Ночной скиталец

Ее больше испугало то, что он застал ее рыдающей, чем полураздетой. Она бы вытерла слезы, но убрать руки с их теперешнего места было нельзя. Девушка могла лишь наклонить голову.

К ее испугу, сэр Ланселот опустился на колени перед ней. Он пристально смотрел на нее, взглядом, полным заботы, и этого оказалось почти достаточно, чтобы Розалин снова начала плакать.

— Миледи, — сказал он. Его голос был, как мягкий бальзам. — Сегодня я надеялся найти вас в лучшем настроении.

— Так… так и есть. Теперь, когда вы здесь.

— И все же вы плакали. Почему?

— Не по какой-то особой причине. Так, слишком несерьезно, чтобы упоминать об этом.

— Расскажите мне, — настаивал он.

Розалин поежилась, чувствуя еще большее смущение, чем раньше.

— Если… если вы хотите знать, это потому, что я внезапно поняла, что… что у меня на плече остался этот ужасный шрам, — она с усилием выдавила кривую улыбку. — Теперь видите? Я же говорила вам, что это была просто глупость.

Сэр Ланселот, казалось, был несогласен с ней.

— Позвольте мне посмотреть на вашу рану, — требовательно произнес он.

Розалин покачала головой в ужасе от такого предложения.

— Пожалуйста.

Рыцарь не мог заставить ее подчиниться своей просьбе, но и она также не могла отказать мольбе в его глазах. Медленно, неохотно, Розалин скользила пальцами по плечу, пока не обнажила рану. Ее поразило то, что шрам как будто стал еще больше и отвратительней, чем она помнила.

Розалин с трудом отважилась взглянуть на сэра Ланселота, но не обнаружила отвращения в его глазах, только глубокую печаль. Он поднял руки, желая дотронуться до раненого плеча девушки.

Она не могла почувствовать его прикосновение, но все равно задрожала от затопившего все ее существо тепла. Как будто все его сожаление, его утешение, его забота струились прямо из его души к ней, заставляя ее дрожать.

— Это самая серьезная рана, которую я только видел, — сказал сэр Ланселот. — Как бы мне хотелось, чтобы она досталась моей грубой коже, а не вашему нежному телу. Но если вы думаете, что такой шрам уменьшит вашу привлекательность, вы сильно ошибаетесь. Ваша красота такова, что сияет изнутри.

Розалин улыбнулась ему дрожащими губами.

— Спасибо, сэр, но как все женщины, боюсь, я достаточно глупа, желая, чтобы эта внутренняя красота отражалась и на лице.

— Вы прекрасны, — его густые темные ресницы подрагивали, пока взгляд скользил по ее лицу, стройной шее, мягким выпуклостям груди.

Розалин осознала, что позволила свои рукам расслабиться, и ее груди вновь оказались почти обнаженными. Она должна была сразу же снова прикрыться, но, казалось, не могла пошевельнуться, удерживаемая выражением на лице сэра Ланселота.

«Возможно ли это?» — подумала она. Обнаружить такое благоговение и голод, такое почитание и желание, кипящее в этих великолепных мужских глазах?

Ее руки мягко опустились по сторонам, и Розалин заметила, как дрожь пронзила ее благородного рыцаря. Она с трудом понимала, как долго они оставались в таком положении: сэр Ланселот на коленях у ее ног, она сама, на краешке стула, едва дыша. Подобно двум любовникам, вытканным на старом гобелене, запечатленных в момент сладкого желания, которое никогда не угаснет, никогда не будет полностью удовлетворено.

Сэр Ланселот первым пришел в себя и поднялся на ноги. Прекрасный призрак, казалось, дрожал, отворачиваясь от Розалин.

— Вам… вам лучше одеться, прежде чем вы простудитесь, миледи.

Розалин не сделала ни движения, чтобы последовать его совету. Она вытянула руку желая коснуться его широкой спины, ее сердце болело от невероятного женского стремления к мужчине, которого так обожала, чье прикосновение не надеялась когда-либо почувствовать, чья любовь никогда не могла бы принадлежать ей. Только когда ее рука прошла сквозь него, Розалин вернулась к действительности. Она подняла ночную рубашку и трясущимися пальцами натянула ее на плечи.

Когда сэр Ланселот повернулся лицом к ней, девушка подумала, что только вообразила страсть, бушевавшую в его глазах.

— Я прошу прощения, миледи, — сказал он. — Я не должен был смотреть на вас таким образом. Это случилось лишь потому, что прошло уже очень много времени с тех пор, как я видел красоту подобную вашей.

— Все в порядке, — заверила его Розалин, пытаясь восстановить свое самообладание. — Меня не смутило то, что вы смотрите, — созналась она, заливаясь краской.

— Потому что я всего лишь призрак? — спросил он с печальной улыбкой.

— Нет, потому…

«Потому что я люблю вас».

Розалин проглотила неосторожные слова как раз вовремя. Она беспокойно начала приводить в порядок завязки на ночной рубашке, чтобы избежать его взгляда.

— Потому что вы человек великой чести, и я знаю, что вы никогда не позволите себе каких-то безнравственных мыслей обо мне.

Сэр Ланселот вздрогнул.

— Вы слишком доверяете мне, миледи, — пробормотал он.

Розалин с удивлением посмотрела на него, думая, что такого она могла сказать, что сделало его таким мрачным. Но на лицо рыцаря быстро вернулась одна из его ослепительных улыбок.

— Я так сильно желал увидеть вас, что, боюсь, расстроил нас обоих своим преждевременным приходом. Позвольте мне поприветствовать вас должным образом.

Он вежливо склонился перед ней.

— Желаю вам доброго вечера, моя прекрасная леди Розалин.

— Добрый вечер, сэр, — она поднялась на ноги и присела в скромном реверансе. Эта чопорность не смогла скрыть дрожь восхищения, пронзившую ее. Он желал видеть ее снова?

Отступив назад, сэр Ланселот подверг ее в этот раз более внимательному осмотру.

— Несмотря на ваше горе из-за шрама, я рад видеть, что вы так быстро поправляетесь. Я полагаю, за вами хорошо ухаживали во время моего отсутствия?

— О, да. Все были очень добры, кроме…

— Кроме? — подсказал сэр Ланселот, когда она заколебалась.

Розалин прикусила нижнюю губу. Она не собиралась набрасываться на благородного героя со своими горестями с первых минут встречи, но, казалось, была не в состоянии удержаться. Она бы бросилась в утешающие объятия Ланселота, если бы это было возможно.