Носители искры

"Та-а-ак. Очень интересно!
– По спине пробежал холодок, и возникло стойкое ощущение, что Веселовский специально сообщил Зине о старухе, чтобы она мне передала...
– Она ведь не его медсестра, он работает с Людочкой, так зачем? Зачем было говорить другой, не имеющей к нему отношения, медсестре о том, что они обнаружили у Корочкиной? Чтобы заинтересовать меня и вытянуть на встречу? Посмотреть, как я себя вести буду?.. Что это? Какая-то проверка моего начальства? Кто-то ведь должен был сказать Веселовскому, что поймал Яну Корочкину именно я? И тогда он рассказал Зине о мёртвом околисте, зная, что она мне это тут же разболтает. Ни для кого не секрет, что у нас отношения, я сто раз её до лечебницы провожал и там же встречал - все это видели..."

– Эй, Стёпа! Ты, вообще, где?

– Зиночка помахала ладонью перед моим лицом.

– Я-то? Да здесь, здесь... задумался просто.

– О чём?

– Ну это... как звеньевым стану.

– Что-то не похоже, - с сомнением протянула Зиночка.

– Почему?

– Да вид у тебя уж больно...

– Какой?

– Ну, какой-то... даже не знаю... испуганный?

– Чего?
– я сделал обиженное лицо.
– Вот ты, Зин, даёшь! Совсем уже, что ли? Да я бесов переловил больше, чем ты уколов сделала! Чего я могу пугаться?!

– Ну, значит, показалось. Да ладно тебе, - она так глубоко взяла меня под ручку, что чуть ли не всем телом прижалась.
– Ну, не дуйся! Я вот, например, бабки этой странной боюсь. Отчего её околист умер?.. А вдруг она заразная?

– Ерунда! Я же вот не заразился! И Веселовский тоже.

– Как знать...

– Да брось! С чего ты взяла?! Да и разве у тебя был с ней контакт?

– Нет, её же в закрытой части лечебницы держат.

– А где именно?
– с напором спросил я, переполнившись надеждой узнать, наконец, где искать старую "ворону".
– У тебя есть туда доступ?

– Где именно не знаю, - покачала головой Зина.
– И доступа у меня нет. Но зато есть у Веселовского - у него-то точно был со старухой контакт...

– Ага!
– поняв, что узнать мне ничего не удастся, я решил разыграть ревность - и подружку порадовать, и атмосферу разрядить.
– А у тебя с Веселовским что было? А?! Тоже контакт?

– Дурачок!
– зардевшись, хихикнула Зиночка и стукнула меня кулачком в плечо.

* * *

Ночью мне приснился Серёжа - я видел, как его привезли в Цодуз родители, как они несли его на руках через главную площадь Центра к лечебнице, а вокруг так громко пели птицы и нежно журчала вода в фонтанах. Малыш крутил головой, разглядывая вздымавшиеся высоко вверх толстые стволы деревьев, красно-коричневые лавочки под могучими кронами и людей, изредка проходивших мимо. Всё было так ярко, солнечно, интересно...

"Подожди пока здесь, - сказал папа, - я узнаю, кому его показать, и вернусь". Мама кивнула и присела на одну из лавочек возле маленького круглого прудика с кувшинками. Малыш потянул руки к белым, упругим цветам и замер, увидев в таинственной глубине, меж зелёных глянцевых листьев, громадных оранжевых рыб, сонно помахивавших плавниками. "У!
– сказал он маме, показывая на них пальцем.
– У!" "Рыбки", - улыбнулась мама. "Ау!" - возразил малыш, потому что это были вовсе не рыбки, а целые огромные рыбищи, но мама сказала: "Да. Золотые рыбки". "Ау", - тихо произнёс мальчик, следя, как оранжевые монстры шлёпают губами, как поблёскивают в воде их мощные спины и солнечный свет отражается в их круглых, золотых глазах...

Потом рыбы пропали, и были только скучные, ровно покрашенные стены, пёстрый пол и двери. Мама с папой исчезли, он остался с какой-то чужой тётей и заплакал, но вскоре перестал, потому что понял: ей всё равно...

В следующем кадре малыш лежал на животе, а кругом слышались какие-то звуки, шаги и голоса - они говорили про подавленный околист, про восстановление функций, он не понимал, что значат эти слова, только чувствовал, как сильно болит сзади вверху шея, поэтому снова заплакал, но всем опять было на него наплевать...

Проснувшись, я удивился яркости и подробности этих сновидений. Раньше я не видел таких снов, да ещё и от чужого лица. Надо же! Серёжа, конечно, мальчонка замечательный, но я никогда бы не подумал, что общение с ним может настолько меня взволновать. Сны были такими реальными... Даже шея всё ещё горит, словно это мне, а не Серёже делали операцию по восстановлению функций подавленного околиста.

Что?!

Я резко сел на постели и провёл сзади рукой по шее. Сначала ничего не почувствовал, но потом, после неторопливого и тщательного исследования кожи, пальцы всё-таки ощутили тончайшую, едва заметную неровность. Младенцам околист запускают через большой родничок на темени, а этот разрез, наверняка, был сделан позже, чтобы добраться к давно уже приросшему "органу Божьему". Господи!.. Тихонько встав с кровати, я замер, прислушиваясь к дыханию соседа - Лёшка спал глубоко и спокойно... да, я тоже когда-то так спал... а теперь вот...

Теперь я на цыпочках прошёл в прихожую, снял там со стены зеркало - благо оно у нас небольшое, примерно двадцать на двадцать сантиметров - и направился в ванную. Там, под ярким светом ламп, с помощью двух зеркал, я его и увидел. Тоненький, белёсый, практически незаметный среди коротко остриженных волос, шрам. Прямо над околистом.

Вот тебе и сон про Серёжу! Я опустился на бортик ванной, положив на колени зеркало. Оттуда на меня мрачно смотрел всклокоченный хмурый мужик. Я представил его совсем маленьким, на руках у мамы и, прикрыв глаза, вновь ощутил тепло её ладоней, увидел, как тихо шлёпают ртами большие оранжевые рыбы в прозрачной водной глубине. Я помнил отражавшееся в прудике солнце, цветы и листья кувшинок, и красно-коричневую лавочку, на которой мы с мамой дожидались отца. Это был не сон, это были мои воспоминания! Значит, в детстве с моим околистом случилась беда, и родители привезли меня в Цодуз, в лечебницу, а там мне сделали операцию, наверное, такую же, как и Серёже, только я, в отличие от него, восстановленный околист больше не подавлял. Видимо, он у меня стал нормально функционировать, и я вернулся в семью, закончил школу, потом уехал от родителей, отучился в Академии ловчего дела, поступил на службу и успешно ловил атакованных и бесов, пока мой околист вдруг снова не засбоил.

Повезло мне, что случилось это уже во взрослом состоянии, - иначе меня ещё в детстве могли, не дождавшись положительной динамики, усыпить, как собираются сделать это с Серёжей и как сделали с той девочкой соседей Молотовых, которая домой уже никогда не вернулась. Интересно, а сколько вообще таких детей? Почему они появляются, и из-за чего у них вдруг начинают подавляться функции "Божьих органов"? А взрослые, "атакованные бесами"? Они отчего заболевают? И каков процент вылечившихся? "Люди с повреждениями околиста долго не живут, ты разве не знал?" Но Яна Корочкина жива, здорова и вполне вменяема! Да и я тоже, со своим мощным нарушением работы околиста, помирать вовсе не собираюсь. И Брухов, давным-давно ставший бесом, между прочим, тоже физически здоров как бык и соображает прекрасно... Так что же это получается?! В чём настоящая причина смерти тех атакованных, кого искроведам не удаётся вылечить? В самой этой пресловутой "атаке" или в действиях врачей из лечебницы? Что если всех тех, чей околист не поддаётся восстановлению, просто-напросто убивают?!

От этой мысли меня прошиб такой пот, что зеркало чуть не выскользнуло из мгновенно ставших мокрыми ладоней. Я аккуратно положил его на раковину, вытер лицо, шею и руки полотенцем. Бес рогатый! "Атакованных" убивают, а остальным внушают, что с повреждениями околиста долго не живут! Потому что носители зла должны умереть. Как почти полтора века назад, когда случился Армагеддон, который, оказывается, до сих пор продолжается...

Вот только определяет, кому жить, а кому отправиться на тот свет, давно уже не Господь.

* * *

На следующий день я позвонил отцу.

– Привет, пап, ну как ты?

– Хорошо, спасибо, Стёпка! А как у тебя дела, бесы ловятся?

– Да, пап, ловятся. Ещё как!
– мрачнее, чем хотелось бы, произнёс я, но отец, похоже, ничего не заметил.

– О, я знаю, ты молодец! И всегда тобой горжусь, сынок! А как Зиночка? Ты ей предложение-то делать собираешься?

– Да, сделаю... попозже.

– Смотри не затягивай, а то она - девушка видная, красивая, долго ждать не станет.