Ночная Охотница

– Мы были настолько близки, что это больше походило на семью. Но это было не долго. Мы дрались и запугивали друг друга, но в конечном итоге понимали, что мы зависим друг от друга. Мы доверяли друг другу.

– И вместе стали вампирами.

– Сначала, мы вместе стали воинами.

Небольшая складочка залегла между ее бровей.

– Ты был воином?

– Ты не знала?
– Как много еще ей неизвестно?

– Ты не так уж и осведомлена о нас, не так ли?

Она вскинула подбородок.

– Моих знаний вполне достаточно, чтобы охотится на ваш вид.

Поставив локоть на ручку стула, он подпер подбородок, разместив его между указательным и большим пальцем.

– Да, невежество всегда легко оправдывает отнятые жизни.

– По личному опыту судишь?

– Конечно, так же как и ты.

Его голос оставался тихим и спокойным, не смотря на все ее попытки его поддеть.

– Вампиры - бездушные, мертвые существа.

Милостивый Иисус, неужели она серьезно в это верила? Глупым рассказам докучливых старушек о вампирах поднимающихся их могил чтобы воскреснуть из мертвых?

– У меня бьется сердце.

– Только из-за крови - жизнь, которую ты крадешь у других.

– Господи, я не могу поверить, что ты говоришь это серьезно.

– Я не мертв! – он протянул руку, схватил ее ладонь и прижал к собственной груди, чтобы она могла ощутить его дыхание и сердцебиение.

– Оно медленнее бьется, чем твое, и дышать мне нужно не так часто, но я живой, Марика. Просто я больше не человек.

Она уставилась на него, ее тонкая холодная рука касалась его груди через тонкое полотно рубашки. Его сердцебиение участилось.

– И я знаю разницу между верным и неправильным, - добавил он, поглаживая большим пальцем руки ее запястье.

– Я верю в Бога, и думаю, что моя душа находится там, где всегда и была.

– Затем ты станешь утверждать, что после смерти она отправится на небеса.

Она поддразнивала его, но не пыталась отнять руки.

Он просто улыбнулся. В этот момент она чем-то напомнила ему Элизабетт. У нее были такие же четко обусловленные понятия о Небесах, и кому туда заказан путь.

– Что случиться со мною, когда моя жизнь подойдет к концу касается только меня и Бога.

Она открыла рот, чтобы снова возразить, но он перебил ее.

– Ты хочешь послушать о Санти, или обсудить со мной религиозные каноны?

Она стиснула зубы.

– Санти.

Бишоп спрятал улыбку.

Ему нравилось говорить с ней, даже притом, что его раздирало между желанием поцеловать и хорошенько встряхнуть ее.

Она была настолько сильной, настолько уверенной, настолько искренней в своих заблуждениях. Странно, как до сих пор никто не убил ее. Да.

На этой мысли он решил охладить свой пыл, выпустил ее ладонь, и продолжил рассказ о том, что она желала услышать.

– Мы были, довольно молоды, когда решили послужить королю и собственной стране.

Она могла услышать насмешку в его тоне?

– Мы представляли себя великими героями. Что наша жизнь превратиться в сплошные приключения. Это оказалось не столь романтично.

– Но вы имели склонность к этому ремеслу?

Он кивнул.

– Имели. Через какое-то время нас познакомили с другими. Каждый из нас обладал свойствами, определившими для нас место в специальном отряде короля. Его личных марионеток.

– Какая роль отводилась тебе в этом отряде?

– Сражение, конечно.

– А Санти?

– Он был взломщиком. Самым восхитительным плутом, из тех, что мне когда-либо доводилось встречать. Не существовало таких замков, которые он не смог бы вскрыть, такого сокровища, которое он бы не смог раздобыть.

– Ты произносишь это с улыбкой, словно восхищаешься этими его чертами.

Бишоп пожал плечами. Она не понимала, но это были ее трудности, а не его.

– Да, меня восхищают его таланты. Многие из приключений закончились успешно благодаря этим талантам.

– Так же как и убийства, предполагаю, были успешными.

Слабый оттенок насмешки сквозил в ее тоне.

– Я бы солгал, если бы отрицал, что подобное тоже случалось.

Ей не понравилась это информация, против его ожиданий.

– Не обращение в вампиров превратило нас в убийц. Мы стали ими, выбрав стезю воинов.

Она кивнула, что-то там про себя решив.

– Обращение в вампиров изменило ваши отношения с Санти?

– Нет. Перемена нас коснулась иначе. Поначалу нас опьянили новые возможности, но когда эйфория прошла, мы обнаружили, что, по сути, мы не поменялись.

– За исключение того, что вы стали пить кровь.

– Да.

Он нахмурился, вспоминая, каким ужасным это казалось, так безудержно желать ее. Это было самым трудным, чтобы как-то отрегулировать.

– Как это случилось?

Она совсем ничего о них не знала. А может, и знала, но хотела услышать об этом от него. Может, она думала, что он солжет ей.

– Во время набега на орден Тамплиеров, мы обнаружили чашу, которую приняли за Священный Грааль. Шапель - тогда его звали Северьян - был тяжело ранен, и выпил из этой чаши, в надежде, что она исцелит его.

– Исцелила?

Сцена застыла перед его глазами, словно это случилось только вчера. Он помнил, что Шапель истекал кровью, и Дреукс протянул ему чашу. Шапель выпил и рухнул без сознания.

– Рана закрылась. Было невероятным, что рана могла так быстро зажить. И мы поверили, что это Священный Грааль.

– Она не была им.

Очевидно, ей был известен ответ, поскольку это было утверждением, а не вопросом.

– Нет. Полагаю, что мы все равно бы испили из Чаши Кровавого Грааля, даже если бы знали, чем он являлся. Сила и бессмертие - довольно заманчивые вещи. Мы злоупотребляли своими возможностями и способностями. Мы наслаждались развернувшейся перспективой.

Она наблюдала за ним с интересом, отметив, что его голос стал громче.

– И что же произошло?

– Дреукс - тот о ком я рассказывал, что отрицал собственную природу - однажды утром вышел на солнце.

Ужас отразился в ее глазах.

– Ты видел?

Он кивнул.

– Да.

Он не стал вдаваться в подробности. Сколько бы времени не прошло, он никогда не забудет, как взорвался Дреукс.

– Мы все воспитывались в католической вере, и обратились к церквам за наставлением. За епитимией.