Носитель. Z-32

Сначала пришел запах горелой резины. Затем появилась покореженная, обгорелая техника. Потянуло мертвечиной, запахом разложения плоти. Несколько дней назад тут шел серьезный бой. Несколько внедорожников, собранные в одну большую баррикаду, перегораживали центральную дорогу к Николаеву. Повсюду лежали трупы, и даже по самым скромным подсчетам, было их не меньше дюжины. Серьезная потеря, особенно если это бойцы дельные, обученные и проверенные, а главное, лояльные к командованию. Черная форма, новенькая обувь, калашниковы, едва ли не в солидоле. Сюда зачем-то были брошены серьезные по нынешним меркам силы, и похоже Николаевцам не повезло. То тут, то там, зияли уродливые воронки от взрывов. Мертвецов раскидало хаотично. Похоже, колонна была на марше, и никто не успел, как следует занять позиции. Ваха осматривал эту бойню и понимал, что сделано это было для него. Похоже, работали Хруст с Зябликом, их подразделение и еще несколько взводов Борея. Били наверняка, из чего-то тяжелого, такое с собой не потаскаешь. Техники нагнал увечной с ближайшего поселка, устроили препятствие на дороге. Особенно впечатлила огромная воронка от снаряда, которую пришлось огибать телегам. Неужели у Хруста была в подмогу артиллерия? Если так, то Борей гораздо сложнее, чем хочет казаться.

Через пару километров появились патрули, выставили свои серые стены доты, ощетинившись пулеметными точками. Караван встал на подступах и начался досмотр. В пору всеобщей разрухи, документы вроде бы и не важны, однако их проверяли тщательней чем на таможне. Четверо николаевцев, в черной форме, кепи, и черных же разгрузках, расхаживали, сжимая в руках автоматы и бросая настороженные взгляды на немалую силу каравана, в то время, как местный аналог офицерского состава, переписывал номера удостоверений личности и долго общался по рации с командным пунктом. Может сохранились в городе бывшие базы, те, через которые прогоняли корочки прибывших.

Но и это препятствие пройдено, и впереди высокие стены, забранные в колючку. Прожектора уныло повесили свои «носы», но караульные бдят, шаря вооруженным взглядом по ландшафту. Ваха шел в авангарде, который теперь и авангардом-то не был. Отпала нужда. Город стоял на возвышении, вокруг поля бескрайние, оттеснившие лес, чуть вдалеке берег реки. Такое местоположение будто нарочито выгодно. Не подползешь незаметно, не подлетишь. Траву намеренно жгли, выкорчевывали кусты и низкие кривые деревца, чтобы караульным было проще. Несколько раз над головой пронеслись, визжа винтами, вездесущие квадрокоптеры, поблескивая на солнце линзами камер. Знакомые силуэты техники Ваха узнал сразу. Такая же царила в княжестве Зураба. Николаев напоминал сейчас встревоженный улей, и Ваха даже заволновался, не перестарался ли Хруст, в вызове острой кадровой недостаточности у противника.

Караван ушел в одну сторону, вольные стрелки в другую. Потянулась команда на базу, на отдых. Обещанные казармы, питание и пара часов сна, подкупить могли любого. Впрочем, в сам городок не пустили, а повернули на территорию рядом, огороженную таким же высоким бетонным забором. Внутри ангары, несколько казарм, вроде воинской части, только без звезд на воротах. Опять КПП и проверка документов, по мнению Вахи, совершенно бесполезная.

– Команде отдых! – Заорал кто-то из старших каравана. – Бойцам по казармам. Фрилансеры, направо, к вам разговор будет.

Таких, что не удивительно, оказалось еще трое, и всех их Ваха знал по именам.

Рядом встал Горыныч, подмигнул.

– Видал? Сейчас нас пробивать будут. Вон как крепко тут с кем-то сцепились, личный состав положили. Сейчас ни посты толком не выставить, не смену дать. Вербовать будут.

– Ты все еще считаешь, что Николаев, это теплое место? – Вставший рядом Гном, скривился, не по душе здоровяку пришлась увиденная картина. – Почему они своих не хоронят? Бросать двухсотых на поле боя, это последнее дело.

– А вот тебя это касаться не должно. – Оборвал Горыныч товарища грубо, почти криком. – Если хочешь мне все карты взбаламутить, то вали вон в казармы, да портянки меняй, а мне эта житуха перекати-поле, уже поперек горла встала.

Вокруг, что за забором, что на лицах, был идеальный порядок. Чистые улочки и выбритые подбородки, ни бород, ни усов. Все бойцы в черных кителях, пострижены по-военному, команды выполняют бегом, и видимо несут службу по-настоящему. Неужели николаевцам удалось сохранить кусочек старого мира, пусть даже в погонах и дисциплине? Если так, то их стоит опасаться, а точнее бояться тех, кто держит все это в руках, и видимо не собирается выпускать.

Командир долго просматривал документы Вахитова, перелистывал толстую тетрадь, прислушивался к своему ларингофону.

– Где служили?

Ваха рассказал.

– Боевой опыт.

Снова не пришлось придумывать. Об острых моментах случилось умолчать, но это, похоже, было не столь важно.

– Норматив пройти надо. Бег, приседания, барокамера…

– Барокамеру-то зачем?

– Отставить разговорчики. Не устраивает, вот Бог, вот порог. Ну? Платят нормально. Трехразовое питание, койко-место, медицинское обслуживание. Девки, опять же, есть незамужние.

О том, что с одной такой, Ваха уже знаком, он пока решил умолчать.

– Так что вам надо?

– Внешний периметр, патруль. Первый край обороны. Проверка документов, конвои.

– А внутри?

Командир довольно заухал.

– Может тебя сразу на подземку перевести?

Слова эти, показались четверке в черном, удачной шуткой, и довольный молодецкий гогот разлетелся по части.

– Да я так. – Ваха пожал плечами.

– Так он, видали. – Командир хмыкнул. – До города еще дослужиться надо. Вон у нас какие орлы землю топчут по несколько лет, а тут ты пришел, такой красивый. Ну?

– Согласен. – Ваха охотно кивнул, понимая, что условия предлагают хорошие, и лучше уже не станут. Тут ни собаками травить не будут, ни в лепрозорий загонять. Лишь бы Хруст со своими ухарцами опять не разошелся.

– Тогда иди, вон, к тому лейтенанту, - рекрутер кивнул за спину, где находился щуплого вида мужичок, в военной форме. Щуплый держал в руках планшет. Иногда что-то пролистывая на нем длинным белым пальцем. – Он твои данные занесет и временный пропуск сделает.

Лейтенант, оказался особистом. Снял отпечатки пальцев, расспросил про юность и первую любовь, задал пару вопросов по Фрейду и другим, странным и одиозным личностям, и под конец, узнав размер одежды и головного убора, протянул пластиковый прямоугольник.

– Вход в город, только в торговую зону. За красную линию не заходить, в двери не ломиться. Зона отдыха тут, тут же и казармы для внешнего периметра. Тут и питаться будете. Сейчас караван уйдет, так что можете заселяться.

Под жилье выделили отдельную казарму, где располагалось еще человек десять. Дежурный сверил пропуска, погнал в каптерку, где щекастый детина, больше похожий на младший командный состав Вермахта, такой же светловолосый и наглый, вытащил четыре комплекта формы, жестом велел переодеваться, а старую одежду запаковал в отдельные пакеты и сложил там же, на полку. К обеду вернулась первая смена. Четверка тех самых парней, что дружно смеялись над сомнительными шутками командования, бодро протопала к оружейке, сбросила стволы. Чувствовали они себя в полной безопасности, и потому начали наглеть. Сдав оружие, умывшись и почистив форму, они сели особняком на кроватях, и в голос принялись обсуждать физиономические особенности вновь прибывших. Особенно досталось Томасу, за импортный внешний вид, да и по всем остальным славно прошлись. Горыныч оказался уродливым недомерком, Гном вдруг превратился в долговязого олигофрена, а Ваху окрестили старым пердуном, что пришлось ему явно не по вкусу.

На обед пошли группами. Тут особой дисциплины тоже не наблюдалось, а вот дедовщина процветала буйным цветом. После оскорблений и унижений, четверка «смертников» решила подкрепить слова действием. Прямо около здания, оторвавшись от коллектива, к авангарду выдвинулся широкий кривоногий тип с раскосыми глазами. Сила в его фигуре чувствовалась невероятная, а глумливая усмешка на губах не сулила ничего хорошего. Не дойдя пары метров, азиат остановился и подбоченившись выдал.

– Вы откуда, убогие?