Нити Судьбы

Чонсок проследил взглядом за рукой Тэмина, юноша заметил это и поспешил убрать.

– Хорошо, – согласилась Лайя, но любопытство не давало покоя, и она рискнула спросить: – А чего волновались-то?

Тэмин рассмеялся, поднялся и потрепал её по голове:

– Любопытство когда-нибудь доведет тебя до костра, – и, глядя на её обиженное выражение лица, добавил шепотом, но так, чтобы все услышали: – нам с Фенрисом очень понравилась твоя тренировка, – и подмигнул ей, довольный охватившим её смущением.

– Мы встречались раньше? – вдруг спросил Чонсок, всё ещё внимательно рассматривая девушку и хмурясь.

Не только Лайя недоуменно уставилась на воина. В глазах Тэмина загорелись недобрые, но заинтересованные огоньки. Фенрис утратил привычную маску безразличия и удивленно окинул взглядом Чонсока и Лайю.

– Это вряд ли, – отмахнулась Лайя.

– Вряд ли… – повторил Чонсок и стал собираться в дорогу.

– Это где это ты рыжую ведьму мог встретить? – Тэмина явно интересовали подробности.

– Почему именно ведьму? – немного задумчиво проговорил Чонсок. – Она же женщина, в моей жизни было много женщин…

– Ясно, – перебил его танэри и ушел в сторону, давая понять, что разговор закончен.

– В смысле много знакомых женщин… – поправил себя Чонсок.

– Закрыли тему, – холодно отрезал Тэмин. – Если все собрались, то пойдёмте.

***

День тянулся бесконечно долго. Впереди опять маячила спина эльфа, за ним на некотором отдалении шли Чонсок и Тэмин. Молча. Напряжение между ними витало в воздухе. Всё-таки поссорились. Она интуитивно чувствовала свою вину, но не могла понять почему. Сама же шла, как и вчера, позади всех.

Лайя немного знала эту местность. Через пару дней они выйдут к реке, а там и прямая дорога к Налии. Налия навсегда осталась в её сердце большим, шумным и красивым городом. Она жила там достаточно продолжительное время, сначала с родителями, а потом в приемной семье. Грустная улыбка тронула губы. Как давно это было, словно в другой жизни.

Как бы сложилась её жизнь, если бы она родилась обычной, без дара? У неё был бы дом, мама и папа, а может, даже братья и сестры? Было бы много подружек, с которыми она могла гулять, хихикать, сплетничать, ходить на танцы? Как же она любила танцы… Она могла бы выйти замуж за любимого человека? У неё могли бы быть дети? Девочка, доченька… Доченька, которая смогла бы вырасти. Доченька, которую можно было бы благословить на счастливый брак. Доченька, которая подарила бы ей внуков. Доченька, которой бы не пришлось умирать, толком не начав жить.

Лайя слишком поздно поняла, что наделала. Нельзя было об этом думать. Невыносимая мука сжала грудь в тисках. Лайя сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания. Считала проходящие мимо деревья, обращалась к силе земли за поддержкой, но становилось только хуже. Отсроченное горе, которое она когда-то силой воли заперла у себя в сознании, вырвалось на свободу.

Лайя с силой сжала руки в кулаки, причиняя себе боль. Не думать. Не помнить. Это было давно. Ничего уже не вернуть. Она прожила это.

Горящий дом в её памяти, на который она недавно смотрела, сейчас наслаивался на другой, на который её когда-то заставляли смотреть. Пространство закружилось перед глазами, унося её в прошлое, наполненное дымом огня и чужим смехом.

Боль и ненависть захлестнули как тогда, пожирая изнутри. На краю сознания она зацепилась взором за спины своих спутников. Слёзы застилали глаза. Нужно убежать, пока не стало слишком поздно. Нельзя, чтобы её видели такой. Нельзя, чтобы они пострадали. Нельзя, чтобы погибли. Ноги уже не слушались, она осела на землю.

– Уходите, – прохрипела Лайя, чувствуя, что теряет себя, уступая место поджидающей её тьме.

Мужчины сначала замерли, не понимая, а потом Тэмин рванул к ней.

– Прошу… – зарыдала она, – уходите, – и тихо снова добавила: – прошу…

Черные клубы дыма стали медленно расползаться, появляясь из земли, протягивая к ведьме свои щупальца…

Чонсок схватил упирающегося Тэмина и поволок прочь, скрываясь всё дальше. Они отбежали достаточно далеко, когда услышали крик боли и отчаяния, переходящий в вой. Танэри опять собрался повернуть назад, и Фенрис встряхнул его:

– Хочешь умереть? Она не в себе, не узнает тебя. – Затем посмотрел на Чонсока. – Уходите, я найду вас.

– Лайя… – почти взвыл Тэмин, а потом с надеждой посмотрел на Фенриса. – Ты поможешь ей?

Его умоляющий тон неприятно резанул эльфа. Ужас и беспокойство на лице юноши были неподдельные. Неужели танэри правда беспокоится о ней? Она нравится ему? Это не игра?

– Я попробую, – справившись со своими эмоциями, наконец, после небольшой паузы, ответил Фенрис.

– Ты же не пострадаешь? – спросил вдруг Чонсок.

А вот эмоции воина были вполне логичны и понятны. Если их проводник погибнет при попытке спасти ведьму, то все усилия были напрасны. Фенрис видел сомнения на лице Чонсока и не хотел, чтобы тот предпринял попытку его остановить.

– Её магия не так сильна для меня… – соврал эльф и побежал обратно.

Азуры не могли почувствовать происходящее, зато мог он. Всепоглощающая энергия тьмы разливалась по лесу и пожирала всё живое. И её источник сейчас лежал на земле, свернувшись калачиком. Маленьким и одиноким. Черные тонкие нематериальные щупальца тьмы вылезали из земли, впитывались в тело ведьмы и расползались прочь, помноженные на одолевавшую её ненависть и горе.

Земля вокруг Лайи постепенно чернела, как от пожара. Вслед за темной пожухлой травой, стали гибнуть и ближайшие деревья. Вмиг ставшими сухими и черными листья падали вниз, кружась и плача…

Фенрис не мог подойти ближе: его магия умирала от каждого последующего шага, поэтому пришлось снова отойти на безопасное расстояние. Попытки докричаться до Лайи не помогали. И всё, что он мог, это смотреть, как она гибнет, ведь у тьмы всегда была своя цена. И сейчас эта цена – жизнь рыжеволосой девушки, которая уже не кричала, а просто лежала и таяла, умирая вслед всей остальной природе.

Собственное отчаяние сводило с ума, мешая рационально думать. Видеть Лайю такой было невыносимо. И память ещё, как назло, подбрасывала воспоминания.

Красивая и неземная… кружится на поляне перед домом и подставляет руки солнцу…

Счастливо и беззаботно смеётся над шутками танэри, отвечает теплом на тепло взгляда юного азура…

Умиротворенно измельчает растения и поет, кожа при этом чуть поблескивает колдовским светом…

Сосредоточенным видом обрабатывает его раны и перевязывает. Маленькие пальчики легко и осторожно блуждают, стараясь не причинить ему ещё большей боли…