НОЛЬ НОЛЬ

С похорон они поехали на поминки в загородный дом, а Фем, попрощавшись, поехал домой.

  ***

А там вовсю кипела работа. Шульц смог собрать в очередной раз аудиторию, и с профессорским пафосом о чём-то вещал. Время от времени ему задавали вопросы. Подошедшего Фема тут же увела Рената в медсестёрскую подсобку. Она возбуждённо затараторила:

– Представляешь! Неудачные попытки поймать нас привели там к такому!
– она потрясла кулачками.
– Кадровые перестановки. Они там просто бесятся (удар кулачками по плечам Фема). Наши фотографии напечатаны теперь на каждом углу их офиса. Моя, кстати, так себе… Если бы не Сильвия и её волшебный грим… Даже не знаю, чем бы всё это закончилось. И ещё хорошо, что не объявили открытый розыск. И Отто с Шульцем тоже теперь в их розыске.

– Ты не спросишь, как прошли похороны твоего отца?

– Они реквизировали всю попорченную тобой аппаратуру, отдали её в лабораторию. Включая автомобили. Там, под электронным микроскопом…

– Было много людей, у некоторых слёзы… Знаешь у кого?

– Там что-то на молекулярном уровне, представляешь? Создан спецотдел, приглашены крупные учёные…

– Саван было решено заменить на чёрный костюм. Строго, и со вкусом, ты не думаешь?

– В штаб квартире на Воксхолле, оборудовано несколько лабораторий, на кроссе, по последнему слову техники… Выписаны гранты. Ты понимаешь? Ты тааакое наделал… - она развела руками, обозначая в пространстве «такое», - это же бум. Бум.

Фем отметил про себя, что при слове «бум» у неё по грозному смешно раздувались щёчки. Он сказал:

– А ты знаешь, я отказался от чечевичной каши…

– Что?
– вдруг спросила она и замолчала отвернувшись.

– Извини, тебе не хотелось об этом слышать… Прости меня.

Когда Рената повернулась, глаза у неё блестели. Он понял, почему у неё раздувались щёчки. Она сдерживала слёзы.

Пауза тянулась не долго. Дальнейшее произошло вне всякого участия их воли. Обнимая друг друга они одновременно замолчали.

– У нас сегодня тяжёлая ночка предстоит. Опять кладбище… - прошептал он ей в ушко, - Мы его воскресим, это точно!…

– Да, конечно, - коротко ответила она и отстранилась.
– Надо идти.

Рената вытерла влажную щёку, и задумчиво посмотрела в окно.

– Мне кажется, - промолвила она, - мы теперь всю жизнь будем вот так… прятаться от всего человечества. У нас больше нет наших жизней. Есть один, как выражается Шульц, виртуальный аватар, тонкий эфир, наполненный бездушными цифрами…

– Да уж, Шульц… Спорю, что «бездушными» вставила ты.

– Да, это уже я…

– Делаешь успехи, однако.

  ***

В этот момент отворилась дверь, и вошёл Отто. Немного замешкавшись, он сделал попытку выйти, но увидев вопросительные лица, всё же обеспокоенно спросил:

– Похоронили?

– Да.

– Кто идёт выкапывать?

– Я и Шульц. Ещё рвётся Рената с Эрикой, но их надо остановить, - Фем посмотрел на Ренату, но та отвернулась, ничего не сказав.

– Это вызывает уважение, - произнёс Отто, и повернулся к подошедшему Шульцу.
– А ты знаком с периферийным устройством под названием лопата? Или опять будут проблемы с драйверами?

– Думаю, этот гаджет мне под силу… - он поморщился.

– Вам нужно быть крайне острожными. Хоть я и уверен, что они нас уже не подозревают, лишняя аккуратность не повредит. А как быть с охранниками?
– он повернулся к Фему.

– Что-нибудь придумаем.

Тут сыщик, наконец, обратил внимание, что его теребят за рукав.

– Что такое?
– детектив посмотрел на ноутбук, который ему вдруг поднесла Рената.

– Есть кое-что новое… У них паника. Они могут изменить пути следования денег. Я наткнулась на упоминание порта. У кого-то проскочило в переписке…

– Порта? Это уже интересно.

– Да, Тильбури…

– Тильбури… - Отто начал теребить правой рукой левый ус.
– Надо их перехитрить. Я попробую что-нибудь узнать по своим каналам. Когда они переправляют деньги?

– Через неделю, если не раньше…

– Тильбури, Тильбури. Что-то подсказывает мне, что будет это обычный контейнер с надписью «клубника». А там пачки долларов.

– А это «что-то» не подсказывает, как они это проведут?
– спросила Рената.

– «Клубника» пойдёт морем очень скоро, очень. Владычица морей любит концы в воду опускать…

– Ну, это когда пахнет жареным… - произнёс Фем задумчиво и повернулся к окну и продолжил фразу:

– Правда, уже горелым потянуло.

– Вот вот. У меня там хороший знакомый в портовой охране… Поболтаю. Может чего и выяснится. А вам, как парадоксально это не звучит, успехов на кладбище, - детектив приобнял Ренату.
– Не волнуйтесь с мамой. Всё будет хорошо! Я хочу сегодня уснуть с чистой совестью.

  ***

Оказалось, что эксгумация не самое страшное. Тем более фальшивая. Ещё страшнее, когда знаешь, что человек жив, и ниточка его жизни зависит от твоих правильных действий.

«Ведь, по правде говоря, смерть, с её газонокосилкой, была всегда рядом… - думал Фем.
– Она как бы всегда шла бок о бок со мной, но никогда не прикасалась. Только пугала из-за угла гнилью улыбки… За всю историю моего «возвращения» не было ни одного, как говорит Шульц, капут-мортума. Что это, случай? А есть ли он вообще, случай? Или так запрограммировано моё движение по холмам-событиям, а я лишь добросовестный солдат?»

Соблюдая все правила предосторожности, и постоянно проверяя наличие слежки, Шульц с Фемом смогли сделать всё тихо и быстро. Спустя какие-то два с лишним часа Феликс лежал уже на операционном столе в их конторе в Оксшотт (Oxshott), а его скромный гроб остался пустовать на Голдерс Грин.

– Ну и как мы будем его оживлять?
– Шульц хищно полюбовался жёлтыми перепонками на медицинских перчатках.

Получилось, что он смотрит на лежащего банкира сквозь пальцы. Фем повертел ампулой в воздухе и процедил:

– Перчатки тебе не нужны — он должен сам очнуться. Надо поднять температуру в помещении, и ввести ему в вену вот это.

Содержимое ампулы перешло в шприц.

– Прошу вас, дайте мне… - Эрика недавно вернулась с поминок, и явно рвалась в бой.

А спустя час Феликс сидел на кровати, мотая головой из стороны в сторону. Он только что рывком привстал на кровати, и, не узнавая окружающих, зачем-то пытался стянуть с себя халат. Ему это никак не удавалось - хитрый Шульц подойдя сзади, театрально придерживал пояс рукой в перчатке. Успокоившись, Феликс начал озираться. Он явно не понимал, почему у Ренаты и Эрики на глазах слёзы. Отто притащил ему чашку чая, но Фем запретил.