Ночь упавшей звезды
Шрифт:
Огненноволосый зыркнул в ее сторону:
– - Ты, Тумулли, держи язык за зубами, ясно? Пока не понятно ничего, незачем мальца пугать.
– - Ну, хорошо, а дальше?
– - Одрин нетерпеливо подался вперед.
– - А все, -- коротко вздохнул Звингард.
– - То есть, ты хочешь сказать, -- начал постепенно заводиться Мадре, -- что битых полчаса пялился в это письмо, чтобы зачитать нам одну фразу?
– - Ну...
– - невозмутимо протянул лекарь и разгладил на коленях мантию, -- тут вообще немногословно... Видимо, чернил не хватило.
Тему, глянув на потемневшее мевреттское
Одрин вздрогнул и с большим трудом задавил в себе страстное желание шарахнуть рыжего лекаря молнией. Он собрался, было, уже начинать отчаянно льстить Звигарду, дабы сподвигнуть того к новым подвигам перевода, как вдруг...
– - Таля, ты где?
– - донесся из-за ближайшей ширмы слабый голос.
Одрин сорвался с места и, покачнувшись, устремился на звук.
***
Откуда-то потянуло сквозняком. Внезапный порыв живительного, свежего лесного воздуха, чуть отдающего запахом гари. Что, ордальоны забыли дверь запереть? Или это опять идет кто-то по нашу с Талькой душу? Я попыталась сесть, загораживаясь ладонью от невесть откуда взявшегося, и ощутимого даже через сомкнутые ресницы, солнечного света. Но сосной не пахнет в тюремных подвалах!
– - Холодно... Жаль, что твой плащ потерялся, Таль...
Что-то грохнуло, зашуршало совсем рядом. Я собралась, было, разлепить сонные глаза, как вдруг почувствовала, как меня тормошат и прижимают к себе сильные руки.
Ты? Неужели это снова ты?!
В испуге я зажмурилась еще крепче. Иначе все кончится, иначе все будет, как в прошлый раз... Я обняла Одрина, уткнулась ему в шею, вдыхая родной запах, попыталась сказать, как я его люблю, но слова упрямо застревали в горле.
– - Ты вся дрожишь, -- услышала я его взволнованный голос.
– - Звингард, дай сюда вон тот плед, быстро!
Заскрипело, недоуменный бас лекаря пробурчал что-то нечленораздельное, и вскоре мне на плечи опустилась теплая и мягкая ткань.
– - Что там упало?
– - наконец-то смогла произнести я, вслепую пытаясь найти ладонь Мадре, истово надеясь, что пока я держусь за нее, сон мой будет продолжаться.
– - Звингард, а вы мне тоже снитесь? Вы живой?
В ответ донеслось покашливание, недоверчивое хмыканье и лекарь загудел:
– - Деточка, ну я, конечно, стар, но еще жив. Определенно... А это еще что?
– - Не видишь? Кот, -- Одрин крепко сжал мою ладонь, другой рукой поправляя плед у меня на плече.
– - Скорее всего, Тему его в замок притащила.
– - Здоров уж больно, телок...
– - мрачно буркнул Звингард.
– - Теперь я понимаю, кто у меня в оранжерее всю грядку с валерианой разворотил. Уж я этой Туилли уши-то вместе с ее питомцем пообрываю...
Через дыру на порванной штанине я почувствовала, как мокрый и холодный кошачий нос мимолетно ткнулся мне в ногу, а потом рядом раздалось громовое мурлыканье.
Я счастливо засмеялась и положила голову Одрину на плечо, попутно ловя непослушный соскальзывающий плед.
– - Как вас много... мне снится... Расскажу Тальке, что замерзла, а теперь тепло...
– - Передайте ей,
чтоб не забывала колено мазать, -- донесся до меня невозмутимый голос Звингарда.– - Ага... передам... а чем?
– - я купалась в блаженном состоянии тепла и покоя, ощущая, как Мадре легко касается губами моих волос и прижимает меня к себе все крепче.
– - У нее с собой мазь целебная должна быть, -- задумчиво сообщил лекарь, -- хотя, зная эту безголовую девицу, спешу предположить, что лекарство она уже потеряла.
– - Звингард, -- голос Мадре зазвучал подозрительно ласково, -- а вам не кажется, что беспокоиться о больном колене, сидя в Сатверской тюрьме и рискуя с минуты на минуту потерять голову, несколько глупо?
Дедка крякнул, фыркнул и обиженно загудел себе под нос:
– - Ну, конечно... куда уж я со своим-то опытом лезу. Ты-то у нас, чай, мевретт, существо всезнающее. Вот и в лекарском деле, небось, получше некоторых старых дурней шаришься...
– - Слушай, ну, не стони, -- с досадой сказал элвилин, -- сам ведь прекрасно понимаешь, что я прав. Молчишь? Ну, вот видишь...
На мои колени вступили мягкие кошачьи лапы, и их обладатель, к слову, весьма тяжелый, начал умащиваться, мазнув мимоходом пушистым хвостом по моему подбородку. Протянув руку, я наощупь почесала кота за ухом.
Одрин легко встряхнул меня за плечи:
– - Триллве, милая, мы тебе не снимся. Ты взаправду сейчас в Твиллеге, я сам не понимаю, как это может быть, -- голос его дрогнул.
– - Девочка, подумай, у тебя это как-то получается!
– - Не снитесь?
– - я до боли наморщила лоб.
– - Но Талька сказала... в камере нет портала. Она сказала, что тот, который ее в тюрьму выкинул, был неисправен, обратно через него пройти нельзя... Она искала, а я сплю... потому что хочу быть с тобой, Одрин... мне плохо без тебя... словно нить натягивается, натягивается, и вот здесь... болит, -- я, высвободив руку, прикоснулась ко лбу между бровями.
Мадре, отведя мою ладонь, поцеловал меня в лоб.
– - Ты что-то умеешь, Аррайда...
– - потрясенно сказал он.
– - Что-то такое, чего даже я, столько лет проживший на свете, не встречал... На каком языке ты написала мне письмо сегодня? И почему... кровью?
Я почувствовала, как плед снова сползает, и поняла, что мевретт решил лично удостовериться, есть ли на моем теле смертельные раны и в каком количестве.
– - На каком языке?
– - мой сон понемногу переставал напоминать наваждение. Он был таким реальным, что я начинала верить тому, что втолковывал мне Одрин.
– - На том, что и говорю... на языке Давних, наверное... хотя, вы вот элвилин, а тоже меня понимаете.
– - Это единый язык, Триллве, сейчас его часто используют и те, и другие, -- руки Мадре замерли, и он коротко выдохнул.
– - Звезды, во что превратилась твоя одежда? К лешему эти окровавленные тряпки!
– - я почувствовала, как жених осторожно освобождает меня от рубашки, а потом на мои плечи лег гладкий прохладный шелк.
– - Оденешь пока мою...
Мевретт помог мне просунуть руки в рукава и повысил голос:
– - Так, Звингард! Давай, подымай свой зад со скамейки и тащи сюда бинты и заживляющую мазь.