Ночная Охотница

Серебро объясняло, почему ее рана так ужасно болела, и она все еще ощущала жжение, не смотря на то, что она начала подживать. Бишоп восстанавливался быстрее, чем она. Если она не поторопится раны затянуться, и серебро будет разъедать его изнутри, пока окончательно не уничтожит.

Она сконцентрировалась на поставленной задаче.

– Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь.

– Я не заметил.

Его едкость вернулась к нему, и ей даже не нужно было смотреть на него, чтобы понять это.

– Я вполне заслужила подобное.

Наконец, она обнаружила серебряную пулу и подцепила ее пинцетом.

– Но я хочу, чтобы ты знал, что я признательна тебе за то, что ты помог, справится с этими людьми.

– Не стоит благодарности.

На этот раз сарказм отсутствовал. Она тащила пулю из его груди. Он заворчал, все его тело напряглось, но больше ничего не говорило о том, какую ужасную боль она ему причиняла.

Кровь струилась из раны теплая и насыщенная. Она наблюдала, как она струиться из его плоти, красная и привлекательная. Она хотела ощутить ее на вкус.

Ее десны зудели и болели, словно у нее резались зубы. Это ее клыки жаждали ощутить его на вкус.

Сглотнув, она прижала ткань к ране и выбросила пулю в чашку на ночном столике.

– Ты побледнела, - заметил он.
– Тебя беспокоит вид крови?

Кому-нибудь другому она могла бы солгать, что она всего лишь слабая женщина, но не ему.

Она понимала о чем он спрашивал.

– Да, - созналась она.

– Ты когда-нибудь пробовала ее?

От одной только мысли ее живот скрутило.

– Нет. И не собираюсь.

Больше он не пытался заговорить с ней, пока она вытаскивала серебро из его тела, и Марика была благодарна ему за это. Она работала так быстро как могла, но с последней раной пришлось изрядно повозиться, так как она почти закрылась.

Она вытерла руки о полотенце, и, наконец, снова встретилась с ним взглядом.

– Никогда не видела, чтобы кто-нибудь заживал так быстро.

Он выглядел усталым и взволнованным.

– Это слишком даже для меня.

Он чего-то не договаривал, ожидая, что она догадается сама.

– Моя кровь.

Бишоп кивнул.

– Полагаю, что так.

Если ее кровь оказывала такое мощное воздействие на него, как повлияла бы его кровь на нее? Она добавила бы ей сил, или полностью обратила?

– Если бы ты выпил больше моей крови, у тебя было бы больше сил?

Он нахмурился.

– Наверное, да.

Она могла бы дать ему собственную кровь, позволить укусить снова - она вздрогнула от удовольствия при одной только мысли. Тогда он будет достаточно силен, чтобы уехать от сюда. Она скажет своим людям, что он сбежал - скажет Армитэджу, что он скрылся во время нападения.

Она больше не увидит его и позабудет обо всем, что с ним связано. Она могла воспользоваться тем опытом, когда ей удалось пленить его.

Вернуться к охоте за убийцей ее матери, кстати, интересно расскажет ли Бишоп ему о ней. Вернуться к пониманию, что все вампиры бесчувственные и злые, и забыть что он спас ей жизнь.

– О чем ты думаешь?
– В его тоне звучала осторожность.
– Мне знакомо это выражение.

Обычно оно означает, что ты собираешься убить меня.

– Тебе нельзя здесь оставаться, - ответила она.
– Ты должен уйти.

Он поднялся, чтобы сесть.

– Ты передумала отдавать меня своим друзьям?

– Они вовсе не мои друзья, и да, я передумала.

Он изучал ее какое-то время, затем его губы приняли необычное смиренное положение.

– Почему ты изменила свое намерение?

– Ты спас мне жизнь.

Она развела руками, словно этот жест должен был что-то объяснить.

– Самое малое, что я могу сделать, это отпустить тебя.

Его хищные глаза сузились.

– И ты позволишь мне уйти?

– Да, если ты пообещаешь покинуть эту область сегодня вечером.

Он отрицательно качнул головой.

– Я не могу этого сделать.

– Что ты имеешь в виду?

Он же это не серьезно? После ее щедрого предложения он отказывается уехать? Он повредился в рассудке!

– Я обещал разыскать своего друга, и я выполню обещание.

– Я считала, что ты уверен, что те люди связаны с его похищением.

Он поделился своим предположением перед тем, как она собиралась удалить из его груди пули. Она вздрогнула, поняв, что могла стать частью чудовищной коллекции теневых существ.

Кто-нибудь любил ее настолько, чтобы отправится на ее поиски, как это сделал Бишоп ради его друга?

– Я говорил.

Она старалась не смотреть, как играют мышцы на его животе. Пыталась проигнорировать гладкое совершенство его золотистой кожи. Почему он не был бледным и грязным, как и подобало выглядеть настоящему мертвецу.

– Они уже мертвы.

– Могут быть другие.

Другие, это уже касалось ее непосредственно. Если бы ее схватили и поместили в одном месте с другими теневыми существами, она бы была мертва, как только бы они узнали, кем она являлась и скольких представителей их вида она уничтожила.

Странно, но до сих пор ее не беспокоило, как сильно ее могут ненавидеть. И даже теперь ее это беспокоило потому, что это могло стоить ей жизни. Нет, это было не совсем правдой. И если бы она была честна с собой - а в данном случае у нее выбора не было - то ей следовало признаться, что она ощущает определенную вину за свои поступки.

Ей не нравилось чувствовать себя виноватой. Это заставило ее пересмотреть свое отношение, и это ей нравилось еще меньше.

– Это из-за меня погиб Иван. Мои люди ранены из-за меня.

– Они добровольно последовали за тобой.

– Скажи это вдове Ивана.

– Я не сомневаюсь. Она знала. И они понимали, следуя за тобой, что это их выбор. И какому риску они себя подвергали.

Она наблюдала за ним, пытаясь уловить хотя бы тень насмешки, но не обнаружила ни чего.

– И теперь они поймут, что я натворила - что не все вампиры есть зло. Задумаются ли они о всех неверно загубленных жизнях.

Он тоже наблюдал за ней, даже слишком близко.

– Прошлого не вернешь. Лучше подумать о будущем.