Ночные кошмары в отдельно взятом княжестве

Чего только не наглядишься, если глядеть захочется: то дом, недавно построенный, скособочился и рухнул; то дорога вся колдобинами пошла, а ведь недавно ровняли; то соседа обокрали, подчистую всё вынесли. И ладно б дома никого не было, а то ведь спали! Вот смехота!

Пока неделю одно происшествие обсуждали, тут уже и другое на подходе. И пошла потеха чередой. Весело живут южане, не скучают и без всяких там военных переворотов.

Правые, наоборот, глаз с соседей не сводили. У себя хоть потоп – никто и не вздрогнет, не почешется. Ко всему давно привыкли: то дефолты у них, то экономический кризис, кругом разруха и разброд. И природа теперь скучать не дает: то засушит, то зальет; то градом посевы начисто поколотит, выбьет; то молниями так стращает, что конец света ждать начинаешь; то пожары лесные обрушатся. Всё стало не слава Богу. В старину, говорят, спокойнее жили. А может, и нет. Сказать – то оно всё можно, поди проверь?!

Про своё бедолажество правые помалкивали в тряпочку, врага извне себе определяли, жили по пословице: в своём глазу бревна не видели, зато в чужом и соломинку замечали. А вот что там, за кордоном… это интересно. А если ещё все чужие гадости расписать да приукрасить, своя жизнь вполне сносной покажется. Наверное, поэтому и шеи у них у всех были намного длиннее, чем у всех остальных человеческих рас на Земле, и глаза больше, и уши крупнее, что они у соседей всё выглядывали, вынюхивали и особым подтекстом снабжали.

Сейчас Правые делали вид, что захват власти в соседнем княжестве – дело нормальное, вполне приличное, ЛИГИТИМНОЕ. Подзуживали захватчиков потихоньку. Чем хуже дела у соседей, тем им, правым, лучше: гляди, и урвёшь что-нибудь в свою пользу.

Опять же, лишний народишко, особо лихой и вредный, из их княжества в наёмники к соседям подался: и в стране потише стало, и денежки добытые шлют семьям, а те их тратят дома. Всё стране польза.

Посылки, опять же, домой шлют. Есть, чем поживиться у соседей. Центральное – самое богатое княжество. Зажиточно людишки живут (точнее, жили), не грех и с соседями поделиться. Добром не дадут, конечно, но под шумок кусок всегда незаметно урвешь, ежели расторопный. А другие туда и не лезут.

Экономика у правых на грани краха, а тут всё ж лишняя копейка в карман. Уже людям спокойнее. Сумеешь ситуацией воспользоваться и прекрасно, со всех сторон хорошо. Так что правые изо всех сил старались, чтобы хорошо было им и только им. Так что чем у соседей хуже, тем им лучше.

В мире всего поровну: и плохого, и хорошего. Правые любили воду мутить во всей округе; в мутной воде легче ловить рыбку с помощью запрещённых снастей и приёмов – глаз меньше. Пусть всё плохое происходит вокруг их княжества, а не внутри, – думали правые, – тогда им, возможно, всё лучшее удастся отхватить у соседей.

Левые сразу возмутились, когда узнали о гибели старого князя и захвате власти Годиной, который никакого права на неё не имел, но пока только вслух высказались, и довольно резко, а во внутренние дела чужого княжества не полезли. Выжидали.

Ну, высказались – и пусть себе. Когда это кто кого слушал?!

Выжидали все, только Године с приспешниками выжидать было некогда: он быстренько организовал посольство в Правое княжество, всячески с ними лебезил и раскланивался и выдавил – таки из них обещание, что подкинут деньжат на развитие, разумеется, в долг, который он, Година, впрочем, отдавать никогда и не собирался, но клятвенно обещал.

Дурная это привычка – долги отдавать: только начни – уже не остановишься, так и будешь, как последний дурак, свои денежки в чужие карманы рассовывать. Ибо давно заметили: берёшь чужие – отдаёшь свои. А всего своего Године жаль. Не любит он со своим добром расставаться. Уж если в руках подержал – всё, ничем не вырвешь. Прикипало намертво. Философия его в данном вопросе проста: что в руки попало, даже если подержать дали, то твоё навеки.

Правые тоже за просто так раскошеливаться не собирались, но Година уверил (семь часов без малого языком молол!), что как только найдет золотой запас государства, упрятанный старым князем, сразу половину правым подарит и плюс ещё долг вернет.

Говорить – то говорил, а сам фигу в кармане держал и злорадно ухмылялся про себя. Держите карман шире, остолопы! Золото и нам не лишнее! Не то что половинку моего добра, отражение его не увидите! Да и со своим попрощаетесь. Не дурак же он в самом деле долги отдавать?! Этак и сам по миру пойдешь. Нет уж, что ему, Године, в руки попало, то уже из них вжись не вырвется.

Знали правые, что запас золота у соседей велик, разгорелись глаза их от алчности, пообещали денег соседу, вот только не знали пока, где их взять, эти самые деньги. Нарисовать, что ли?!

Спешил Година. Ночей не спал, ворочался в княжеских покоях, словно блохи его ели. Ногти все изгрыз. Народ в центральном княжестве бунтовал. Справедливости жаждал. А кто-нибудь хоть раз эту самую справедливость видел, в руках держал?! То-то же, что нет! Так какого ж рожна им надо?!

Появились у бунтующей толпы и свои лидеры, и она враз перестала быть толпой – стала силой народной. Только этого не хватало Године для счастья!

Но у Годины всё под рукой: княжеская армия, полиция, дворцовая охрана, финансы, а у народа лишь одно есть – желание его сбросить и вернуть на трон молодого князя с очаровательной княгиней, которые пока у Левых в княжестве гостят поневоле.

Посмотрим, чья возьмет… Крутится по утрам Година на ложе, сбивает простыню в ком, зубами скрежещет. Врешь, не возьмешь! Есть и у него сторонники, которые тоже жаждут власти и денег. Година много чего им наобещал. Что ему обещаний жалко?!

Прохладное поначалу утро плавно переходило в более жаркий день. Ветер шустро разогнал облака на нахмурившемся было с утра небе и быстренько пригнал откуда-то разоспавшееся излишне солнце. Обычный яркий июньский день вступил в свои права.

Щур не замечал изменений в природе: он медленно шёл домой, задумчиво глядя под ноги. Поддерживать самозваного князя он не желал, но в одиночку с ним не справишься и именно поэтому надо создавать ополчение, иначе с этими вурдалаками не совладать. Это воевода понимал ясно. Но с чего начинать?!

Повезло, что именно на нем остановил выбор Година, потому что теперь можно не прятаться, а собирать ополчение открыто, не таясь. Правда, цель у них будет прямо противоположная, но знать об этом самозванцу вовсе ни к чему.

Задумался старый воевода не на шутку, идёт, никого не видит перед собой, голову повесил. А люди, которые не спали ранним утром и видели, как его стража во дворец доставила, удивлённо смотрели ему вслед.

Надо же, выпустили?! – шушукались некоторые. – Неужели и Щур на сторону Гадины перешёл?! Неужто переметнулся?! Да не может быть?! Но ведь выпустили же!…

Никто Годину иначе как ГАДИНОЙ и не звал. За глаза, разумеется. В глаза как скажешь?! Он же от народа не только глаза бесстыжие прячет; он сам, весь целиком, от людей прячется. Во дворец не зайдешь, не к себе домой; а на улицу Гадину и калачом не выманишь.

Неужели переметнулся?! – задавали себе вопрос горожане и сами себе отвечали. – Нет, не мог старый воевода перейти на сторону врага. Кто угодно, но только не он. Иначе нет в мире ни верности, ни чести, если такие люди на сторону кривды станут.