Ночь без звезд

— Полегче, — сказала Ангел-воительница. — Я знаю, ты сейчас не в себе, но все пройдет.

— Кто ты? — кое-как выпалил он.

— Ты знаешь, кто я, Чаинг, ты же из НПБ, ты все обо мне знаешь.

— Почему ты преследуешь меня? Я был еще ребенком.

— Преследую? Не льсти себе, капитан. До этой недели я даже не знала о твоем существовании. Насколько мне известно, сегодня ты впервые связался с общим каналом.

— Связался? Я не понимаю.

— Хорошо, будем говорить прямо. Ты обладаешь передовым наследием Содружества, Чаинг. Ты — элитарий.

— Нет. Нет, не может быть!

— Не в полной мере, конечно. Генетический сдвиг означает, что твои макроклеточные ячейки полностью не интегрированы в нейронные структуры. Но они есть в твоей голове. В момент паники или страха мозг перегружается — и ячейки активируются на короткое время. — Она улыбнулась весьма чарующе. — Тебе повезло, правда? Именно это и позволило мне определить твое точное местоположение.

— Ты знала? Ты знала о гнезде?

— Я знала, что оно где-то здесь. Местные элитарии уже некоторое время отслеживали их зашифрованные сообщения. Я прибыла в Ополу на несколько дней — помочь выследить его.

— Зачем?

— Чтобы защитить нашу космическую программу «Свобода». В городе находится завод по производству верньерных ракетных двигателей для «Серебряных клинков». Я не могла так рисковать и позволить гнезду нанести ему урон.

— Ты в самом деле это делаешь? Ты помогаешь нам?

— Конечно. Я дала обещание Лоре Брандт. Бьенвенидо нуждается в защите, если мы хотим создать общество, которое сможет связаться с Содружеством. Как ни печально, НПБ не слишком хорошо исполняет свои обязанности по нашей защите. Ты можешь это исправить, Чаинг. Ты можешь вернуть НПБ мотивацию и решимость, которые он утратил. Ты отличный офицер и, я уверена, сможешь взобраться по карьерной лестнице и получишь настоящую власть и влияние. Помоги убрать с дороги тупых политиканов и предрассудки, которые мешают в борьбе с паданцами.

— Твои слова — уловки элитариев.

Она окинула его разочарованным взглядом.

— Как жаль. Я думала, ты умнее. Оглядись, Чаинг. Мир разлагается, рождаемость снижается. Паданцы расширяют границы, их организованность вызывает тревогу. Ты должен остановить их. Одна программа «Свобода» не спасет нас, особенно теперь, когда паданцы размножаются прямо здесь. Они становятся все опаснее, а правительство отрицает грядущий апокалипсис. Ты знаешь, что я права. Синяя огрообразная тварь едва не сожрала тебя сегодня.

— Выходит, паданцы-производители реальны? — пробормотал он, чувствуя свое поражение.

— О да. Паданцам-производителям не требуется копировать местные виды, как яйцам. Они могут определять физиологию своего потомства — мы делали это для старых нейтов и модов в Бездне. Разве твое начальство тебе не сообщало?

— Это просто… — Чаинг вдруг услышал, как голос Кориллы сказал у него в голове: «Чья пропаганда?» — Нам говорили, элитарии распространяют ложь об их существовании, — выговорил он, ненавидя себя за слабость.

— Тебе стоит подумать, почему они так говорят.

Он испуганно посмотрел на нее.

— Я не могу ничего им сказать.

— Но ты можешь поверить мне. Правда?

— Я…

— Ладно, — с сожалением произнесла она. — Делай, что должно, Чаинг. Но прими совет. Офицеры из политического отдела Варлана станут тебя допрашивать. Расскажи им обо мне, не скрывай. А затем выполняй все их приказы. Возможно, тогда они позволят тебе жить дальше.

Чаинг смотрел, как Ангел-воительница отвернулась. Ее сбивающее с толку свечение съежилось и погасло, когда она шагнула в дыру в стене, оставив его в кромешной тьме. Где-то вдалеке взвыли сирены.

2

По обычаю, утром перед запуском пилот-майор Рай Эвин в одиночестве поднялся по крутому травянистому склону, чтобы отдать дань уважения серому каменному памятнику товарища Димитрия — прародителя полка астронавтов, главного конструктора ракеты «Серебряный клинок» и космического корабля «Свобода», истинного народного героя. Памятник стоял на вершине пика Арниса, невысокого холма на оконечности мыса — там, где вдоль крутых склонов над береговой линией простирался Порт-Яменк. Пока он шел, аайки парили у него над головой и громко кричали, широко раскинув бело-голубые крылья, позволявшие им с минимальными усилиями противостоять сильному морскому ветру.

Рай добрался до постамента из гранитных плит, окружавших памятник, и снял фуражку, чтобы в торжественном уединении поразмышлять, склонив голову перед товарищем Димитрием, вспомнить о его деяниях и поблагодарить. Хотя пешеходные дорожки, ведущие сюда, еще вчера вечером были перекрыты властями города, Рай знал: на самом деле он не один — рядом наблюдатели из Народного полка безопасности. НПБ всегда присматривал, всегда в чем-то подозревал, всегда осуждал. Даже его, несмотря на выдающихся предков, среди которых был сам Слваста, ни больше, ни меньше. На Бьенвенидо аристократии больше не существовало, но он имел отношение к правящей верхушке, насколько это возможно в наши дни. Следовательно, за ним наблюдали все двадцать девять лет, сначала ради защиты… По мере приближения полета интерес к нему лишь усилился. Но Рай теперь плевать хотел на наблюдение: оно — лишь плата за возможность стать астронавтом, «вырваться из мрачных оков Бьенвенидо и, бросив вызов, сплясать на глазах у сверкающего врага». Сам товарищ Димитрий произнес эту фразу в год своей смерти, самоотверженно спасая других от ужасного взрыва на свалке топлива.

Рай поднял голову и внимательно осмотрел памятник. Старый камень, его поставили больше двухсот лет назад. Темные цветущие лишайники укрыли его плащом, слегка меланхоличные черты героя, знакомые по бесчисленным фотографиям и монетам, сильно потрескались из-за погодных условий, голову и плечи перепачкал птичий помет. Не самый достойный мемориал, но Рай подозревал, что товарищ Димитрий не стал бы возражать; он был скромным человеком, как и все по-настоящему великие люди.

— Я не подведу тебя, — тихо пообещал Рай. Затем надел фуражку и отдал честь, прежде чем резко повернуться и зашагать обратно по тропинке.

Прошло всего несколько часов после рассвета, но уже стало душно, отчего Рай взмок в парадной форме. Город Порт-Яменк находился в тридцати пяти километрах к югу от экватора на восточном побережье Ламарна. Центр его составляли беспорядочно стоящие каменные дома. Стены их сделали из толстых гранитных блоков и выкрасили в белый цвет, защищаясь от тропической жары; роль окон выполняли широкие арки с закрытыми ставнями, позволяющими проходить внутрь воздуху, но не свету; крыши из красной глиняной черепицы покрывала корка выжженного солнцем желто-зеленого лишайника. Мощеные дороги, очень неудобные и узкие, словно пробирались сквозь лианы и ползучие растения, росшие между водосточными трубами и силовыми кабелями, висящими в воздухе. Улицы шли зигзагами, вкривь и вкось, в отличие от современных городов Бьенвенидо, построенных в постпереходную эпоху по сеточной планировке. Порт-Яменк был исключением, рожденным крайней необходимостью, строительство его начал сам премьер-министр Слваста двести пятьдесят лет назад. Здесь размещались инженеры и личный состав полка, они построили и использовали по назначению мыс Ингмар, единственный космодром Бьенвенидо. Сначала в городке располагались лишь бараки в конце новой восточно-экваториальной железнодорожной линии, но за столетия увеличивалось гражданское население, местные предприятия постепенно улучшали уровень жизни сотрудников космодрома, и город рос…

Рай наблюдал сквозь нагромождение крыш за тем, как суровое солнце выжигает пучки утреннего тумана. За городом вдоль мыса тянулись луга, там паслись стада коз, лам и страусов. Дальше на запад, где мыс сливался с материком, лежали древние плантации бананов и хлебного дерева, растущие на огромной территории холмистой земли. Лишь эти земные культуры хорошо прижились на неплодородной кремнистой почве.

У подножия невысоких утесов мыса тянулись пляжи, узкие полосы мутного серого песка, тихо плескалась вода — за исключением тех моментов, когда происходило сближение с Валатаром: в эти дни Бьенвенидо подвергался воздействию приливов и ураганов, которых безлунная планета никогда не знала в Бездне.