Ночь упавшей звезды

– - Проводи нас, -- приказала я Хивтею.
– - Живо, отец Олав уже злится.

Хромец кивнул и открыл замок. Здоровенная дверь заскрипела ржавыми петлями, в коридор ворвались солнечный свет и свежий воздух. Несмотря на свойственную задворкам помойную вонь, он, как мокрой простыней, хлестнул по лицу. И какое-то время мы лишь жадно дышали, прищурясь, не в силах сдвинуться с места.

Я удивилась, что день еще не закончился, вон оно, солнце, стоит высоко над башнями и покатыми черепичными крышами. А ведь мне казалось, что прошла уже уйма времени! Столько всего успело произойти...

Стражник вышел первым и вопросительно посмотрел на нас. Я подтолкнула Тальку и вместе с ней оказалась в переулке. Голова закружилась, меня повело, я сглотнула комок тошноты и с трудом удержалась на ногах.

– - Ты...
– - я старалась держаться к Хивтею поближе, чтобы исключить полученное им на просторе преимущество, -- сколько хочешь, чтобы безопасно нас из города вывести?

Хивтей облизнул губы и зыркнул по сторонам:

– - Ну... жизнь нынче дорогая... Так что сотня с тебя, а то закричу...
– - его глазки жадно блеснули.

– - На, вымогатель, -- я сунула в руки тюремщика кошелек Торуса.
– - За воротами получишь столько же. Отойдем, подальше пересчитаешь. А то с напарником придется делить...

Хивтей к насмешке остался равнодушен, подкинул кошель на руке, проверяя вес, быстро сунул за пояс и нагло сощурился:

– - И-и, дева... Выйдем мы за ворота, а там ты ножиком чик по горлу, да серебро обратно отберешь... Я вас, короедов, знаю... Не! Вот что мое -- то мое, -- он осклабился.
– - А уж зарываться не стану. Так меня еще мой дед учил, мудрый был человек и прожил долго. Так что катитесь-ка вы по добру по здорову, пока смена не подоспела. Ворота во-он там, -- он неопределенно махнул рукой вдоль переулка и захромал обратно к двери так быстро, что и не всякий здоровый угонится.

– - Да чтоб тебя!
– - я топнула ногой и, покачнувшись, ухватилась за Тальку. Прикусила рукав, чтобы не заорать от боли. Один хромец двух других обхитрил!

– - Ну, и каков план?
– - осведомилась рыжая.

– - Город знаешь?

– - С большего. Отсюда на площадь и... мне что, дальше пленницу из себя корчить?

– - Ага.

Девица сердито тряхнула короткими рыжими волосами, попросила умильно:

– - А ты мне плащ отдай, а? А уши я тряпкой замотаю...

Щазз... роскошно я буду выглядеть -- гербовая ордальонская накидка поверх драных штанов и серебряной элвилинской рубахи на пару размеров больше, чем требуется.

– - Нет уж, ты уж урон репутации еще немного потерпи...
– - я опять уцепила Тальку за шкирку и толкнула к выходу из тупичка.

– - Эй, полегче ты!
– - надулась она.
– - Мне ступать, между прочим, больно. И вообще, мы до Дальнолесья что, пешком пойдем? Нам бы лошадками разжиться, хоть понечками...

Я утерла лицо рукавом свободной руки:

– - А, раз козе смерть. Счас выйдем на площадь да конфискуем, -- и выразительно потыкала в герб на котте -- багровый серп, вписанный в белый круг.

***

При виде дознавательницы в черном, пинающей перед собой рыжеволосую ободранку, две девицы-цветочницы в кружевных чепцах подались под высокие арки собора, поглядывая то на корзинки с последними вялыми букетами, то проверяя выручку под крахмальными фартучками. День был ярмарочный, и распродались они давно, но последний охапки -- у первой ноготков, у второй звездоцветов -- сбывать не спешили. Ведь куда приятнее торчать на праздничной площади, чем сидеть дома.

Девица с календулой легонько толкнула подругу локтем:

– - Глянь, ордальонша -- баба. Значит, дело деликатное.

Торговка звездоцветами покраснела и хихикнула.

Я слегка повернула голову в сторону красавиц, и их точно сдуло ветром. А я -- узрела у таверны с огромной вывеской "Зуб дракона" ну просто о-очень знакомую кобылку: каурую, гривастую, косящую огненным оком... я в твиллегской конюшне на нее глаз положила, да предпочла тогда белого. Я решительно пихнула Тальку туда:

– - Счас... вот эту заберем.

Мальчишка-сторож захромал навстречу.

– - Вот что, юноша, я каурую забираю, -- рявкнула я, распахивая плащ. Он испуганно ойкнул при виде алого серпа в белом поле.

– - Так она кусачая, леди!

Мой взгляд стал холоднее горных снегов. Мальчишка попятился и нырнул в двери корчмы.

Талька вырвалась и постучала себя по лбу:

– - Ну, подруга... Ты б еще фонарь ко лбу прицепила: мол, вот она я!..

Я хрюкнула, распутывая повод.

– - Ну, во-первых, эта вынесет двоих, и до Дальнолесья доскачет без устали. Да и дорогу сама найдет, к родной конюшне. Во-вторых, такую догнать -- что ветра в поле. Кобылки по осени словно летают. А в третьих, -- я не выдержала и расхохоталась, -- подозреваю я, кто на ней сюда приехал.

Талька не успела огрызнуться. Дверь таверны с грохотом распахнулась, и оттуда кубарем выкатилась растрепанная рослая блондинка в облегающем красном платье. Стиснула рыжую в объятиях и приятным баритоном завопила:

– - Сандрушка!!
– - почти уронив Тальку наземь.

– - О боги! Это еще кто?

– - А-а-ай, больно....
– - менестрелька пискнула и принялась отбиваться от дылды.
– - Ты меня с кем-то путаешь... я...
– - она всмотрелась.
– - Элвин?!

Дурачок расплылся в счастливой улыбке и, подняв рыжую на руки, закружил...

Челюсть у меня отвисла:

– - Эй! Ты ж баба!
– - прошипела я.
– - Поставь ее на место, болван!

– - Что ты здесь делаешь?
– - млел от счастья Элвин.

– - Мгла! Давайте скорее любезничайте! А то нам на хвост все здешние инквизиторы сядут. И кнехты тоже...

Я справилась с поводом и погладила кобылку по гриве:

– - Ну, где твой хозяин? Он тоже вообще дурак? Не прибежит?

– - Вы, как всегда, любезны, -- Сианн, возникший в дверях, и не думал скрывать, что все слышал. Талька вырвалась и спряталась за меня.

– - Ну вот, -- расстроился Элвин, -- я к тебе со всей душой, скучал, ночей не спал, а ты прячешься...

Рыжая на мгновение высунулась у меня из-под локтя, прошипела:

– - Грудь поправь...

Сианн хохотнул. Элвин смущенно заглянул за лиф и потыкал тряпки. Тряпки сдались без боя и выпали к его ногам.

– - А...
– - махнул юноша рукой обреченно, -- пропала красота...

Я, тихо выбранив Элвина балдой, оперлась о бок каурой. Надо было держаться, пока хотя бы не выедем из города, но присутствие защитников сделало меня бесконечно усталой и слабой.