Норковая Шуба
Шрифт:
– Дорогая, какую он тебе назначил зарплату?
– Десять тысяч.
Лир, господа, мы в Стамбуле, зарплата диспетчера – десять тыщ лир, и это неплохо для турецкой неграмотной женщины в маленьком городке.
– Я добавлю еще двадцать тысяч к твоим алиментам, только, пожалуйста, больше не ходи на эту работу, – сказал жене Ахмет, наш милый, милый, добренький Ахмедик.
– Хорошо, – турецкая женщина стыдливо потупила глазки. – Спасибо, Ахмет.
– И скажи сыну, пусть от меня не прячется.
– Да, я поговорю с ним. Еще раз спасибо тебе.
– Не волнуйся, я отправлю тебе перевод.
Чмок, чмок, чмок – вот
Осень была теплой, кафе не разобрали свои летние террасы. Ахмет присел за столик, попросил чашку кофе и виски. Рядом остановилась передохнуть молодая турецкая пара. Девушка была в черном хиджабе, она улыбалась, как все молодые женщины, которых только что взяли замуж. Они поэтому и ходят закрытыми, для того и носят паранджу, чтобы хвалиться подружкам: «Вау! Я замужем!» Девушка закинула ногу на ногу, под черной тканью показались кроссовки и джинсы.
На тротуаре стояли сонные лоточники с орехами, очками, сувенирами. Тут же был старый оранжевый автомат, на котором сушеный старец выжимал апельсиновый сок. Туристы останавливались выпить фреш, и к ним моментально подходил чистильщик обуви. От его услуг все отказывались. Кроссовки пачкать черной ваксой не хотелось. Какой-то немец или бельгиец тоже отмахнулся и перешел трамвайные пути, оглядываясь по сторонам. Чистильщик подхватил свой ящик с ваксой и весело вприпрыжку направился в том же направлении. Он обогнал европейца и обронил на брусчатку деревянную щетку из своего ящика.
Ахмет знал этот старый трюк всех чистильщиков обуви. Сейчас он пройдет, как будто не замечая пропажи, несколько шагов, а потом…
– Мистер, мистер! Вы потеряли! – крикнул ему вежливый европеец.
Чистильщик оглянулся, посмотрел на свою щетку как на дочь родную и радостно хлопнул руками.
– Сеньк ю! Сеньк ю!
Он подошел к европейцу и поставил перед ним свой ящик.
– Ноу, ноу, – отступал турист.
– Ю а май френд! Итс фри!
Черной ваксой чистильщик наяривал немецкие ботинки и между делом рассказывал про своих пятерых детей. «Файв чилдрен! – он повторял, – файв чилдрен!»
За спектакль хитрый турок получил сотню лир и раскланялся как настоящий артист.
Счастливый, свободный был человек! Весь день на свежем воздухе! Гуляет в центре города! В ящике у него крем для обуви и пара щеток – три кило поклажи, не больше, несет этот чистильщик на своих плечах. Ахмет ему завидовал: «У этого три кило – и радость, а у меня целая фабрика – и сплошная головная боль».
Ахмет вспомнил про свою любимую блондинку. Он решил к ней заехать и все рассказать. Русские женщины очень внимательны, они как няньки возятся со своими мужчинами и никогда не говорят «я ведь женщина». Вот за это Ахмет и любил нас, славянок, потому что мы добрые, мы свой материнский инстинкт распыляем нещадно на детей, на мужчин, нам без разницы. Ахмет к такой заботе давно привык.
Он выехал из центра и оказался на шоссе, которое тянулось вдоль старой крепостной стены. На окраине городская стена не была такой величественной, как в центре. И высота поменьше, и арки обсыпались, но вся эта рухлядь очень трогательно вписывалась в тихую жизнь вдали от дворцов и мечетей.
Кто-то придумал использовать древние камни вместо фундамента, и в нишах между бойницами
пристроили домики. Узкие развалюшки стояли прямо на стене. Там было тихо, топились печки, дымок едва заметный выползал над темной черепицей. Низкие черные ниши под стеной заросли плющом, в одной из них стоял диван, выброшенный на улицу. И кто-то там посиживал в тенечке.И тут же, возле древности, были разбиты огороды. Земля была черной, под зиму пустой, но какая-то бабка в цветастой косынке ковырялась, задравши пышный зад, выбирала камни со своих грядок.
Ахмет проехал мост, сощурившись от солнца и сверкающей воды, и свернул в новые районы, там жила его любимая русская женщина. Он хотел сообщить, что уже свободен, что может снова забрать ее к себе, или остаться у нее, хотел пожаловаться на сына-двоечника, рассказать про жену-лахудру… Но к его удивленью русская любовь ответила по-турецки: «Больше ты меня никогда не увидишь».
Ахмет спешил застать Анжелу дома, но в вестибюле к нему подошел консьерж и вручил конверт с ключами. «Вам просили передать», – и до свиданья. Консьерж ничего не смог объяснить, он не знал, куда подалась госпожа.
Ахмет искал свою блондинку в Стамбуле, в Анкаре, в Анталье. «Анжела исчезла! Анжела исчезла!» – ко всем друзьям прилетело такое сообщение. Друзья сказали, что из Турции Анжела уехала, поэтому под Новый год Ахмет отправился за ней в Россию.
5
Любимая женщина не открывала. И на все его сообщенья не ответила ни слова. Ахмет набирал деревянными пальцами: «Анжела, я тебя люблю!», «Анжела, выходи за меня замуж!», «Анжела, ты самая загадочная женщина в моей жизни…»
– Что он мне пишет? – обижалась Анжела. – Зачем он шлет мне свои «мэссажи»? Он что, не знает номер моего счета?
Чтобы хоть как-то согреться, Ахмет старательно вытаптывал круг под окном любимой женщины. Топтался на снегу по четкой траектории, он же был инженером, станочки любил конструировать, с чертежами любил повозиться. «У меня будут самые лучшие печи! Я хочу сделать лучше, чем американцы, – Ахмет говорил, и весь его офис уходил пить валерьянку. В общем, ничего у него круг получился, ровный, как по циркулю.
Мальчишки, которые катались на ледяной дорожке, показывали на него белыми облипшими варежками и хохотали. Ахмет не обращал на них внимания, он начал притаптывать солнечные лучи к своему кругу.
«Анжела! – подпрыгивал Ахмет. – Где твое сердце? Я приехал! Искал тебя в Стамбуле! Искал тебя в Анталье! Прилетел в Россию! А ты закрылась! Жестокая!»
Мимо прошла женщина с елкой. На ней был толстый пуховик с глухим капюшоном. Женщина была крупная, как Дед Мороз, и дерево ей досталось большое, разлапистое, она волокла его на плече, а еловая макушка тащилась за ней по снегу.
Женщина с елкой остановилась, посмотрела на Ахмета и крикнула мальчишкам:
– Идите домой! Нечего крутиться возле этого таджика. Он пьяный!
Мальчики побежали за елкой, оставили свой каток. Ахмет разбежался и прокатился по ледяной блестящей ленте.
Осторожно, через жалюзи Анжела подглядывала, как маленький замерзший человек из жаркой страны прыгает у нее под окном, катается на льду и марширует, энергично размахивая короткими, но цепкими руками.
– Серьезный человек! Фабрикант… – она вздохнула и налила себе немножко виски. – Устроил мне тут!.. Ледяное шоу!