Ночи большого города

– О, вас не предупредили? Сегодня все за счет именинника!

Упс.

Убираю деньги обратно в карман.

– А, вот вы где, – мистер Сама Щедрость тут как тут. – Пойдемте, сейчас начнется шоу!

Шоу?

Мое титаническое терпение постепенно начинает лопаться. Я приперся сюда не ради какого-то шоу. Мне нужна Кэтрин. Ее любовь, ее прощение. К чему весь этот цирк? Мы вчетвером плетемся к сцене. Сзади Майк хлопает меня по плечу.

– Чего тебе?

– Готов, приятель?

Я прыскаю.

– Отвали.

Лампочки гаснут, из-за кулис появляется здоровенный тип в смокинге, цилиндре и с тростью, и я сразу же догадываюсь, какое именно шоу уготовил для нас проклятый стилист.

Извращенец гребаный!

Из колонок звучит: «С неба падают мужчины, аллилуйя!», на сцену запрыгивает еще парочка качков, и зал рассыпается в бурных аплодисментах.

Дерьмо, я в аду.

Кэтрин дергает меня за рукав. Я наклоняюсь и спрашиваю, в чем дело.

– Да так… представляю, каково тебе сейчас, – ехидничает она, хихикнув в мое предплечье.

Ее цветочный парфюм кружит мне голову, и тогда я наконец выпускаю на волю свои желания и целую ее за ухом. Она не сопротивляется, а молча, безо всякой реакции продолжает смотреть вперед.

Маленькая лицемерка! Ну погоди у меня…

Я снова целую ее, чуть ниже, в заднюю часть шеи, и тут она дает мне отпор.

– Хватит, – говорит она, одарив меня милой улыбкой. – Следи за представлением.

* * *

– Официально заявляю, что по сравнению с гейским стриптизом китайская пытка бамбуком – это детский лепет.

– Согласен, – поддакивает мне Майк. – А ты финал видел?

– Шутишь? Меня чуть не стошнило.

Выбравшись из очумевшей толпы, я неожиданно обнаруживаю, что девчонки куда-то запропастились.

– Эй, вон они, – Майк указывает в сторонку, и мне достаточно секунды, чтобы распознать сидящую на полу Кэтрин и растирающую ее лодыжку Кристину.

Черт!

Я быстро подбегаю к ним.

– Что случилось?

– Ничего. Она просто споткнулась, мамочка, – небрежно бросает блондинка, очевидно раздраженная моей чрезмерной заботой.

Завистница.

Я опускаюсь на корточки и обнимаю Кэтрин за плечи.

– Ты в порядке?

– Угу. Но, по-моему, я сломала каблук.

Я снимаю с нее туфлю. Да, каблук и впрямь сломан.

– Кошмар, какая же я неудачница!

– Ерунда, – я помогаю ей подняться, и внезапно мне на ум приходит гениальнейшая идея. – Думаю, у меня в машине найдется пара кроссовок.

– Твои кроссовки? Я в них утону!

– Ну, это всяко лучше, чем хромать или идти босиком, верно?

Кэтрин неуверенно кивает.

– Вот, надень, – я отдаю ей свою куртку, затем вывожу нас из клуба и, сняв «Порше» с сигнализации, открываю дверцу.

– Залезай, холодно.

Она послушно плюхается на сиденье, а я мигом устраиваюсь за рулем и отъезжаю от тротуара.

– Куда мы едем? А как же кроссовки?

– Потом достану.

– Почему? Что ты задумал?

«А ты будто не знаешь?» – проносится у меня в мыслях.

Свернув в переулок, я притормаживаю в безлюдном неосвещенном месте и глушу двигатель.

– Посмотри на меня, – хриплю я.

Кэтрин осторожно поднимает на меня свои большие зеленые глаза, и на сей раз ей не удается скрыть от меня правду. Ее взгляд горит отчаянием, в точности как и мой. Ее желания лежат на поверхности, в точности как мои.

Перегнувшись через сиденье, я беру ее за подбородок и, развернув лицом к себе, впиваюсь в липкие, пропитанные фруктовым блеском губы.

– Какая ты аппетитная, детка, – шепчу я, смакуя ее неповторимый вкус. – Какая сочная…

Засосав ее проворный, шаловливый язычок, я нетерпеливо задираю на ней платье, высоко, до бедер, просовываю руку в ее трусики и властно сжимаю ее лобок.

– Моя девочка, – самоуверенно заявляю я, чувствуя, как кожа под моей ладонью нагревается, – моя, поняла?

– Т-твоя… – на выдохе подтверждает Кэтрин, извиваясь под моими ласками.

Уткнувшись лбом в ее ключицы, я терзаю ее набухший клитор, а где-то вдалеке, за пределами моего сознания, слышится шум колес, напоминающий мне о необходимости поторопиться.

– Чего ты хочешь? – рычу я, поглаживая ее между ног. – Трахаться? У нас мало времени.

Дерьмо, она вся дрожит.

– Нет, – ее голос совсем тихий, – продолжай… мне нравится так, – произносит она с запинками, надавив на мои пальцы.

Что? Детский сад!

– Кэтрин…

– Я знаю, знаю, – потянувшись к моей ширинке, она дергает за бегунок на молнии и ныряет ко мне в трусы. – Я помогу тебе.

О, фак.

Хоть я и не приверженец подростковых шалостей, она не оставляет мне выбора. Впрочем, я уже настолько изголодался по этой женщине, что готов даже на жалкую мастурбацию.

Заглянув ей в глаза, я медленно окунаю пальцы в ее киску, глубоко, до самого конца, а Кэтрин, в свою очередь, обхватывает мой член и быстро дрочит мне.

– Господи, Китти-Кэт, – бормочу я, толкаясь в ее кулак. – Ты так завелась… она вся мокрая.

Я гляжу на нее, такую пылкую и податливую, и воображаю себе, как охренительно шикарно она смотрелась бы здесь в иной позе. Например, на четвереньках, прижавшись щекой к двери… или верхом на мне. Черт, я мог бы взять ее по-всякому, но она сказала «нет».

Почему, мать ее, она сказала мне «нет»?

– Встань на колени. Так, чтобы я все видел, – приказываю я, и она повинуется, демонстрируя мне свои прелести.

– Боже, – теперь я с вожделением наблюдаю за тем, как мои пальцы скрываются и выскальзывают из нее, как ее кожа блестит от смазки, а мышцы живота подрагивают от моих частых проникновений.

Дьявол!

– Еще… пожалуйста. Я хочу еще! – умоляет она, усиливая хватку на моем стволе.

Я придерживаю ее за талию и втыкаю в нее третий палец. Кэтрин кричит и сама насаживается на мою руку. Черт, это слишком. Я трахаю ее грубее, резче, срывая с ее губ страстные молящие стоны, и вскоре наша маленькая невинная игра превращается в сверхскоростную гонку.