ломала тело, призывая его прилечь. Наверное, так и стоило поступить, но он продолжал сидеть и обнимать её, гладить по волосам, успокаивать.
Лайю укрыла пустота, и в этом было спасение. Словно тьма забрала все её чувства и мысли с собой, а взамен подарила этого мужчину, стук сердца которого составлял сейчас смысл её жизни. Постепенно к этому добавился один-единственный страх. Лишь бы не отпустил. Не ушел. Не оставил одну.
– Уже стемнело, пойдем отсюда, – прошептал он спустя время.
Он помог ей подняться и, держа за руку, куда-то повел. Лайя послушно шла следом. Когда выжженная черной магией земля закончилась, Фенрис остановился.
– Здесь заночуем, – произнес он, подводя её к большой раскидистой ели.
Едва Фенрис сел, притянул девушку к себе, снова заключая в объятия. Лайя облегченно выдохнула, устраиваясь в его руках: мысль о том, что он отодвинется и сядет отдельно, была слишком мучительна. Она подняла на него благодарный взгляд и ласково провела ладонью по щеке со шрамом. Порыв был столь естественным, что подумать о неправильности жеста не успела.
– Ты мог умереть, как все те люди в деревне, – хрипло прошептала она осипшим голосом.
Собственные слова подняли у неё волну неконтролируемого ужаса, разом выдергивая из царившего до этого покоя. Она аж побледнела от осознания, что чуть не сотворила. Её страшная сторона магии, та самая, какую боялась и не принимала, могла убить Фенриса…
– Не умер же, – тихо ответил Фенрис.
– Можно? – спросила она и взяла его за руки.
В ответ он чуть улыбнулся. Лайя зашептала заклинание.
Тепло от её ворожбы разливалось по его телу, снова наполняя силой и магией, но Фенрису это было безразлично. Ведь ничего волшебнее, чем её глаза, которые так смотрели на него, он никогда не видел, и ничего более волнующего, чем её ладони, лежащие в его руках, он никогда не испытывал.
Она перестала читать заклинание и нехотя отпустила его руки. Фенрис сразу же притянул девушку к себе, одной рукой обнял, второй укрыл плащом. Лайя устроила голову на его груди, пальцами стала бездумно перебирать пуговицы на его рубашке.
– Расскажешь, что произошло? – услышала его голос.
– Я боюсь, – призналась она.
– Больше это не повторится, я же с тобой, – сказал Фенрис, прижимаясь подбородком к её макушке.
Лайя замерла в его объятиях, размышляя…
Ему хотелось верить. Он был сейчас центром её мира, её смыслом. И если он говорит, что этого больше не повторится, то, может, стоит рискнуть? А вдруг станет легче?Она глубоко вздохнула, решаясь, и заговорила:
– Однажды я приютила девочку двух лет, сиротой была, её родителей забрала Инквизиция. Не знаю за что. Она стала мне дочерью. Поселились в небольшом городке. Я лечила жителей, помогала с обучением грамоте. Мне говорили раньше, что нельзя надолго задерживаться на одном месте, что безопаснее жить вдали от всех, но тогда я ещё верила в людей, в здравый смысл… Тем более жители ко мне хорошо относились. Я думала, что даже узнай они правду, то будут на моей стороне. Мы с Сантаной, так звали девочку, прожили там вместе счастливых пять лет.
Лайя горько выдохнула и на мгновение зажмурилась, давая себе время собраться с духом.
– Однажды заболел младший сын старосты. Я не могла ему помочь, от его недуга не было лекарства. Сантана очень дружила с этим мальчиком и много плакала, когда видела, как плохо он себя чувствует. Я решила рискнуть и применила заклинание жизни. Хотела хоть ненадолго поддержать угасающую жизнь. Да и втайне надеясь, что случится чудо и его организм справится с болезнью. Но мальчик всё равно умер.
Лайя снова замолчала, ненадолго погружаясь в воспоминания, раз за разом прокручивая в голове то страшное решение, принятое во благо. Зачем пыталась спасти его? Если бы она только знала, что потом… вот так…
– Наверное, кто-то видел меня тогда, моё свечение при ворожбе, а может просто приравняли знахарство к ведьмовству. После смерти мальчика меня обвинили в колдовстве. Сказали, что я специально убила ребенка в угоду своей темной души. В одно мгновение селяне перечеркнули всю ту помощь, которую получали от меня раньше, забыли всё то хорошее, чему я способствовала. Они схватили и приволокли меня к моему дому. Били и держали. Кто-то из толпы крикнул, что с ведьмой надо поступать так, как и она с ними поступила. Что за смерть ребенка нужно расплатиться смертью другого ребенка. Ведьминого отродья. А потом… заперев… заперев в доме Сантану, подожги его… Я ничего не могла сделать…
Слезы потоком текли на рубашку эльфа. Лайю мелко затрясло. Фенрис сильнее прижал её к себе.
– Когда крики в доме затихли, и моя девочка… – голос её сорвался, задохнувшись на мгновение от боли. – Тьма, живущая во мне, вырвалась. Когда я пришла в себя, все были уже мертвы. Я до сих пор сожалею только о том, что не помню, как именно они умирали, – вспышка ненависти в голосе быстро сменилась опустошением, делая речь ровной, безэмоциональной. – Судя по состоянию их тел, в отключке я пролежала несколько дней. Я отползла и спряталась, не помню толком где. Как раз вовремя. Прибыл отряд с ищейкой. Мне повезло. Меня не заметили, и я смогла скрыться.
– Прости меня, – сказал вдруг Фенрис.
Лайя подняла голову и посмотрела на него.
– Той ищейкой был я, – горько усмехнувшись, проговорил эльф.
Она снова положила голову ему на грудь.
– Тебе не за что извиняться. Там был безликий служитель Инквизиции, не Фенрис.
– В любом случае я рад, что тогда не смог тебя найти, – прошептал эльф, опять устраивая подбородок на её макушку.
Говорить о большем не хотелось. Они замолчали, наслаждаясь теплом и близостью, мечтая, чтобы рассвет как можно дольше не наступал.