Норби спускается на Землю. Норби и великое приключение адмирала Йоно
Шрифт:
Мерлина спустилась на лестничную площадку и прикоснулась к портрету своего отца.
— Я горжусь тем, что я его дочь. И я сохраню этот портрет как самую большую драгоценность. Спасибо тебе, маленький Норби.
Глава шестнадцатая
ПРОБЛЕМА ОСТАЕТСЯ
— Все хорошо,
— Мы не решили проблему Норби, — напомнил Джефф. — Его таланты по-прежнему заблокированы. Я уже больше часа экспериментирую с ружьем, но ничего не получается.
— Скушай яблочко, — предложил Фарго. — И не надо так волноваться.
Первый ментор и Норби удалились на крышу поговорить с Лиззи, пока биологические существа были заняты приемом пищи. Джефф был рад, что Рембрандт одобрил единственное блюдо, оказавшееся в тот вечер посильным для старенького кухонного компьютера: оладьи со сметаной. Его также радовало то, что Хеди и Лео остались ужинать с Мерлиной и Горацием. Им хотелось обсудить предстоящую свадьбу и планы на будущее.
— Не могу понять, почему ружье (я по-прежнему думаю о нем как о ружье) не работает, когда я изо всех сил думаю о заблокированных талантах Норби и нажимаю на спусковой крючок? — сказал Джефф.
— Послушай, человеческий мозг не может нормально функционировать, когда его одолевает беспокойство. Перестань дергаться и попытайся расслабиться.
— Может быть, ружье обладало ограниченным запасом энергии и теперь он полностью использован? — предположил Рембрандт. — Боюсь, что мы с Первым ментором не сможем разобраться в принципе действия его механизма. Оно совершенно чуждо как для людей, так и для Других.
— Что же нам делать? — воскликнул Джефф.
— Думаю, тебе остается принять Норби таким, какой он есть.
— Он сам не хочет принимать себя в таком виде, — возразил юноша. — Он улетит с Ментором и будет надеяться, что когда-нибудь джемианские роботы сумеют починить его.
— Возможно, когда-нибудь это произойдет, — осторожно заметил Рембрандт.
— Я не сдамся! Я всего лишь человек, и я еще молод, но я не отступлюсь от своего!
— Вы, люди, упрямые и смелые существа. Я восхищаюсь вами. — Рембрандт погладил зеленую шерстку Оолы, свернувшейся у него на коленях и громко мурлыкавшей.
— Ты художник, — сказал Джефф, стараясь сохранять ясность ума, несмотря на растущее негодование. — Ты сверхцивилизованное существо, поэтому тебе не составило труда оставить Мерлине Минн инопланетный холст, которому не место на Земле.
— Благодаря Норби этот предмет превратился в произведение искусства, стал объектом любви и уважения для человеческих существ, — ответил Рембрандт. — Без ружья портрет Мак-Гилликадди останется таким же, а это никому не повредит. Поэтому я счел возможным оставить инопланетный холст на Земле.
— Разумеется, — подтвердил Фарго, дожевывая яблоко. — Какой вред от холста, если ружье отсутствует?
— Картина, которая формируется на поверхности холста, показывает внутреннюю истину изображения. Мерлина не могла вынести истину — собственные неиспользованные возможности, которыми она пренебрегала. Но любовь Норби к Мак-Гилликадди привела к созданию портрета, который приносит радость.
— Это верно, — признал Джефф. — Но опасно ли ружье, даже если его использовать, так сказать,
как кисть художника?Рембрандт закрыл средний глаз и немного подумал.
— Конечно, я могу лишь догадываться, но вполне возможно, что мой дед не раз пользовался ружьем для создания картин на холсте. В таком случае он должен был подметить два опасных аспекта, связанных с этим ружьем.
— Два? — переспросил Фарго. — Мне кажется, единственная опасность заключается в том, что ружье может блокировать способности робота.
— Оно опасно также для биологических существ, — сказал Рембрандт. — Дело не только в ощущении силы, которое испытывал Джефф: любой художник должен испытывать сходные чувства, когда держит в руках орудие своего труда. Думаю, мой дед избавился от ружья, поскольку оно усиливает способность владельца творить, находясь во власти своих эмоций.
— Я понимаю, — медленно произнес Джефф. — Если эмоции отрицательные, то произведение искусства может быть неприятным.
— Или гораздо хуже, — добавил Рембрандт. — Художник, владеющий таким орудием, должен пользоваться им лишь после глубокой медитации, полностью владея собой и отдавая отчет в своих действиях.
— Прямо мурашки бегут по спине, — признался Джефф. — Может быть, и хорошо, что энергия ружья истощилась. Я мог повредить Норби своим беспокойством, когда экспериментировал на нем.
— Иди-ка ты спать, братец, — предложил Фарго. — А утром мы попробуем подзарядить это проклятое ружье и помочь Норби.
— Но Рембрандт только что объяснил, как опасно…
— Замолчи и отправляйся в постель, юноша. Рембрандт, у меня есть видеокуб с картинами вашего тезки. Вы не хотели бы взглянуть на них?
— С большим удовольствием, если вы заберете Оолу. Она заснула и, судя по всему, охотится во сне за мелкими животными. Она то и дело вонзает когти в мои нижние конечности.
Джефф отправился в свою комнату, уверенный, что не сможет заснуть. С крыши раздавалось металлическое пение: Лиззи и Первый ментор распевали в унисон довольно легкомысленную манхэттенскую балладу. Потом к ним присоединился еще один голос, очень фальшививший. Это миг быть только Норби.
«Ему хорошо с ними, — подумал Джефф. — Они все отправятся жить на Джемию. Без меня».
Он чувствовал себя одиноким и покинутым, точно так же, как Мерлина Минн, но в его сердце не было ненависти.
— Я не буду таким, как она, — прошептал он. — Если так будет лучше, я разрешу Норби уйти с ними.
С этой мыслью он и заснул.
На следующее утро после завтрака Рембрандт с Джеффом поднялись на крышу. Фарго тоже изъявил желание посетить джемианский корабль, и Первый ментор отнес его на руках вместе с электрическими сапогами и скутером. Они расселись в рубке корабля и начали обсуждать проблему.
— Непонятно, как подключить ружье к сети, — сказал Джефф, разглядывая ружье, лежавшее на приборной панели. — Как мы сможем подзарядить его, если оно нуждается в зарядке?
Ментор взял ружье.
— В заднем конце есть крошечное отверстие, — заметил он. — Вероятно, туда можно вставить электрический провод.
— Но какой тип электричества ему требуется? — спросил Норби. — Постоянный ток или переменный? И какое напряжение?
— Мы не знаем, — сказал Рембрандт. — Нам придется экспериментировать, учитывая ту вероятность, что вместо перезарядки мы можем безнадежно испортить прибор.